Я повертел коробку в руках. Подумал, буквально одну секунду, а потом, пользуясь тем, что Переросток отвлекся, хапнул горсть монет и сунул ее в карман. Некрасиво? Возможно. Подло? Наверное.
Но, осмысляя все, что произошло в последнее время, я точно знал, ни Андрюха, ни Матвей Егорыч, ни уж тем более Семен с его детским максимализмом, моих слов не поймут. Если я предложу им либо спрятать клад до тяжелых времен, либо разделить его на всех, они сто процентов заартачатся. Нет. Точно не поймут.
Андрюха такой же чистоплюй, как и дядька. Он еще молодой, во многом раздолбай, но честность у него и порядочность на уровне с отцом. Матвей Егорыч…Да в принципе то же самое. Что бы он не говорил, как бы себя не вел, но дед — настоящий человек. И за сына он себя винит в первую очередь, кстати. Прям поедом ест. Хотя, виду не показывает.
Закрыл коробку, поставил рядом и шустро принялся закидывать землю.
Как только закончили, быстро рванули в сторону дома. Я старался идти так, чтоб в кармане не звенели монеты. Не знаю, сколько именно я хапнул, но точно не мало. Этого должно хватить на начальном этапе. Особенно через одиннадцать лет. Их цена подскочит еще выше. Они станут стартовым капиталом. Не для меня, для отца с матерью. Насчёт себя, вообще пока ни черта не знаю.
Глава 24. О том, как удачно можно вовремя подстраховаться.
Утром собрался, пока Семен и Андрей спали. Коробку мы спрятали в сено. У Младшенького чуть приступ нервический не случился, несмотря на юный возраст, когда он увидел монеты.
— Я говорил, говорил! — Сенька подпрыгивал на месте, пару раз даже ударившись башкой о деревянную балку. — А вы мне не верили. Думали, я ненормальный.
— Верили, Сеня, верили. Ты только не ори на всю деревню. — Я запихнул коробку в самый дальний угол, как можно глубже.
— Когда всем объявим? — Семен светился от счастья. Он был готов бежать к председателю, а потом в любую газету союзного значения прямо сейчас.
— Погоди…Я утром съезжу кое-куда. Затем, наверное, точно не знаю, но думаю, что скорее всего, приедет этот…Аристарх Николаевич.
— Отец? — Семен перестал скакать и посмотрел на меня с сомнением. — Зачем? Он же только был у нас. Отец не любит деревню. И вообще. Почему ты решил, что он приедет?
— Да так…не забивай голову. Есть предчувствие просто. В общем, давайте этот день переживём, а потом тогда, если все нормально, объявим.
— Погоди. — Андрюха взял меня за предплечье. — Что-то может быть ненормально?
— Блин…— Я на секунду задумался, соображая, насколько можно втянуть в это братца. — Андрей, у меня есть огромная просьба. Если вдруг что, помнишь Серегу? Того, который с Аллочкой теперь мутит. Ты просто имей в виду, он мне не чужой человек. Если ему понадобиться помощь и ты сможешь это сделать, помоги.
— "Если вдруг что" это ты о чем? — Переросток начал заметно нервничать. — Жорик, мне не нравится этот разговор. У тебя проблемы?
— Слушай, я сам ни черта не знаю пока. Просто имей в виду. Ок? Все. А теперь спать. Мне рано утром надо попасть в Воробьевку. Все! Никаких разговоров. Спать!
Я угомонил обоих, и Семена, и Андрюху. Иначе это никогда не закончится. А языками трепать сейчас вообще не время.
Заснули мы быстро. На удивление. После столь волнительного события, казалось бы, должны мучать мысли и сомнения. Но мозг отключился моментально.
Однако, при этом, глаза я открыл рано. Посмотрел на часы. Почти восемь утра. Тихо слез с сеновала, чтоб не разбудить братьев, сбегал на пруд, окунулся. Перекусил вчерашними пирожками с капустой, их тетка оставила на столе. Сама они с Машкой, и дядька, уже смылись из дома.
Светланочка Сергеевна дрыхла в своей постели. Я несколько минут стоял в дверях комнаты, наблюдая за безмятежным лицом маман, которой, походу, снилось что-то хорошее. Позавидуешь человеку. Ни в одном месте не чешется. Столько говна натворила напару со своим Аристархом, а хоть бы хны. Железная нервная система.
Странно, но пока шел к сельсовету, задумался вдруг о своей прошлой жизни. Она вообще стала мне казаться чем-то очень, очень далеким. Будто и не я вовсе бухал по злачным местам столицы, тратил бабло налево и направо. Кружился с телками. Тыкал всем в лицо папино имя. Что это? Волшебное влияние проклятья Зелёнух? Почему все то, что прежде имело для меня смысл, сейчас стало совсем неважным. А то, что в моем понимании являлось уделом лохов, теперь волнует меня гораздо сильнее.
Председатель был на месте. Как обычно занимался своими председательскими делами. Он вручил мне ключи от "Волги", обняв при этом, будто мы уже родня.
— Так, Жорик… Это, конечно, все хорошо, но давай, девку мне не позорь. Надо сватовство организовать. Чтоб вся деревня была в курсе. Придать, так сказать, вашим прогулкам под луной официального статуса. Понял?
— Да понял, конечно. Только не знаю, как это делается. — Ответил я, а про себя подумал, погодите вы, Николай Николаевич. Дайте дерьмо разгрести. Вас еще ждет удивительная новость о наличие внука.
А я реально пришел к выводу, и председателю, и Ольге Ивановне надо рассказать правду. Задолбало это враньё. Но опять же. Сначала, разберусь с Милославским. Или он со мной. Как пойдет. Первый вариант, конечно, более предпочтителен.
Мы распрощались с Николаем Николаевичем, довольные друг другом, и я отправился в Воробьевку.
Пока ехал, соображал, как лучше построить диалог. Лиходеев тот еще прощелыга. Тут надо сразу брать быка за рога.
Дмитрий Алексеевич, кстати, оказался на месте. Все удивительно хорошо складывается. Пока что.
— Георгий? Здравствуй. — Увидев меня в дверях своего кабинета, он удивился. Но еще больше, напрягся.
— И Вам не болеть…— Я совершенно в наглую прошел в помещение, схватил первый попавшийся стул, придвинул его ближе к столу, за которым устроился Лиходеев, а потом уселся, закинув ногу на ногу. На главу сельсовета Воробьевки я смотрел спокойно, но с намеком. Мол, мандец тебе пришёл, мужик. Из-за этого он начал нервничать еще больше.
— Ты по делу? Или как? А то идти надо.
— По делу. Да Вы успокойтесь. Сейчас, поболтаем, и все, пойдете своими делами заниматься.
Лиходеев откинулся на спинку стула, глядя на меня исподлобья. Я тоже смотрел в упор. Минут пять мы молчали, сопели и поедали друг друга глазами.
— Ну? — Дмитрий Алексеевич сдался первым.
— Баранки гну. Жду, пока Вы начнете правду рассказывать.
— Что за глупость? Какую правду? Явился. Требуешь какую-то правду. Смешно! — Лиходеев даже два раза хохотнул в подтверждение своих слов. Правда, вышло у него это истерично.
— Ммммм… Глупость. Ну, ладно. Давайте так. Помнится, вот тут, в этом самом кабинете, вы рассказывали мне очень волнительную историю. Хотите, освежу и Вашу память?
Судя по кислому выражению лица Дмитрия Алексеевича, он этого не хотел. Но мне было по хрену.
— Итак. Много лет назад вы отвезли дочь Ольги Ивановны и Николая Николаевича в детский дом. Там же ее разыскали, спустя определённое время, представились волшебной крестной феей и увезли во взрослую жизнь. Далее, по вашему уверению, вы отправились в Москву. Шел 1960 год. Два года вы прожили там с…Женей? Так ее звали? А потом она якобы встретила Аристарха Милославского. Влюбилась, забеременела и родила сына. Далее, явилась моя, прости Господи, мать, толкнула Женю, та упала, ударилась головой об угол стола и умерла. Вы…или не вы, а Светлана Сергеевна…или все-таки вы, но вместе …обыграли ситуацию так, будто бедолага мыла окна, поскользнулась и упала. Вниз. На улицу. То есть, по сути, изобразили несчастный случай. Этаж, так понимаю, был не первый и даже не второй. Вам поверили. После этого, спустя какое-то время, по требованию матери, моей, естественно, матери, ваша сестра усыновила мальчика Сергея, который остался от порочной связи. Новоиспечённая семья уехала на север. Вот так выглядела рассказанная вами история. Верно же? Ничего не перепутал?
