Но смотрел я, конечно, не на несчастного капитана. Две ракеты благополучно промахнулись, но две другие застряли в борту фелюки. Две-три секунды после выстрелов на обеих палубах продолжалась немая сцена — у нас ждали результатов атаки, а у них просто люди застыли в шоке от небывалого зрелища. А потом там начался ад. Торчащие из досок заряды стали рваться один за другим и фелюку окутал сплошной покров дыма, сквозь который, однако, уже пробивались первые языки пламени. С вражеского корабля раздался вой ужаса и боли — видимо, многие были ранены осколками. Точно оценить размер нанесенного противнику ущерба сквозь пелену дыма не представлялось возможным, поэтому я скомандовал:
— Ракетчикам — повторный залп! Арбалетчикам — перезарядить болтами!
Вскоре с направляющих сорвались еще четыре огненные стрелы. На этот раз попали три. Куда попали, было не видно, но три взрыва прозвучали четко. Прошло секунд двадцать. Ветер постепенно развеивал поставленную взрывами дымовую завесу и мы, наконец, смогли обозреть происходящее на борту фелюки. Результаты проделанной работы радовали глаз. На корабле фиксировалось, как минимум, шесть очагов возгорания такой силы, что потушить их имеющимися в распоряжении пиратской команды примитивными средствами нечего было и думать. Даже если бы им не мешали. А мы как раз собирались активно мешать!
— Арбалетчики, огонь!
От беспорядочно метавшихся на палубе вражеского корабля разбойников донесся многоголосый вскрик. Десяток бандитов упали, сраженные стрелами. Тут так и торчавший на корме в целости и сохранности (везучий, гад!) пиратский капитан громко подал какую-то команду и все оставшиеся в живых разбойники спрятались от стрел за ограждением борта. Дисциплина, однако, у них в отряде присутствует! Впрочем, это уже не имеет никакого значения — все равно скоро они все пойдут ко дну!
А вот в этом я, неопытный в морских делах, сильно заблуждался! И развеял мои сомнения Марко, к которому, наконец, вернулся дар речи:
— Ариэль! — заорал вдруг он. — Они нас сейчас протаранят!
В замешательстве я взглянул на вражеский корабль. И действительно, было заметно, что тот медленно, но верно приближается к нам! Его парус, хоть и охваченный огнем, продолжал толкать фелюку вперед. А наш парус я, дурак, для маскировки намерения защищаться приказал спустить, тем самым лишив судно маневренности, превратив его в беспомощно болтающуюся на волнах деревяшку. И поднять его мы уже точно не успеем! Теперь либо горящий пират подожжет и наш корабль, либо остававшиеся на его борту достаточно многочисленные разбойники таки возьмут нас на абордаж. А сражаться они будут отчаянно — другого выхода у них не осталось! Остановить сближение кораблей было уже не в моих силах, значит, необходимо хотя бы уменьшить количество противников перед неизбежной рукопашной. От стрел те спрятались, поэтому:
— Ручные гранаты к бою! — заорал я и сам достал рифленый медный шарик на деревянной ручке.
Три десятка гранат запрыгали по палубе подобравшейся к нам уже менее, чем на двадцать метров фелюки, невпопад взрываясь. Вторую порцию бросить мы уже не успевали — слишком близко! Облако дыма и огня надвинулось вплотную на наш корабль. Раздался страшный треск и несколько ржавых абордажных крюков с чмоканьем впились в ограждение палубы. С диким воплем уцелевшие пираты начали перепрыгивать к нам. Их встретил последний залп из арбалетов. Промахнуться в упор было сложно, поэтому первая партия абордажников полегла практически в полном составе. Но за ними полезли следующие. Когда же они кончатся, блин!
На палубе послышался глухой лязг мечей и крики — завязалась рукопашная. А ко мне, на кормовой помост, картинно держась за конец каната, свисавшего с нависшей над нами задней мачты фелюки, перепрыгнул сам пиратский главарь с обнаженной саблей в руке. Тюрбана на его голове уже не было, а когда-то белоснежная рубаха свисала грязными от сажи лоскутами. «Что за дешевые голливудские трюки?» — невпопад подумалось мне. Пират, тем временем, подскочил к связанному капитану:
— Ты кого к нам привел, сын слепого ишака?!! — заорал араб, подтверждая мои худшие подозрения о предварительном сговоре капитана с пиратами. Арабский я знаю плохо, но разбойник говорил четко и простыми словами. Возможно, этот язык был для него не родным.
— Махмуд, я не, — начал было Марко, но закончить фразу не успел — пират взмахнул клинком и голова капитана с широко раскрытыми глазами покатилась по помосту, заляпав его кровью. А главарь повернулся ко мне. Я уже ждал с мечом в руке. Противник, не тратя время на пустые разглагольствования, сразу же атаковал. Уже через несколько ударов я понял, что, несмотря на почти полгода тренировок, долго не продержусь. А после того, как этот гад распорол мне рукав бригантины (будь это просто рубаха — я бы уже остался без руки) решил, что побаловались, и хватит! Вытащил из-за спины левую руку с заранее приготовленным к бою пневматическим пистолетом и выстрелил прямо в голую грудь уже примеривавшемуся, куда бы нанести последний удар, бандиту. Тот, выпустив из рук саблю, недоуменно уставился на меня, пытаясь понять, чем же я его достал? Так, с удивлением на лице, и упал на помост, рядом с отрубленной им же головой Марко.
Взглянул на палубу. Там тоже уже все было кончено. Пиратов оставалось слишком мало, и большинство были ранены осколками, чтобы иметь шансы на победу. Но вот горящая фелюка…
— Руби канаты! — заорал я, спрыгивая вниз.
За несколько минут суматошной деятельности удалось расцепиться с пылающим пиратским кораблем и оттолкнуть его баграми. Потом тушили перекинувшийся к нам в нескольких местах огонь. Хорошо, все же, что парус был спущен! Иначе могли бы и не потушить! Наконец, закопченный и в измазанной кровью (чужой, слава богу) бригантине, присел на бочку с засоленной рыбой. Теперь можно и передохнуть!
Итак, морской бой мы выиграли, корабль отстояли. Несмотря на допущенные явные просчеты при планировании сражения. Основная ошибка — спустив парус, я лишил себя главного козыря в бою — инициативы, собственноручно отдав ее врагу. Больше так делать нельзя — битвы в пассивной позе не выигрываются. Моя ошибка стоила нам одного погибшего и трех легко раненых. Вполне можно было избежать при таком преимуществе! Да и обстрел ракетами надо было начать с большей дистанции. Как и арбалетными стрелами.
От раздумий меня отвлек шум на палубе. Я спустился туда. Между бойцами шел горячий спор по животрепещущей проблеме — что делать с четырьмя пленными пиратами и боцманом нашей команды, тоже оказавшим сопротивление и признавшемся в участии в сговоре между бывшим хозяином и разбойниками? В перерывах между пинками, которыми его щедро одаривали мои бойцы, боцман рассказал, что это был стандартный сценарий — если Марко решал, что с его клиента есть что взять, то проводил маршрут корабля мимо скалы. А там всегда ждала пиратская фелюка, так как наш капитан был не один такой, и это место являлось известной в узких кругах точкой встречи. В выигрыше оставались обе стороны. Марко за это получал, например, четвертую долю добычи.
Спор об участи пленников разгорелся не на шутку. Наемники, во главе с Олегом, предлагали отрубить им головы, в то время как вылезший из трюма Цадок и «гвардейцы» настаивали на повешении. Я прекратил их жаркую дискуссию:
— Соратники! — прочувственно обратился я к своим людям. — Нехорошо убивать лишенного возможности бороться за свою жизнь человека, как какую-то поганую свинью! Человек же создан по образу и подобию Господа! Поэтому предлагаю пленников отпустить!
На меня непонимающе уставились. Причем, как свои, так и сами жертвы, безучастно ожидавшие до того окончания спора. Да, недоступна им еще настоящая глубина гуманизма!
— Олег! — подозвал я командира наемников. — Проводи-ка товарищей до выхода, а то что-то они подзадержались в гостях!
Я махнул в сторону борта и Олег, наконец, понимающе улыбнулся. Бандитов, подталкивая остриями мечей, выпроводили с корабля. Все, кроме боцмана, сразу же пошли ко дну. Те еще моряки, блин!
Однако, в эйфории от победы мы упустили одну маленькую деталь — как оказалось, на корабле было всего два человека, умеющие прокладывать курс — капитан и боцман, и оба, увы, уже не с нами. «Отпуская» боцмана, я как-то об этом не подумал. А теперь уже поздно жалеть. Поделился проблемой с Цадоком.
— А разве ты, Защитник Ариэль, не умеешь вести корабль? — искренне удивился тот.
М-да, однако в наших рядах имеет место быть культ личности. Моей личности, блин! Дофокусничался до того, что мой компаньон считает меня умеющим все на свете. Впрочем, так ли он не прав в данном случае? Я развернул пергамент с местной картой Средиземного моря, слегка отредактированной в соответствии в современными мне достижениями географической науки. Хотя, надо сказать, что и здешняя оказалась на удивление точна, подправить пришлось не так уж и много. Еще вчера покойный Марко сообщил, что, после прохождения Крита мы будем двигаться строго на юго-восток, до самой Александрии. Взглянув на карту, убедился, что это так и есть. Парусный корабль строго по прямой, конечно, плыть не может, но ошибка должна быть невелика. А добравшись до окрестностей Александрии, как-нибудь разберемся.
