Алексеевич. — Ты ж там завтра командовать будешь. Если получится всё аккуратно сделать, делай.
— Спасибо! — довольный Константин вскочил и, достав из кармана листок бумаги, протянул его начальнику. — А ещё сегодня в непосредственной близости от нового ретранслятора состоялся бой с монстром класса «А». Это официальный запрос на выделение средств для найма рабочих для ликвидации последствий!
— Не дохрена? — оценив цифры, вскинул бровь Пётр Алексеевич.
— Так ведь особо важный район!
— Ладно! — Главный ликвидатор подписал бумагу. — Отнеси завтра в бухгалтерию.
— Есть! — довольный Константин схватил листок и быстрым шагом покинул кабинет.
* * *
Похороны закончились около двух часов. Но домой, пошатываясь от усталости, я направился ещё только через час.
Мы вместе с не менее уставшей Катей шли по улице в сторону усадьбы, где сегодня в будущей комнате Милы устроили операционную.
— Шкуры сняты, и всё, что можно продать, собрано, включая челюсти для обмена на патроны, — непривычно тихо проговорила девушка. — Завтра с утра всё загрузим в машины. Останки тел монстров разбросаны равномерно, завтра к утру уже разложатся, после чего почва долго будет плодоносящей без дополнительного подкармливания. Основные повреждения построек ликвидированы. Ограду завтра доделаем. Главный вопрос остаётся тем же, нужны точки на рынке.
— Завтра займусь, — кивнул я. — Что-то ещё?
— Из важного всё. — Катя остановилась рядом со входом в усадьбу и повернулась ко мне. — Это была хорошая речь, Дмитрий Николаевич, люди прониклись.
Да. О том, что моя речь на похоронах произвела сильный эффект, мне уже сообщила Акаи. И меня это не удивило — в этот раз я использовал силу красного кристалла по максимуму. Давно известно, что такие ключевые события, как рождение и смерть, являются лучшими моментами для влияния на сознание людей.
Конечно, много велось споров относительно того, этично ли ими пользоваться, но в данном случае меня ничего не терзало.
Я рассказывал только правду. О том, как важно вынести урок и сплотиться. И о том, какое светлое будущее совсем скоро нас ждёт, если мы сделаем всё правильно и будем усердно трудиться.
Ну и заодно я донёс до людей мысль, что для меня важны жизни всех.
— Я просто сказал, что думаю, — улыбнулся я Кате. — Спасибо тебе за помощь.
— Не за что!.. Спокойной ночи! — девушка на секунду задумалась, будто хотела ещё что-то добавить, но промолчала и, развернувшись, пошла к соседнему дому.
Я несколько мгновений смотрел ей вслед, а потом поднялся по ступеням крыльца и зашёл в усадьбу.
— Ну, как вы? — спросил я трёх сидящих на новом большом диване в гостиной лекарей.
И только потом заметил, что все они не сидят, а, откинувшись на мягкую спинку, спят.
А нет, не все.
Света подняла голову и приоткрыла глаза.
— Мы хорошо, — едва слышным голосом проговорила она. — Больные тоже.
— Здорово, — искреннее улыбнулся. — Иди в мою спальню.
— Я лучше здесь, Дмитрий Николаевич!
— Здесь Женя поспит. — Я подошёл к девушке и, взяв на руки, отнёс на кровать.
— Спасибо, — улыбнулась она и, как мне кажется, тут же уснула.
Я же вернулся за Милой и перенес и её. Обессилевшая девушка даже не проснулась.
Закончив с дамами, я устроил Женю горизонтально на диване и подложил ему под голову подушку.
Всё… Трое из двухсот пятидесяти героев дня отдыхают. А у меня есть ещё одно дело.
Я вышел из усадьбы и зашагал к дому, что использовался как тюрьма.
* * *
Сначала Виктора интересовал вопрос, на чём он прокололся. А потом он с удивлением понял, что его взяли просто так и лишь впоследствии на основании найденных у него вещей и состояния машины сделали вывод, что он действительно шпион.
С подобным радикальным и, самое главное, действенным подходом он столкнулся впервые и поставил ещё один балл Акулову.
К слову, этих баллов накопилось достаточно много, чтобы однозначно сказать: такого человека надо или держать в друзьях, или как можно раньше уложить в могилу.
С последним Виктор и должен помочь боссу, как только выберется отсюда.
Вот только это весьма затруднительно сделать, если тебе три раза в день как по часам прикладывают к носу очень неприятно пахнущую тряпочку. Которая наглухо туманит мозги…
И первый раз её не приложили только сегодня в обед. Насколько Виктор понял, это сделали, для того чтобы вечером с ним мог поговорить неторопливый хозяин Савино.
Сонное зелье выветривалось быстро, и уже к вечеру Виктор почувствовал в себе силы колдовать и смог по-настоящему ясно мыслить. Тогда он и задался вопросом. Сбежать прямо сейчас или рискнуть и дождаться разговора с Акуловым и попробовать обработать его?
За второй вариант говорила потенциально очень большая награда от босса. За первый — меньшие риски. Вернее, они стали такими, когда Виктор понял, что на деревню напали монстры, причём, судя по интенсивности стрельбы, очень много. И, соответственно, его побег был лишь делом ликвидации двух засевших в домике стрелков.
Дилемма была действительно сложной, но Виктор не просто так выбрал профессию. Она ему нравилась. В том числе ему нравилось решать сложные задачи и ломать сильных людей.
В общем, он решил остаться. Тем более что на основе вопросов дознавателей сумел выяснить ожидания их хозяина и подготовить идеальную для этого случая легенду.
Виктор стал ждать. А ещё через несколько часов жалеть о том, что не сбежал. У него вообще стало складываться ощущение, что про него просто забыли.
«Ну и хрен с ним! — подумал шпион. — Если не придут к утру, завалю охрану и свалю. И подожгу им тут что-нибудь, козлам таким. Это же надо, третий день держат и даже не попытали нормально. Кощунственное неуважение!»
Но утра он не дождался: Акулов, наконец, пришёл.
— Здравствуйте! — произнёс ещё совсем молодой, достаточно высокий парень со светлыми волосами. — Как вы тут? Не замерзли?
Барон обошёл стул и, видимо, проверил, надёжно ли привязан к железному столбу пленник.
— Нет, ваше благородие, — ответил Виктор. — Тело только не чувствую. Затекло всё.
— Так это из-за верёвок, — кивнул Акулов и встал напротив.
«Издевайся, издевайся», — зло подумал Виктор, но на лицо надел деловую улыбку.
— Вам не кажется ваше благородие, что пора поговорить начистоту?
— Так я за этим и пришёл, — кивнул парень. — Говорите.
Виктор сделал вид, что собирается
