— У меня гора с плеч свалилась, — призналась Анна, вовсю орудуя вилкой. — Отчиталась и объяснилась. Ну, и планшет оставила им — там записи, логи. Теперь наши всё изучат, проанализируют. Уже занимаются.
— Тебе не объяснили, как всё это понимать? Насчёт «призрака», я имею в виду, и всего остального?
— У меня ощущение, что Дмитрий Юрьевич знает. Или, по крайней мере, догадывается. Я у него спросила, естественно, но он уклонился — так, знаешь, очень вежливо, аккуратненько. Хотя я его понимаю — у меня невысокий допуск, а дело явно серьёзное, даже очень.
— Угу. Даже странновато, что мы здесь сейчас расслабляемся, а не сидим где-нибудь в подвале. И лампой в морду никто не светит.
— Зачем?
Он лишь махнул рукой — забудь, мол, не заморачивайся. Они уткнулись в тарелки, потом Анна сказала:
— Я ведь тебя ещё не поблагодарила, прости. Ты мне помог вернуться домой, хотя сам теперь в чужом мире… Но тебе понравится, Лёша! Поживёшь у меня, посмотришь. Я в квартире одна — родители на Луне…
— Фигасе.
— Они геологи по профессии, там сейчас самый бум. А мой младший брат в Ленинграде учится на судостроителя, летом у него практика.
Дожевав свои порции, они вышли на улицу. Солнце уже садилось, краски густели. На привокзальную площадь как раз выезжал трамвай — непривычно длинный, сливочно-белый, с фиолетовой полосой. Грациозно-гладкие обводы кабины подошли бы и скоростному электровозу.
— Красивую штуку вы забабахали, — сказал Алексей, кивнув на него.
— Он и по городу ходит, и в посёлки соседние. Если не ошибаюсь, даже за Змейку. Ну, и сами Минводы здесь покрупнее, чем там, у вас.
Трамвай скользнул к остановке — без звона и дребезжания, почти бесшумно. Двери открылись, стали выходить пассажиры. Стиль здесь господствовал невзыскательный — лёгкие майки, шорты, полуспортивные штаны светлого оттенка. Джинсы тоже мелькали. Некоторые дамы были в свободных платьях и сарафанах.
— Сама я в Пятигорске живу, ты помнишь. Там тоже рядом с вокзалом, поэтому мне удобно на электричке. Но сейчас нас на институтской машине подбросят, доберёмся быстрее.
Вытащив телефон, она настрочила какое-то сообщение. Алексей заметил:
— Вот тоже неожиданно — планшеты у вас крутые, а мобильники — так себе. Не навороченные вообще.
— Планшет у меня служебный, он для работы нужен. А мобильник — просто звонить. Какие тебе нужны навороты?
— Ну, хотя бы экран побольше и выход в сеть.
— Если в сеть, то у нас обычно со стационарных компьютеров. Как-то так прижилось. И зачем мне в сети торчать, если я, например, гуляю?
Подъехала машина — «фольксваген», к удивлению Алексея. Впрочем, и среди припаркованного поблизости транспорта иномарок хватало, хотя они были всё-таки в меньшинстве.
— Сядешь со мной сзади? — спросила Анна.
— Окей.
Залезая в машину, он вновь почувствовал головокружение. Поморщился и вцепился в спинку впередистоящего кресла.
— Чего ты, Лёша?
— Да мне вкололи фигню какую-то. Предупредили, что будет слегка колбасить и в сон клонить…
— Потерпи, пройдёт.
Автомобиль обогнул скруглённое здание института и повернул на юг. На фоне предзакатного неба Алексей увидел билборд — панорама Москвы с Кремлём и воздушный шар, стилизованный под футбольный мяч. Подпись гласила: «СССР-2008. Чемпионат Европы. Сыграем?»
Глава 22
— У вас этот чемпионат в России проходит? Ну, я имею в виду, в Союзе?
— Ага, — подтвердила Анна. — Реклама сейчас — на каждом шагу буквально. Лезет в глаза. Билборды, буклеты всякие, ролики по ТВ. Ещё и поэтому я, наверно, подумала про турнир, когда писала тебе письмо.
— И с нашим прыжком сегодняшним тоже стало понятнее. Мы из метро собирались выйти к футбольному стадиону. Получилось иначе, но близко к теме. Ваш институт отдалённо смахивает на стадион, и картинка с футболом — рядом…
Закончилась каштановая аллея, вдоль которой их вёз «фольксваген». Дорога вырвалась за городскую черту. Многоэтажки уступили место коттеджам из красного кирпича и розоватого туфа.
Справа воздвиглась Змейка. Её зелёная шкура, чуть потемневшая на закате, была нетронута — никаких обглоданных участков на склоне. Карьер отсутствовал.
Именно этот штрих окончательно доконал Алексея. Ощущение ирреальности захлестнуло его, накрыло, обволокло дурманящей пеленой. Анна, следя за ним, сказала сочувственно:
— У тебя, наверно, два фактора друг на друга накладываются — последствия укола и дезориентация от прыжка.
— Угу. Не пойму, то ли бодрствую, то ли сплю. Надо лишний раз не моргать, чтобы всё это не развеялось…
Он отключился-таки на несколько минут, провалился в дрёму. Анна коснулась его плеча, и он услышал, будто сквозь вату:
— Лёша, приехали.
Почти ничего не воспринимая вокруг, он вылез из машины и вместе с Анной доковылял до подъезда. Она вела его за руку, а он старался не спотыкаться. Они поднялись на лифте, вошли в квартиру.
— Мы дома, Лёша. Вот здесь приляг.
Едва он почувствовал подушку под головой, реальность померкла вновь.
Он ухнул в водоворот из картинок-кадров, которые мельтешили без перерыва, выхватывая из памяти моменты последних дней. Миллиардер вещал, сидя за столом, дружинник требовал кью-ар-код, Вадим выходил к калитке, «призрак» доставал пистолет и спускал курок, белый микроавтобус с тонированными стёклами визжал тормозами, а минводский вокзал выцветал, утрачивал краски.
Раз за разом всё это повторялось, будто проектор прокручивал закольцованную архивную плёнку. Лишь иногда Алексей возвращался в явь и цеплялся взглядом за фосфоресцирующие цифры на дисплее электронных часов, которые стояли на тумбочке. Цифры равнодушно сменялись, отсекая очередной кусок летней ночи, а затем возобновлялся «киносеанс».
Только после полуночи это наконец прекратилось, и он забылся сном без картинок и сновидений.
Разбудил его запах кофе. Алексей спустил ноги на пол, прислушиваясь к себе. Ощущалась некоторая слабость, но голова была вполне ясной. Он, кажется, без потерь продрался из пятницы в социалистическую субботу.
Солнечные лучи пронизывали комнату наискось, высвечивая тиснёный, едва заметный узор на белых обоях. На противоположной стене был плоский телеэкран, под ним — музыкальный центр с колонками. Ещё в комнате имелся книжный стеллаж, огромный и заполненный до отказа.
— Как ты? — спросила Анна, появляясь в дверном проёме. — Я беспокоилась, даже позвонила нашей медичке из института, но она сказала — ничего страшного, отоспишься и будешь как огурец.
— Ну, вроде так и есть.
— Тогда пошли завтракать.
Пока она разливала кофе, он вышел на веранду. Забавно, но дом стоял недалеко от иняза, на северо-восточной окраине Пятигорска. Квартира была примерно на пятнадцатом этаже, и вид впечатлял. Напротив раскинул склоны Машук — приплюснутый ярко-зелёный конус. Над ним чуть справа сияло солнце. А вдалеке на юге, ещё правее, белел Кавказский хребет на фоне синего неба.
— Красиво, правда? — Анна вышла из кухни, остановилась рядом.
— Молча завидую.
— Мы в вашей реальности проезжали мимо этого дома, помнишь? Когда на такси отсюда в Минводы. Но там он совсем другой. Не то чтобы прям унылый, но какой-то очень уж блочный, если можно так выразиться.
— А чего не сказала сразу, ещё тогда? Было бы интересно.
— Я как раз собиралась, но ты новости начал слушать. А вообще, было очень странно, даже чуть жутковато. Поэтому я в тот раз сюда не рвалась и тему не поднимала.
— Значит, что получается? — задумался Алексей. — Мы с тобой прямые соседи. Я здесь учился, ты здесь живёшь. Мы в какой-то момент могли оказаться на расстоянии вытянутой руки друг от друга, если географически. Но в разных реальностях…
— Тоже об этом думала.
Они ещё с полминуты смотрели на улицу и Машук, потом Анна вздохнула и потянула его на кухню:
— Пойдём, а то кофе стынет. Я, между прочим, уже за хлебом сходила.
