Ночной лес меня немного пугал. Нет, до усрачки пугал, на самом деле. Но муж мне заявил, что никого страшнее него в этом лесу нет — и я как-то сразу поверила и успокоилась.
— На шею сядешь?
Я внутренне содрогнулась:
— Только давай без скачков, а? Боюсь глаза повыколоть…
— Ла-адно, — кажется, это нотки разочарования?
— И про варенье не забудь! Побьём банки — девки нам не простят.
— Я буду нести вас нежно, как пушинку!
— Вас — это меня и банки?
— Да, дорогая!
Юморист, блин.
На подходе к порталу я усиленно вглядывалась в лес — но так и не увидела ни огонька.
Портал на фоне бархатно-синего неба светился, как монитор. То что он не привлекал мошку́ и комарьё со всей округи, я могу объяснить только божественным вмешательством.
С той стороны происходило что-то интересное. По крайней мере, я видела большую доставленную повозку и наш грузовик, в которых стояли несколько парней в форме и бодро перегружали пиломатериалы. Ага. Мирон и Лёня как-то наладили взаимодействие. Хотя — что тут удивительного? Они же утром наверняка друг друга видели.
Лёня, Мирон и все наши новенькие сидели за столом, чаёвничали. Идиллическая картинка. Ну как не похвалить?
Все три новых пары, что характерно, оказались чисто якутскими. Не потому что националисты или ещё что — просто, так совпало. Они мне потом переписали на листочек свои имена (ну, боялась я напутать): Куреяковы Мичил и Туяра, Бойдоевы Буотур и Уйгуна, Делгеевы Эрсан и Сардаана. Вот такие новобранцы.
При виде нас Лёня подорвался почти по стойке смирно, протягивая Вове мультифору с вложенными бумажками. Вова сгрузил на лавку рюкзак, всем кивнул, взял бумаги, поручкался со всеми сидящими с нашей стороны мужиками.
Ну, что там? Мне тоже интересно.
Перечень купленного, в табличке, с ценами, всё посчитано. И чеки все пришпилены. Неплохо. Вова покивал, отсчитал нужную сумму.
— Остальное завтра, так же в шесть. Успеешь?
— Воскресенье… Хотя чё там — с утра всё работает. Успею. Кроме рам! Рамы заказал — будут через три дня только.
— Нормально.
Мне не терпелось узнать:
— Лёня, с блогом-то что-нибудь успели?
— Я пока по городу носился — мама начала. Я уже объявления на досках повесил — там и там, — Лёнька махнул рукой.
— Вапше красиво получилось! — Кадарчан вставил своё веское слово.
— Мы с ноутбука заходили — хорошо смотрится, — пояснил Мирон, все одобрительно покивали.
Ноутбук обнаружился тут же, на лавочке — и даже открытый на нужной нам вкладке.
Под длинной шапкой с панорамным видом нашего острова и обрамляющих его окрестностей висела стилизованная под средневековье надпись: ЗЕМЛИ БЕЛОГО ВОРОНА с завитушкой в конце — Коле нарисовал, специально для блога; рядом герб — белый ворон на лазурном поле и… надо же! Наша с Вовой фотография — должно быть, где-то в соцсетях выкопали, с ролевой игры — в парадном: у Вовы камзол с кружевами, я в бальном платье… Мы переглянулись. Муж вынес вердикт:
— Ну, неплохо.
— А ниже что-то уже есть? — я сильно переживала за своё дистанционное детище.
Так-так… Манифест, заметка о климате — рядом сканы рисунков. Картинки с пляжем и с ягодами… Ой, как хорошо смотрится.
— Мы дома сняли обзор на рыбу, — Лёня достал телефон, показал фрагмент, — обработать времени не было. Я остатки сюда привёз, хотел типа дегустацию провести. А тут ребята.
— Да, мы с удовольствием продегустировали! — мечтательно произнёс Максим. Остальные бурно согласились.
— Поделили по-братски, — подвёл итог Мирон, — Парням моим тоже попробовать дали. Всё сняли. Очень всем понравилось!
Лёня выключил телефон:
— Я сегодня посижу, обработаю, утреннее тоже — за ночь всё залью.
— Так! — Вова раскрыл рюкзак, — Вот тот пустой поднос подвиньте, пожалуйста, — выгрузил три литровых банки с вареньем и подвинул Мирону, — Во-первых: это вам. Варенье земляничное, — он затянул вязки рюкзака и переставил его через срединный бортик, поближе к Лёне, — держи. Одна банка — вам, на пробу.
— Тоже дегустацию снимите, за чашкой чая, — предложила я, — Остальное — на реализацию. Там я бумажечку положила, всё расписано.
— Понял.
Хороший парень, понятливый.
— Ты перегрузи, чтобы нам рюкзак сразу забрать.
— Ага!
Лёня попробовал поднять рюкзак и тихо крякнул.
— Погоди! — Мирон попытался его остановить, — Я парней в помощь позову.
— Да ничего, я сам! — Лёня примерился, подсел под рюкзак… Вот сразу видно в человеке борцовское прошлое. Вроде и не высокий, и не сильно крупный, а вес осилил!
Мужики начали передвигать лавки, чтобы устроить совет. С той стороны остался один Мирон, а с этой — аж семеро, вот они и ставили лавочки уголком, чтобы ловчее видеть друг друга. Большой хозяйственный хурал начался, а я отвлеклась на разгорающийся у фургончика МФЦ скандал. Точнее, наверное — семейную сцену.
ЧТО-ТО ЗНАКОМОЕ…
Высокая, ухоженная женщина кричала пытающемуся её удержать мужчине:
— Серёжа, ты что — не понимаешь?!! Что значит — успокойся?!! Он ушёл, Серёжа!.. Навсегда!..
Он пытался поймать её руки, обнять:
— Эля, Элечка, но что же мы можем сделать? — она зарыдала и уткнулась ему в грудь, комкая в руках лист бумаги. Что-то мне показалось подозрительно знакомым…
— Милый, я до МФЦ отойду, не теряй, — предупредила я мужа.
— Хорошо, любимая.
К дверце фургончика приделали звенящую висюльку из трубочек, как в некоторых магазинчиках. Нахохлившаяся дежурная встрепенулась, и тут же заполошно всплеснула руками, глаза её округлились:
— Это вы! Погодите! Не уходите! — она вылетела из фургона, забыв прикрыть дверь.
Ладно. Не буду.
Я присела на стул рядом с широким, разделяющим миры столом. Не прошло и двадцати секунд, как в приоткрытую дверь вбежала давешняя женщина. Губы, нос, веки её были припухшими от слёз, кожа, как это бывает у очень светлых людей, пошла выраженными красными пятнами. Она воткнулась в разделяющий нас стол и наклонилась вперёд, жадно вглядываясь в моё лицо:
— Это вы привезли письмо моего мальчика?!
Мужчина, вошедший следом за ней, добавил:
— Добрый день! Простите нас, пожалуйста. Мы были уверены, что сын с друзьями отдыхает на Байкале, так что для нас это известие стало шоком.
Да уж понятно, что не рождественской открыткой. Дежурная заглянула в фургончик, деликатно решила не входить и прикрыла дверь снаружи.
— Добрый день! Да, мы привезли — я и муж. С вашим мальчиком всё в порядке. Да вы садитесь, поговорить же, наверное, хотите?
Я смотрю на неё — как это называлось у Пратчетта: вторым зрением? Не злая. Не дурная. Очень умная. Очень амбициозная и немного холодноватая женщина. Она мечтала о карьере для своего мальчика. О его успехе. Вкладывалась в будущее сына по полной программе. Единственного сына, кстати. О, вообще единственного ребёнка! Им обоим (сыну и матери) повезло, что её представления о ступеньке к удачной карьере совпадали с его пламенной страстью — рисованием.
Женщина достала из сумочки рисунок — не смятый! — бережно провела по нему пальцем:
— Скажите пожалуйста, что это?
На рисунке — Ко́ле. Он кажется таким живым, словно вот-вот заговорит. Смотрю на точку рядом с элегантным, покрытым гель-лаком ногтем.
— Вы имеете в виду уши? — эльфийские заострённые уши. Как у всех наших эльфят.
— Да.
Ей, пожалуй, будет трудновато это принять.
— Видите ли, ваш сын очень хотел быть архитектором, — две пары глаз напряжённо впились в меня; конечно — я вовсе не открыла им Америку! Америка будет сейчас, — Но ещё больше он хотел быть эльфом.
Вы когда-нибудь видели «снег» в старом ламповом телевизоре? У меня было полное ощущение, что в мыслях у обоих родителей Коле происходит то же самое.
С минуту они молчали. Потом отец спросил:
— Извините, вы хотите сказать: это — не бутафория? Он сейчас… вот такой?
