class="p1">— Я думал, это были твои друзья, — заявил Омуртаг и хрип повторился.
Это он ржет что ли? Вот ведь шутник. Откуда только силы взялись?
— Я знаю только одного. Того, что бил, — ответил я юмористу, — а второго, аристократа, первый раз видел.
— Я могу сказать, что второй — епископ.
— С чего ты взял? — я удивленно приподнял брови, что отдалось во всем теле жгучей болью.
— Епископский перстень носят на безымянном пальце правой руки. На щитке имеется печать.
— И зачем епископу нас подвергать пыткам?
— А зачем твой знакомец тебя пытал? Кто это был?
— Рогволд. Бывший смоленский воевода. Хотел свергнуть смоленского князя, но я ему все планы попортил.
Я вкратце рассказал историю нашего противостояния с воеводой. Говорить было тяжело. Горло резало от натуги. Дыхание никак не выравнивалось.
— Как думаешь, что им надо? — спросил Омуртаг, после моего рассказа.
А что мне думать? Если аристократ действительно является епископом, то здесь торчат уши понтифика. Нужно иметь в виду, что Рогволд изначально был «шестеркой» папы римского. Если, конечно, мои умозаключения верны.
— Рогволд хочет отомстить за неудачи в Смоленске и Киеве. А епископ, видимо, как-то связан с римским понтификом, который не заинтересован в укреплении моего государства. Наверное.
— Ты и Риму успел досадить? — снова послышался крякающий звук.
— Так получилось, — пробубнил я.
Наш разговор свернулся. Я задумался о своих друзьях. Эса и дядя с Агой должны быть на свободе. Ходот был предупрежден заранее о том, что если что-то не пойдет по плану, то он идет в атаку на Плиску и войско хана.
— Если твой дядя выжил, то его посадили в темницу, — задумчиво заявил Омуртаг.
— Если так, то моя армия осадила Плиску и идет уничтожать твою армию.
— Ты так уверен в этом? — удивился хан.
— Я предупредил заранее своих командиров о том, как себя вести в случае непредвиденных обстоятельств.
— Мда, — хрипло потянул Омуртаг, — я не удосужился никого уведомить. Да кто ж знал…
— Омуртаг, если мы отсюда не выберемся, то твоя страна будет стерта с лица земли.
— Что ты предлагаешь? — кажется, хан рассердился.
— Бежать отсюда надо.
— Я тебя что ли держу?
— Да не кипятись ты. Я голый, у меня нет ничего, что могло бы мне помочь развязать руки.
— Я хотя и одет, но ничего режущего не имею.
— Ты, кстати, подвешен?
— Нет, они меня опустили к земле. Но руки висят за спиной.
Послышались шаги. Это плохо. Нужно что-нибудь придумать и сбежать. Я притворился спящим. Радовало только то, что пару минут назад я начал видеть очертания пещеры. Глаза привыкли к мгле.
Болгарское ханство, пещера возле Плиски, конец весны 827 г.
Сквозь полузакрытые веки я видел приближающуюся тень. Кто-то, шаркая ногами, бубнил что-то под нос. Судя по отблескам на стенах пещеры, в руках гостя был факел.
Возле меня встал старичок, держащий в одной руке крючковатый посох, а в другой — факел. Дед был одет в серый балахон с длинными рукавами. Взглянув в лицо старика, я обрадовался знакомцу. Седые волосы были заплетены в косу, а живые и цепкие глаза, подмечающие каждое мое движение, казалось, документировали мое состояние. Кустистые брови, живущие собственной жизнью, сосредоточенно сдвинулись к переносице.
— Карнат, даже не представляешь, как я рад тебя видеть, — хрипло выдавил я.
— Ох, Ларс, как же тебя так угораздило, — прошептал дедушка, заботливо осматривая мои раны.
Волхв Карны присел возле меня и воткнул факел в небольшую трещину на полу. Дед небрежно отковырнул пару засохших корок на моих ребрах. Боль была несусветная, поэтому сдержать стон не удалось. Карнат достал из-за пазухи небольшой горшочек, снял с него матерчатую «крышку» и начал аккуратно смазывать мои раны вязкой субстанцией. Он методично осматривал каждый сантиметр моего лежачего тела. Вопросы он игнорировал, просил подождать, пока не обмажет лекарством. Он только посетовал о том, что хан долго засыпает.
Через считанные минуты мое тело получило настоящее блаженство. За такой короткий промежуток времени, я успел забыть каково это, когда ничего не болит. Лекарство Карната имело оглушительный обезболивающий эффект.
— Как ты здесь оказался? — спросил я деда, когда он закончил «врачевать».
Отсутствие боли навевало дрему. Хотелось спать, провалиться в забытье.
— Тебе не нравится, что я здесь? — удивился он, продолжая сидеть на корточках.
— Не хочешь говорить — не говори, — пробурчал я, — может, развяжешь меня?
Старик вздохнул. Он посмотрел на пламя немигающим взором.
— Не могу, — заявил Карнат.
Всю сонливость будто рукой сняло. Что это значит? Тогда зачем он мне помогает?
— Старый, — я шумно выдохнул, — ты ничего не хочешь мне сказать.
— Ларс, — дед перевел взгляд на меня, — я и сейчас не должен был тебе помогать.
— Развяжи меня, Карнат, — прошипел я.
Дед снова вздохнул, но ничего не предпринял.
— Я сейчас помогаю тебе не умереть и не сломаться, неблагодарный ты, — повысил голос он.
— Развяжи! — прорычал я.
— Нет. Выслушай меня, — дед подтянул к себе кривой посох, будто тот дает ему терпения и сил, — Ты знаешь что такое Мировое древо?
Что? Этот маразматик сейчас будет читать мне лекции про вселенные и подобия эффекта бабочки? Да плевать я хотел на все эти бредни. Мне нужно, чтобы меня развязали. Сейчас же.
— Даже, если знаешь, я все равно расскажу, — невозмутимо продолжил Карнат, — Мировое древо — это воплощение жизни всех и вся. Каждая ветвь этого древа — это одно из возможных событий, которое уже наступило или должно наступить. Мы с тобой сейчас на ветви, которая ведет к хаосу и тьме, — старик опустил посох на землю и начал перебирать пальцами косички своей бороды, — Вот представь себе большой дом, возле которого растет небольшое дерево, — дед увлеченно жестикулировал, — и это древо растет в тени дома. С каждым годом оно растет все выше и выше, но ветки, которые тянутся к солнцу, обрубаются. Поэтому вся крона древа находится в тени. Из-за этого ветки слишком близко друг к другу. У них у всех один путь.
— Ты хочешь сказать, что гости в этом мире появляются из-за того, что дерево растет
