Ведь мне нужно вытащить из океана душ много очень сильных тварей, а именно, Гигантских Огненных Саламандр. В обычном своём состоянии и при нынешних силах я мог контролировать, дай Кодекс, десяток. Мне же их нужно не менее сотни.
Китайцы действительно подготовились, и подготовились хорошо. Даже этим мощным тварям пришлось бы теперь постараться. А ещё я обещал Империи и Императрице лично. И у меня не было ни единого варианта на провал. Так что надо было просто перестраховаться. Как там говорит Волк: сдохни, но сделай! Сдохнуть я не планировал, а вот сделать — это да.
Как сквозь туман я услышал крики Андросова, который уже причитал в режиме реального времени. Да, я понимал, что он прямо сейчас собирается потерять друга, но всё-таки это было не по-княжески, и уж точно не на уровне будущего Паладина. Но сбросим всё это на нежное воспитание княжича. Он и так в последнее время очень сильно сам над собой поднялся.
У вас когда-нибудь бывало такое, что вы напьетесь очень много пива, а в сортир по какой-то причине попасть не можете? Вам приходится безумно терпеть. И даже посещают мысли отлить прямо здесь на людях, лишь бы только не обмочить штаны. Примерно такое ощущение было у меня, когда первая Саламандра возникла над вражеским лагерем. Я испытывал райское облегчение. А когда, без остановки, начал воплощать следующих… О, это было даже лучше, чем секс! Не зря Старый Мак всегда шутил, говоря, что душа находится под мочевым пузырём. Поссал — и на душе сразу стало легче. Вот примерно такие же чувства я испытывал сейчас.
Шнырька уже разведал всё, что мне было важно, а Огненные Саламандры точечно полетели в нужные мне места. В первую очередь, это были установки ПВО, скопление вражеской силы и техники. Ну, и конечно, ставка китайского главнокомандующего.
Жахнуло знатно! Волна жара прокатилась от китайского лагеря, и даже вода в пограничной речке натурально закипела. Варёная рыба начала всплывать брюхом вверх на поверхности реки. Наши войска находились далеко и были предупреждены. Но кое-что подгорело даже на расстоянии нескольких километров.
Потом по рации раздались голоса командиров эскадрильи, которые стали сбрасывать ракеты и бомбы уже на пылающую землю. Рядом недоверчиво хмыкнул Самохвалов. Пока я отлёживался в блаженстве, он слушал эфир, ведь для меня были выделены все волны и пароли.
— Слышь, командир! Тут бомберы интересуются, а им точно нужно отрабатывать?
— В смысле? — уточнил Андросов, он уже немного успокоился, видя, что я в порядке.
— Ну, в смысле, хотят сэкономить боеприпасы. Говорят, что в этом плазменном озере не осталось никого в живых.
— Пусть отрабатывают, — процедил я сквозь зубы.
Разговаривать не хотелось, ничего не хотелось, просто хотелось лечь и поспать. Но я точно знал, что во вражеском лагере еще есть Одарённые, которые прекрасно себя чувствуют и в таких условиях.
— Понял, принял! — кивнул Макс. — Это Сандр. Подтверждаю. Отрабатывайте!
Снова земля содрогнулась от взрывов, когда с неба вниз полетели обычные магические боеприпасы. Грохот стоял неимоверный. Раннее утро превратилось в светлый полдень. Горела и плавилась даже сама земля.
— Красиво! — широко улыбнулся Волк, который подошёл, решив какие-то из своих дел.
Он как раз, вообще, не волновался, точно зная, что сегодня получится.
— «Красиво»? — Андросов скривился. — Там только что погибли десятки, а может и сотни тысяч людей.
— Ну, так это же были плохие люди, — равнодушно пожал плечами Волк. — Сидели бы у себя дома, остались бы живы. Делов-то!
Он снова пожал плечами, убедился, что я жив-здоров, и спокойно потопал по своим делам.
— Странные у тебя люди, — сказал Андросов.
— Нормальные у меня люди! — ответил ему.
Сил у меня больше не было, но я попытался осторожно потянуться к Андрюхе, чтобы понять, не накрыл ли его очередной приступ пацифизма, навеянный печатью. Но нет, он просто от природы хороший парень. Я бы хотел сказать, что зря он пошел в боевики, но с другой стороны, такие люди точно не сделают откровенной херни.
Мне очень хотелось отдохнуть и поспать, но я продолжал держаться. Хотя на другом берегу уже реально не осталось никого в живых. Моя интуиция просто кричала, что все еще не закончилось.
Я откинул крышку ящика, в котором оставались еще желейки, и начал снова, одну за другой, закидывать их внутрь.
— Эй, ты что творишь? — Андросов попытался отобрать у меня ящик, чтобы захлопнуть крышку.
— Спокойно, — шлёпнул его по руке и Андрюха зашипел от боли. — Так надо!
— У тебя только что состояние скакнуло от перенасыщения до полного переутомления. И ты при этом ещё жив. Хочешь это исправить? — спросил Андрюха.
— Нет, не хочу, — шутить мне срочно перехотелось. — Так, давайте валите отсюда. Скажи Волку, чтоб снимал ребят и оттягивался назад.
— Да что ты такое говоришь? Саша, с тобой всё в порядке? Кажется, мы его теряем, — засуетился Андросов.
Я устало повернулся к Самохвалову.
— Макс, просто сделай все, как надо, и забери своего будущего собрата Паладина подальше от меня.
— Помощь точно не нужна? — даже Макс не удержался, увидев мое состояние.
— Не нужна… — сказал я. — И забери это.
Я щедрой горстью схватил ещё желеек, но основной свой запас отдал вместе с тарой.
— Вот, отойдите, минимум, на два километра.
— А ты? Когда за тобой возвращаться?
— Вы услышите… или увидите.
Ребята ушли, а я опять начал поглощать желейки, усиленно прогоняя их по перенапряжённым каналам. Собственно, выбора у меня не было. Убежать в моем состоянии сейчас бы не удалось. Да и не собирался я бежать.
Через некоторое время я увидел, как из волны пламени выходит невредимый силуэт в тёмно-красном балахоне и, не торопясь, идёт ко мне прямо по поверхности кипящей речки. Когда он оказался на нашей выжженной имперской земле, то сделал несколько шагов и остановился на почтительном расстоянии.
— Я подозревал, что это будет интересно. Но понятия не имел, что встречусь с Охотником.
— Ну, конечно… Ты думал, что сдриснув от нас в прошлом мире, сможешь оказаться в безопасности? — улыбнулся я, тем не менее, продолжая поглощать желейки, про себя подумав, что зря я отдал сундучок Самохвалову. Сейчас бы мне пригодилось побольше зарядки.
— Сдриснуть? Фу… Я просто закончил там все свои дела и начал их здесь, в этом милом мире, где меня не будут больше доставать твои братья-отморозки, давая заниматься любимым делом.
— Ну, если твое любимое дело — это поглощение Душ людей и лишение их малейшей возможности на перерождение, то ты, мало того, что мерзкий, так ещё и тупой ублюдок, раз искренне так считаешь.
— Для моих опытов постоянно требуются Души, — равнодушно пожал плечами пришелец. — А ещё знаешь, что? Чтобы довести до конца дело всей моей жизни, мне очень нужна Душа Душелова.
— Размечтался, — хмыкнул я. — А ещё мне удивительно, как ты оказался на побегушках у Императора Дракона?
— Нет, я не на побегушках. У меня с ним своеобразное взаимовыгодное соглашение. Он поставляет мне рабов для моих опытов, а я оказываю ему мелкие услуги. Представь, насколько я был удивлён, когда очередная мелкая услуга оказалась таким подарком судьбы. Убив тебя, я смогу завершить начатое. И тогда, пожалуй, вернусь, как тут говорят — в большую политику. Вот тогда уже твоим братьям-Охотникам придётся побегать от меня.
— Очень сильно в этом сомневаюсь, — покачал головой я. — Но раз так думаешь, то ты подтверждаешь своё звание тупицы. С моей Душой или без, против Ордена ты не выстоишь и секунды. Хотя, о чём я тут с тобой болтаю? У тебя даже шанса не будет это проверить. Ведь что-что, а свою Душу я тебе отдавать точно не собираюсь.
— Ну, это мы ещё посмотрим.
Взмах рук, и балахон спадает, обнажая странную и очень зловещую фигуру. Под ней скрывался… Если это существо и было человеком, то когда-то очень давно. Сейчас он больше похож на какого-то робота. Металлические кости и полимерные мышцы оплетали трубки, по которым передвигалась зеленоватая жидкость. От человека у него осталось два спрятанных под прозрачное вещество человеческих глаза, а еще человеческий мозг, который находился в металлической черепной коробке.
Да, мозга видно не было, но я точно знал, что он там есть. Орден Вечной Жизни — так они себя называли. Вот только вместо укрепления и усиления человеческого тела они решили, что им проще достичь совершенства за счет внешних модификаций.
Сначала они жили-не тужили, и особо никого не беспокоили.
