сами становятся родителями и стариками и должны уйти, чтобы освободить дорогу молодым. И куда они пойдут, если не будет смерти? — на секунду раздраженно повернулся к нему воплощение, после чего опять развернулся к большому, — Ты смотри… Он даже из под воды материться умудряется…
— Круговорот жизни… — указательный попытался осмыслить сказанное, чтобы увидеть точку зрения воплощения и достойно ему ответить. Фраза выглядела… Стоп, а ведь… Что то тут было не так, но указательный никак не мог понять что.
— Жизнь священна. Воды жизни текут сквозь людей, животных и растения исцеляя их тела и души, дарят им отдых! — обратился он к священному тексту, спасательному кругу в мире полном соблазнов и лжи.
— Ну, да. — согласилось воплощение, — А потом растения умирают и получается компост на котором отлично растут их семена.
— Но если бы не было смерти — люди могли бы жить вечно! — убеждал воплощение указательный.
— Ну, а я тут причем? Таких как я тыщу лет не было — что то никто вечно не зажил. Или ты знаешь таких?
И опять в словах воплощения присутствовала какая то извращенная правда… На самом деле указательный не раз видел как с помощью энергии жизни Воплощение Жизни и некоторые из мудрых старцев продлевали себе жизнь… Иногда кое кто из мудрых старцев — особенно женщины, даже злоупотребляли этим, чтобы выглядеть молодо и привлекательно — из-за чего на указательного, иногда, нападало «сомнение» в том, что они говорили… А теперь еще и воплощение…
Внезапно указательный понял — вот оно! Вот то искушение, которому подвергает его воплощение смерти прямо сейчас! И если он выстоит, если он не поддастся, сохраняя верность Жизни во всех ее проявлениях, то он победит, даже если умрет. И тогда когда нибудь о его подвиге узнают и его имя увековечат на Стелле Мучеников!
Указательный гордо поднял голову и принялся читать литании праведного гнева прямо в мерзкое лицо воплощения смерти.
— Опять-двадцать пять… — раздраженно пробормотало воплощение и приказало скелетам нести указательного к другому бассейну, пока брат большой палец затих, вернув свою жизнь в море жизни, где он вместе с братьями и сестрами пребудет в вечном блаженстве до скончания веков!
В то же время, пока пальцы дожидались своих товарищей в город въехала повозка, везущая десяток крепких парней в одинаковой форменной одежде с толстыми кожаными вставками и гербом императора над сердцем. Их одежду нельзя было назвать броней не покривив душой, однако благодаря вставкам из кожи она явно защищала гораздо лучше той же кожаной куртки. А благодаря крою, смотрелась гораздо эстетичнее.
Возглавлял этот отряд лейтенант Монар, который сидел рядом с возницей с очень кислым выражением лица.
Узнав о том, что первый некромант был убит, император поручил четвертому советнику обеспечить охрану оставшемуся. Тот приказал капитану дворцовой стражи, а капитан нашел Монара и, поскольку Монар ему не нравился, делегировал приказ ему. Монару же оставалось лишь вздохнуть, собрать отряд дворцовой стражи и неспешно отправляться сюда. Честно говоря он совершенно не хотел защищать кого бы то ни было и уж точно некроманта. Он вообще не понимал, зачем его нужно защищать, если весь его жизненный опыт говорил о том, что как раз некромантов то защищать и не надо — а совсем даже наоборот. Тем не менее приказ есть приказ и надо было делать вид, что ты его выполняешь… Вот почему он действовал неторопливо, тем более, что Монар понимал с кем он будет иметь дело в случае чего.
Сам Монар с орденом не сталкивался, но много слышал о них в разговорах старших товарищей и из кабацкой трепотни наемников. Даже если только десятая часть об «этих психах» была правдой, отряда дворцовой стражи для «защиты» было явно не достаточно! Монар это знал, капитан это знал, советник это знал и император наверняка был в курсе — поскольку возглавлял этих психов. Тем не менее при дворе надо было «сделать вид» и Монара выбрали «козлом отпущения». А значит надо было сделать все от себя зависящее, чтобы выбраться из этой передряги живым и с наименьшими потерями.
Монар обдумал все это, посоветовался со знающими людьми и постарался привести свой отряд к месту проведения операции так, чтобы эти психи из ордена успели сделать свои делишки и убраться, а ему оставалось бы только признаться в полном провале и получить какое то наказание. Вот только, благодаря родне, уволить его из дворца не могли, понизить еще ниже в чине — тоже не получилось бы, поэтому оставалось лишь материальное наказание и некий выговор, которые он вполне мог выдержать. Неприятно конечно, зато появлялось некое оправдание перед кредиторами, почему он им не платит и куда девается его зарплата буквально через секунду после получения…
Тем не менее Монару совершенно не нравилось, что выбрали именно его, поэтому настроение у него было самое пакостное.
Ну, а разместившись в гостинице у выхода из города, Монар послал своих людей узнать обстановку и поспрашивать насчет подозрительных лиц в количестве пяти-десяти человек недавно появившихся в городе и, как он надеялся, уже покинувших его.
Однако никаких особых происшествий не было, слухов было полно, но все они были дурацкими — обычный треп насчет коровы с двумя головами родившейся в соседней деревне — а подозрительная пятерка вроде бы обитала в гостинице на другом конце города. По крайней мере местные заприметили, что там в одном номере жили пятеро странных личностей, но лезть к ним перестали сразу же как одна из личностей сломала руку профессиональному вымогателю при заселении — вызвав этим много пересудов в небогатом на интересные события городишке. Потом же их было не видно и не слышно, но и из номера они не выселялись.
Монар слегка побледнел и начал потеть.
По-идее ему следовало немедленно собрать людей и спешить туда, после чего предъявить хозяину гостиницы свои полномочия, ворваться в номер и произвести арест. То есть если он сделает так, то к нему не будет никаких вопросов при дворе потом. Но если он так сделает, до до вопросов при дворе он мог и не дожить!
Поэтому Монар хорошенько обдумал ситуацию за кружечкой пива, после чего пошел в местную стражу и предъявил свои полномочия там. Начальник стражи оказался неплохим парнем, который не против был заиметь знакомых в столице и они славно посидели. После чего зашли к знакомому магу начальника из местных и отправились к месту проведения операции, где окружили часть гостиницы, погремели оружием и покричали, после чего вошли в указанный перепуганным хозяином номер в котором, вот уж счастье, не оказалось никого — только какой то узелок с небогатым скарбом повседневных вещей и тощим кошельком.
Хозяин показал, что да — гости заселились и оплачивали постой как надо, но из номера не выходили вообще — только для оплаты. Даже в туалет не выбирались. Но поскольку из номера не воняло и руку его знакомому один из этих дрищей сломал прямо у хозяина на глазах, то он и не возмущался.
Дальнейшее же расследование показало, что никаких следов пребывания или вообще деятельности странных личностей в городе не было — после триумфального прибытия никто их не видел и не слышал. Что Монар тщательно задокументировал и отослал отчет во дворец, попросив выслать еще командировочных!
Насколько Монар узнал — некромант все еще обитал в школе и был жив-здоров, но это была уже не его юрисдикции. Если бы он туда сунулся, то максимум чего добился — это его попросили бы уйти. Так что он планировал задержаться в городке еще на недельку и хорошенько погудеть в обществе начальника стражи, раз уж так поперло. В рапорте он твердо и убедительно описал как «спугнул» возможных злоумышленников, заставив их покинуть город и планировал придерживаться этой версии и в дальнейшем. Некромант был жив, психи куда то исчезли — Монар надеялся, что поубивали друг друга окончательно свихнувшись — так что все было великолепно! А чтобы его не заложили подчиненные, он отправил их собирать информацию по кабакам, ссудив некоторую часть из предоставленных ему изначально командировочных — так что в случае чего им придется рассказать и о том как они напивались в зюзю, а не только о его похождениях.
Что же касается охраны некроманта, то Монар и так сделал все от него зависящее и даже больше — помолился Жизни о его здоровье и благополучии. Так, что дальнейшее было не его делом — помрет, значит такая у него судьба. Выживет — значит так у него на роду написано. А через неделю Монар планировал
