Да вообще, здесь и фальшивые сборщики мзды попадаются, приватизировавшие себе кусочек дороги буквально на полдня. Таких, если раскусывают, вешают весьма оперативно. Хотя бывают и промашки, когда к сюзерену на правёж приволакивают вполне настоящих его бойцов, связанных и избитых. Обычно владетельные лорды с пониманием относятся к конфузу, вместе смеются над незадачей и ограничиваются небольшой вирой за избиение своих подчиненных. Ущерба дворянской чести нет, если его простолюдина поколотили из благих побуждений, а не из желания унизить благородного.
Три дня в дороге никак не утомили настоящих мужчин, а про слуг и говорить нечего, их вообще спрашивать не принято об их отношении к происходящему. Жив, свою функцию исполнять можешь? Вот и славно, трудись дальше! Умер? Какая незадача, эй кто-нибудь! Замените мне слугу, этот вышел из строя.
Глава 22 Почти Париж
Был бы я Дюма, то есть если бы сочинял байку, а не рассказывал о реальных событиях, обязательно бы устроил все дальнейшие события в Париже. Но в этой реальности Парижа нет, насколько мы с Дордом знаем, так что перед нами раскинулся славный Луарт, город тысячи пороков, ста борделей и трехсот притонов. Во всяком случае именно так описал его Витор, и я не стал уточнять, сам ли он пересчитывал бордели и притоны в прошлый приезд, или в путеводителе прочел сей факт.
С холмов город был виден как на ладони, на огромной такой ладони, с синими линиями двух соединяющихся рек, рисующих линию судьбы. Даже издалека были видны стены, о которых Дорд знал с детства. Старая каменная крепость образовывала Старград, внутри большого кирпичного кольца новых стен располагался Новоград, а за стенами раскинулся Пригород. В Старграде могут владеть домами только аристократы, В Новограде отстроились купцы и благородные победнее, в Пригороде селятся мелкие лавочники, торговцы, купчишки и мастеровые. Бедные дворяне там не жили и не живут ни под каким видом. Уж лучше поселиться за городом и каждый день приезжать по делам, чем переночевать среди черни. Это мне пояснил отец, когда мы спускались с холмов, наблюдая, как большой город становится еще больше. По мне, чернь не сильно от нас благородных отличается. Правда пахнет похуже: грязным телом, потом, чесноком, пивным выхлопом, вошки-блошки всякие… Пожалуй, я и сам не хочу жить в Пригороде, я согласен и впредь быть аристократом.
Большой каменный мост через Девону, в которую под углом примерно в шестьдесят градусов впадает более мелкий Луарт, однофамилец города, был красив и величественен. Кстати, судя по ледоломам на опорах, зимой здесь нередко встаёт лёд. А почему мелкая река и город тезки? Потому что изначально стольный город жался к берегу Луарта, когда был заурядным городком — память Дорда продолжает выдавать ответы на всплывающие вопросы. Пригород ничем не ограничен кроме двух рек, никакой стены или ворот, город широко выплеснулся за второй круг стен, значит королевство впрямь процветает. Верчу головой, следуя с графом стремя в стремя, улицы тут не настолько узкие, чтоб ехать в колонну по одному. Нищих почти не видно, стражники попадаются на глаза, но нечасто, это если про Пригород говорить. А вот в Новоград проезжаем уже через ворота и платим пошлину за двадцать коней, тут взимают плату не с людей, а с заезжающих в пределы Новограда транспортных средств.
Неожиданно, в Новограде почти также просторно, как в Пригороде, улицы не кривят и не вжимаются в дома, а людей на них даже поменьше. Лавки купцов побогаче, чем в районе бедняков, но это и понятно — покупатель требователен и платежеспособен. Хотя тут и простолюдинов немало попадается на глаза — кто-то же должен обслуживать богачей. Причем, многие тут же и живут у своих хозяев и нанимателей, даже в тех же домах, только на третьих-четвертых этажах. Отдельно стоящих особняков с садиками тут не наблюдается, площади и скверики недоразвитые встречаются, но не очень часто. И всё равно благодаря ширине улиц, здесь скорее просторно как в земном Риме, чем теснота как в той же Праге.
Мы, графья и виконты, в Новограде жить не приучены, нам Старград подавай! В соответствии с отцовыми планами едем к дальним родственникам и хорошим знакомым графа дер Прист, чьё общение не зазорно. И при этом, принимающая сторона не спросит, скривившись, мол чего приперлись. Отец говорил мне, что посылал письмо двоюродному брату графу дер Брубеку, то есть мы едем к моему двоюродному дяде по отцовой линии. В письме отец подчеркнул, что посетит столицу по приглашению Якоба Третьего и готов поселиться в королевском дворце, если стеснит уважаемого брата. То есть такой посыл получился: я в фаворе у короля, и если ты желаешь меня принять в своём доме, я готов распространить свою удачу и на тебя. Конечно, никто в здравом уме не откажет в ночлеге родственнику, «попавшему в случай» к монарху. При этом как нормальный граф, дер Брубек проживал в Старграде, так что родственники встретились и обнялись после долгой разлуки вполне искренне и по-семейному, без лицемерия с чьей-либо стороны. Меня тут помнили, как водится «вот таким маленьким карапетом» — двадцать сантиметров от уровня земли. Чего-то Дорд в детстве был маловат, видимо его спутали с какой-нибудь болонкой. Жена графа Антуана дер Брубека Труда во всяком случае, показывала именно этот рост. А детей Брубека поблизости почти не оказалось — выросли и разлетелись по стране. Только самый младший сын с таким земным и таким французским именем Жан, словно я в Париже, еще цеплялся за родительскую опеку и не спешил нахлебаться прелестей безземельного рыцаря, четырнадцать лет всего несчастному, успеет еще.
— Витор, вы в этих обносках собираетесь идти на приём?!
— Нет конечно, я надеялся, что у тебя на примете есть портные, способные обшить нас, Антуан!
— Даже не сомневайся, я вас не брошу на растерзание придворной толпе. Если у тебя найдется, чем заплатить грабителям с ножницами и иглами.
— Ты же в курсе, по какому поводу нас пригласили. Так что не волнуйся за нас, я найду, чем откупиться от твоих грабителей, повоевал с прибылью.
— Твой наследник, он же тоже приглашен? Ага, Дорд, ты пойдешь к королю! Небось, поджилки трясутся.
— Дядя, он такой страшный? Мне стоит готовиться к худшему?
— Молодец, за словом в карман не полезешь. Я начинаю верить тому, что твой отец рассказывал про ваши приключения. Если даже они на треть столь удивительны… и сразу совет — будь готов рассказать байку, заправить арапа, отлить пулю, короче, их величество Якоб Третий любит героические истории из первых уст. Наверняка, тебе придется петь соловьём.
— Трепать языком, ваша светлость, одно из самых безопасных занятий для благородного. Справлюсь! В любом случае это менее опасно, чем стрелы ловить грудью.
— Во-первых, для тебя я дядюшка Антуан, а во-вторых, немало славных дворян пали жертвами злых и умелых языков. Помни об этом, юноша. Атака, блок, финт — учись драться языком, словно это смертоносная сталь! — А ведь он прав, что-то я расслабился в благодушной провинции. Чай не на границе, будь бдителен в столице!
— Спасибо за науку, дядюшка!
Мы в провинции еще ходили в шоссах, разновидности штанов, по сути являющихся чулками, привязанными шнурками за верх к сорочке, а тут народ уже потихоньку начал переходить на кюлоты, почти как в земной истории. Почему «почти»? потому что тут кюлоты, проще говоря, широкие шорты, подвязываемые под колено, начали надевать прямо на шоссы. Надобность в гульфике отпала, в задницу не задувает — удобно. Только жарковато на мой вкус. Но тут народ к жаре привычный, я уже обратил внимание, что одежды на себя надевают как в последний путь, не взирая на погоду. Такое ощущение, что чем больше слоёв одежды нацепишь, тем больше уважения.
Когда пришли портные, дабы обсудить желаемые фасоны, ткани и цвета, мы с графом слегка их удивили своими предпочтениями. Наше требование, чтобы камзолы шились четырехслойные из шёлка и шелковыми же нитками показало нашу дремучесть и непонимание новых веяний моды. Ведь есть такие замечательные ткани как шерсть, лён, парча, в конце концов! Объяснялся наш выбор просто — мы с Витором были впечатлены сохранностью зачарованных шёлковых сюрко в походе, особенно моего, ибо мне прилетело очень много раз, в том числе и колюще-режущими предметами.
