Ознакомительная версия.
Дальше еще чудеснее:
«Ваше величество, до нас дошла информация о событиях, которые произошли на землях королевства в последние дни. Мы сопоставили эту информацию с данными исторических хроник и обнаружили, что прежде, до появления «дара», ничего подобного не происходило.
Изменения, которые наступали дотоле, были гораздо незначительней, то есть «дар» никаких благ, кроме личного счастья, не приносил. Зато нес в себе наказание – в случае утраты лишал уже достигнутого благополучия.
Последствия утраты, обозначенные в хрониках, а также известные нам по личному опыту, ужасны. И это при том, что «дар», повторюсь, никаких благ и пользы не нес!
Такое положение, безусловно, указывает на то, что в случае утраты леди Светланы последствия будут гораздо катастрофичнее. Полагаю, Накас ждет полный крах – вплоть до самых разрушительных стихийных бедствий или завоевания.
Утверждать, что возвращение леди в ее мир не равносильно обыкновенной утрате, тоже невозможно – в конце концов, перемещенцев с меткой у нас еще не было, и вывод о безопасности такого подхода – лишь теория.
В свете последних событий этой ночью мы провели Большой собор[2], на котором обсуждали ситуацию с Вашей леди, а также возможные последствия ее перемещения. Решение, к которому пришли, единогласно – леди Светлану возвращать нельзя!»
А чуть ниже, после значительного отступа, шла приписка. Она была сделана тем же размашистым почерком, но с чуточку иным наклоном. Я на звание криминалиста никогда не претендовала, но возникло ощущение, что приписку делали в ином, более нервном состоянии.
Впрочем, оно и понятно – то, что было написано ниже, в рамки «безопасного общения» точно не укладывалось.
Приписка гласила:
«Ваше величество, мы, как и Вы, призваны обеспечивать благополучие Накаса. Мы служим народу. Поэтому, в случае необдуманных действий с Вашей стороны, будем вынуждены провести большой общий молебен, посвященный всем богам, включая Богиню-Мать, направленный на запрет перехода. Конечно, если у проведенного Ларией обряда все-таки найдется зеркало».
– Богиню-Мать… ее, – вырывая меня из охватившего после прочтения ступора, прошипел Ринар, и я вздрогнула.
Будучи знакома с характером монарха и, в частности, с его отношением к попыткам давления, приготовилась к буре, но ничего подобного не произошло.
То есть Ринарион, конечно, злился, но орать не спешил. Он ограничился одной из бесчисленных гримас, ну и кулаком по столешнице жахнул. Причем последнее скорее из принципа – просто чтобы поставить точку.
Столь спокойная реакция навела на мысль: «Большой собор – это очень круто». Вернее, слишком круто даже для короля. Однако уточнять данный момент я не стала. Вместо этого спросила:
– И что теперь?
Ринар картинно поджал губы и промолчал.
Не могу сказать, что письмо Низы меня огорчило, скорее наоборот. А вот реакция его величества вызвала весьма смешанные чувства. Глупо, конечно, но я хотела услышать от него что-нибудь хорошее. Что-нибудь в духе: значит, ты остаешься, и, знаешь, я рад, что все сложилось именно так.
Только Ринарион промолчал. Это было закономерно. Более того – подобная реакция была гораздо вероятнее той, которую хотела бы увидеть я. Но легче от этой закономерности не стало.
Просто события последних дней подарили столько приятных эмоций… Взгляды Ринара, его буйство и нежность – тоже немалую роль сыграли. А еще живот бронзовой «Мадонны» и дважды забытый в ванной перстень… Причем забытый не мною, а им, королем!
И пусть ничего сверхъестественного в происходящем не было, но вместе эти фрагменты складывались в какую-то настолько особенную мозаику, что махнуть рукой, притворяясь циником, не получалось. Я не сразу поняла: мне не просто неприятно, а больно.
Осознание того, что воздух вдруг закончился, тоже пришло не сразу. Равно как и понимание причины, по которой окружающий мир вдруг смазался, подернулся прозрачной пеленой.
А потом прозвучало:
– Света…
И все – слезы побежали ручьем.
Ринарион окликнул снова и даже привстал, но я не ответила. Мотнула головой, развернулась и помчалась к неприметной двери, ведущей в крошечную, примыкающую к кабинету ванную.
Воздуха по-прежнему не хватало, сердце болезненно сжималось, а слезы норовили перерасти в настоящую истерику. Допустить последнее я, разумеется, не могла и, оказавшись в одиночестве, сделала все, дабы взять себя в руки.
Увы, но это было не слишком легко. Тихий, но настойчивый стук в дверь, который звучал раз пять, успокоению также не способствовал. В итоге из ванной я вышла очень не скоро. С красным носом, частично стертым макияжем и красными же глазами.
Но самое мерзкое заключалось в том, что скрыть эту непрезентабельность не получилось. Просто его величество караулил под дверью и, едва я вышла, не отстранился, а наоборот, дорогу заступил.
Потом одарил хмурым взглядом и сказал:
– Не ожидал, что ты расстроишься. Я думал, тебе здесь нравится.
– С чего такие выводы? – мечтая о парандже, буркнула я.
Ринар ответил не сразу…
– Ну ты же писала сестре, что…
Вот только напоминаний про письмо мне сейчас и не хватало! Будто без него позора мало! Будто я сама не в курсе, какой дурой себя преподнесла!
– А что мне следовало написать? – перебила почти злобно. – Что меня мучают и убивают? Что вокруг чудовища? Что все ужаснее, чем можно вообразить?
– Но… – Король заметно опешил и осекся. – Но ты писала, что…
– Если ты про «чуть-чуть влюбилась», – я даже пальцами эти кавычки показала, – то повторяю еще раз: это была отмазка! Маленькая ложь для сестры! Чтобы Юлька не волновалась! Чтобы…
Нет, договорить я не смогла. Просто на глаза опять навернулись слезы, а в сердце словно железную иглу всадили. Какая же я все-таки дура! Мало того что влюбилась, так еще и в такого. В мужлана с тремя фаворитками и толпой любовниц! Бесчувственного, лишенного всякой совести козла!
Желание разреветься было огромным. И я бы точно не сдержалась, если бы не Ринар. Он все-таки шагнул в сторону, освобождая путь к вожделенному дивану и книге, которой можно загородиться. Это спасло.
Больно закусив губу, я буквально промчалась по кабинету и, наградив себя десятком очень нехороших эпитетов, села. Затем подхватила роман и попробовала вообразить, что никакого Ринара вообще нет. Нет и не было никогда!
Вот только… воображалось плохо. Прежде всего потому, что правитель Накаса находился довольно близко. Второй причиной являлось раздражение величества – оно было не просто сильным, а почти материальным.
В какой-то миг почудилось, что разговор сейчас продолжится, но обошлось. Король направился не ко мне, а к входной двери. Я старалась смотреть в книгу, но не отвлечься все-таки не могла. И лишь теперь заметила, что ни Бириса, ни Сарса в кабинете нет.
Вернее, не было до тех пор, пока Ринарион не толкнул массивную дверь и не гаркнул:
– Можно!
После чего развернулся и стремительно направился к собственному столу. Причем уже не раздраженный, а совершенно бешеный.
В общем, день, что называется, удался. Оставалась малость – пережить это «счастье».
От обеда, который подали в кабинет, я отказалась – кусок в горло не лез. Ужинать тоже не хотела, но здравый смысл восстал, сообщая, что поесть все-таки нужно. Тем более что ужин, судя по всему, намечался здесь же и в той же компании. А не в покоях, с их нежелательным форматом тет-а-тет.
На то, что есть будем в кабинете, намекала кипучая деятельность Ринара. Понятия не имею, чем его величество занимался, но делал это весь день и заканчивать точно не спешил. Учитывая, что настроение короля, равно как и мое, оставалось пасмурным, возможность отсрочить неизбежное уединение радовала. Вот только мои надежды с планами Ринара все-таки не совпали…
В момент, когда Сарс заикнулся насчет ужина, его величество одарил помощника испепеляющим взглядом и, отложив какую-то кипу документов, поднялся из-за стола. Потом подхватил со спинки кресла снятую некоторое время назад куртку и, скривившись в очередной гримасе, направился ко мне.
Просторный кабинет сразу стал тесен, но приближение Ринара я выдержала с честью. До последнего надеялась, что это не то, чего опасаюсь, но…
– Леди Светлана, – сказал король холодно и с поклоном. – Будьте так добры… – Потом Ринарион протянул руку, непрозрачно намекая, что предлагает опереться и встать. И добавил: – Сарс прав. Самое время поужинать.
Фразы «мы возвращаемся в покои» не прозвучало, но смысл происходящего был ясен и так. Я едва не взвыла, и хотя понимала, что контактировать с его величеством не стоит, руку все-таки подала.
И тут же ощутила мощный электрический разряд, который как будто вошел в ладонь и пронзил все тело. Жар, тлеющий во мне несмотря на печаль и обиды, усилился раз в пятьсот!
Я невольно прикрыла глаза и больно прикусила губу, чтобы не застонать, а когда заставила себя возвратиться в реальность, поймала очень пристальный и весьма насмешливый взгляд. В общем, Ринарион, как всегда, был внимателен и все видел. И выводы, как понимаю, сделал. Причем правильные!
Ознакомительная версия.
