убью. — пообещал он.
На его ремне висит пистолетная кобура, с вложенным в нее оружием.
Кайа, улыбнувшись вновь, подняла руки, словно бы сдаваясь, и сделала полшага назад, едва не споткнувшись о скамейку.
Самостоятельно расстегнув пряжку, он вытянул ремень, придержав рукой кобуру и не дав ей упасть, после чего поднял с пола разгрузку и направился к тому месту, где стоит винтовка.
Кайа же в этот момент вновь села на лавку и быстрым движением руки взяла со стола шприц. Сняв с иглы защитный колпачок, который выскользнул из ее пальцев и упал на пол (слава богу, что при падении он не издал заметного шума!), она положила шприц под бедро, таким образом, чтобы он не был заметен юноше.
Найдя взглядом упавший колпачок, она откинула его ногой подальше.
— Мне выпала великая честь состоять в воинстве Святой Церкви. — с гордостью ответил вернувшийся юноша.
— Ты же имеешь в виду Католическую церковь? — уточнила Кайа, сделав акцент на названии церкви, а в этот момент…
«Его Высокопреосвященство, кардинал Анджелло Бертоне, посланник Ватикана». — из ее памяти всплыли слова матушки, сказанные ею о человеке с красной кардинальской шапочкой на голове, обладателя явно военной выправки, который с такой ненавистью в глазах посмотрел на них тогда.
— Да. — ответил юноша и в голове у Кайи окончательно сложился «паззл».
Не утрать Кайа способности бояться, она наверняка бы перепугалась оттого, какая картина «нарисовалась» ее разумом.
Усилием воли она остановила поток мыслей, повернувший совершенно не туда.
Сейчас главное — этот ребенок — солдат, а когда и если мне доведется выбраться из этого «замечательного» места, вот тогда уже будет время как следует подумать об истинных устроителях конкретно этих моих злоключений. — подумала она.
— Стало быть, ты у меня солдат… — улыбаясь произнесла Кайа и провела затем пальцем по одному из жутких шрамов на его животе. — Стойкий оловянный солдатик.
Кайа принялась возиться с застежками его форменных штанов.
— Почему это я оловянный солдатик? — с опаской в голосе (Ведьма же!) поинтересовался юноша, наблюдая за ее действиями.
Ришарда от возбуждения изрядно потрясывало.
— Это персонаж из сказки… — сказала Кайа, стягивая с юноши штаны, — и ты мне его здорово напоминаешь, такой же стойкий.
Последние слова Кайа произнесла, глядя на его трусы, и Ришард, «переварив» эту фразу, имевшую двоякий смысл, вновь вспыхнул до кончиков волос.
— Я запрещаю тебе смеяться надо мной! — голос юноши дрожал.
— Да как же я посмею, господин мой? — ответила Кайа.
Ришард дважды глубоко вздохнув, произнес, меняя тему:
— Хочешь верь, хочешь не верь, но бывали в моей жизни ситуации, когда моя жизнь…и не только моя…зависела от моей же стойкости. Эта твоя сказка хорошо заканчивается?
— Н-не очень. — Кайа помотала головой. — Мальчик швырнул оловянного солдатика прямо в растопленный камин и тот, будучи уже полностью охвачен пламенем, глядел на свою возлюбленную, на бумажную танцовщицу, но…
Кайа с трудом встала на ноги и обвила левой рукой шею юноши, а правую, с зажатым в ней шприцем, спрятала за спиной от его взгляда.
— …внезапно по комнате пронесся сквозняк и…
Она замолкла.
— И…? — голос юноши дрожал, он требовал продолжения.
— Камера. — Кайа взглянула мимо него, на камеры. — Что-то случилось с камерой…
Юноша обернулся.
Сделай это медленно, на быстрое движение он наверняка вовремя среагирует. — подумала Кайа, а затем повелела себе. — Считай, что это уже произошло.
— С камерой все нормально. — сказал юноша.
Правая рука Кайи начала свое неспешное движение.
— …он, подхватив с полки бумажную танцовщицу, принес ее прямо в огонь, к возлюбленному…
— А⁈ Куда ты дела шприц? — перебил ее Ришард, глядя на стол.
Кайа до самого конца погрузила длинную иглу шприца в левый глаз юноши.
— А-а-а-а-а-а! — завопил тот.
— Охренеть, у меня получилось. — произнесла вслух Кайа, а затем, полетев по помещению, будучи с силой оттолкнутой Ришардом, больно ударилась затылком, спиной и локтем о стол.
Через мгновение — другое, едва придя в себя, она нашла взглядом юношу, который стоял как истукан. Рот его был широко раскрыт, лицо перекошено, а пальцы скрючены, словно бы в каком-то жутком спазме.
Но он жив, он все еще жив, а значит…
Будучи уже не в силах встать, Кайа, найдя взглядом оружие Ришарда, на четвереньках поползла к нему. И уже доползя, она услышала, как что-то грохнулось. Обернувшись на звук, она увидела, что упавший Ришард злобно глядит на нее своим уцелевшим глазом. Игла, которую он сумел вытащить…вместе с глазом, видимо, задела в его мозгу какой-то центр, отвечающий за ноги, и они более его уже не слушались.
Он ползет, используя лишь руки. Ползет к ней…
Дрожащими руками Кайа вытащила из разгрузки винтовочный магазин, а затем, усевшись на задницу и опершись спиной на стену, положила себе на бедра саму винтовку и примкнула к ней магазин. Из-за тремора рук получилось это у нее не с первого раза.
А Ришард тем временем уже практически подполз к ней.
Дослав патрон в патронник, она с трудом подняла винтовку, наведя ее ствол на ползущего юношу, после чего нажала на спусковой крючок и…
Ничего! Оружие не выстрелило!
Кайа еще раз передернула затвор и вновь нажала на крючок.
Снова ничего!
Она принялась искать взглядом предохранитель оружия.
— Ай! — громко вскрикнула Кайа, когда рука юноши вцепилась в ее бедро, чуть выше колена.
Ее взгляд столкнулся с безумным взглядом юноши, единственный оставшийся глаз которого источал такую ненависть, что…
— Я…убью…тебя…Ведьма! — прохрипел он.
— Бляха — муха… — прошептала Кайа, и в этот момент ее пальцы нащупали на ствольной коробке нечто, могущее быть предохранителем оружия.
Щелчок. Рука юноши с силой сдавила ей шею, она закрыла глаза, а ее палец вновь надавил на курок.
Выстрел.
Кайа даже и не поняла поначалу, что выстрел все-таки произошел, так тихо это случилось, однако удушающая ее рука сразу расслабилась…
У-у-у-у-х! — громко выдохнула она.
— И-и они-и сго-орели-и вме-есте… — прошептала Кайа, открыв наконец глаза и взглянув на разбитую пулей голову юноши.
Прости Ришард, но быть в роли бумажной танцовщицы я отказываюсь.
Сбросив руку убитого юноши, оглядел себя. Голый и весь в крови.
Жуть какая…
Не осталось совершенно никаких сил и, несмотря на произошедшее, спать хочется столь сильно, что глаза закрываются против воли, но…
Выбирай, Кайа: жизнь или сон. Однако, чтобы выбрать первое, тебе для начала придется победить второе.
Сильно ущипнул себя за щеку, отчего самую чуточку оклемался, и в этот момент взгляд мой зацепился за один из двух подсумков, что закреплены на разгрузке Ришарда. За тот, на котором красной нитью было вышито слово: «Medicamentum».
А
