— Держи! — протянул я своему другу оставшиеся цветы, — Здесь всё по вашим православным татарским обычаям! Всё нечетно! И ключи сразу держи, чтобы потом про них не забыть!
Отцепив от связки и отдав Нагаеву два ключа от своей трёшки, я полез в машину.
При мне Светлана сор из обкомовской избы выносить не стала. Воздержалась. Лишь испытующе посмотрела мне в глаза, пытаясь, видимо, разглядеть преступный умысел увести её мужа на блуд. Но Вову со мной всё же отпустила. Не удержавшись всё-таки от примитивных профилактических мер, показав ему кулак.
— Задергиваешь шторы, включаешь везде по кругу свет и время от времени мелькаешь. Но, не подходя к окнам совсем близко! — инструктировал я товарища по пути к месту своей прописки, — В двадцать два с минутами я войду в подъезд. Следовательно, ровно в двадцать два ты выключаешь на кухне свет и осторожно пасешь поляну перед подъездом! И через полминуты, как я войду, ты спускаешься. Быстро спускаешься! Но без топота! Всё понял?
Лучший друг заверил меня, что понял всё и очень хорошо. Оно и не удивительно, ибо не бином.
Высадив Нагаева до арки во двор, я проехал дальше и, крутанувшись по периметру вдоль домов, подъехал к гаражу. Надо было вооружиться. Стрелять я сегодня не собирался, но мало ли…
Достав из нычки ПМ, я сунул его сзади за пояс. Мысленно попрощавшись со своими казёнными штанами, рубашкой и нижним бельишком. Придётся от них потом избавиться. Как не берегись и не протирай ствол, а микрочастицы масла он на одежде обязательно оставит. На радость эксперту и прокурору. Понятное дело, если дойдет до их изъятия.
Замкнув гараж и забравшись в «шестёрку», я выехал из двора на улицу. И, соблюдая скоростной режим, поехал в сторону набережной. До пленения языка времени оставалось плюс-минус полтора часа. Если доморощенный «семёрочник» не полный идиот, то в моём подъезде он засядет не раньше, чем за десять-пятнадцать минут до акции. До десяти, то есть. Долго торчать в подъезде он побоится. Даже с учетом позднего времени, соседи могут срисовать и возбудиться.
Стало быть, он бросит машину в соседнем дворе и пару раз прогуляется мимо подъезда. Потом поднимется на полэтажа и станет высматривать в окно моё появление. Интересно, хватит у него ума выкрутить лампочку? Примет он меня сразу на входе в подъезд. И я бы так сделал. Для меня этот вариант самый неожиданный. К квартире он подниматься не будет, там «Зиночка» суетится и, случись вдруг нехороший шум, она может поднять тревогу или набрать ноль два.
Покатавшись по городу, я удостоверился, что передвигаюсь без присмотра. Это обстоятельство немного успокаивало. Так как давало понимание, что либо ресурсы алкомафии невелики, либо моей персоне не придаётся слишком большого значения.
Я даже хотел заехать на чашку чая к Зуевой, но вовремя одумался. За час нормально чаю никак не попьёшь. Даже, если обойтись короткой программой и без полноценных гигиенических процедур в финале.
Так и убивал время, катаясь по городу, и размышляя, по какой методе лучше всего расспрашивать посланного помою душу утырка.
В свой двор я въехал в первых минутах одиннадцати. Окна квартиры, как и было уговорено, светились. Тёмным было только окно кухни. Подъездное окно над козырьком входа тоже было тёмным. Как я ни пытался что-то в нём увидеть, у меня ничего не получилось.
Времена сейчас такие, что место для парковки можно выбирать. Остановился я ровно напротив двери в свой подъезд. Перегнувшись назад и достав с пола пустой портфель, я вышел наружу. Букет взял с заднего сиденья и закнопил дверцу перед тем, как захлопнуть. Еще раз посмотрев на тёмное окно, направился к двери. Передвигая ноги, думал только об одном. Не повысили ли ставки относительно воздействия на меня. Будет прилипчивый упырь меня ломать или он уже получил указание на мою ликвидацию? Очень хотелось думать, что за подъездной дверью меня встретят не ножом в живот.
Как ни тяни время, а два десятка шагов заканчиваются быстро. Взяв портфель, загодя набитый газетами, за ручку, как щит, я приподнял его, прикрывая голову и левое плечо. А правой рукой, в которой держал букет, потянул на себя дверь.
Шагнув в темноту, я не столько увидел, сколько почувствовал движение навстречу.
По моей броне, сверху и сбоку прилетело чем-то твёрдым и тяжелым.
Отбиваться своей железякой навстречу удару я не стал. Фехтование на мясорубках в мои планы на сегодня не входило. Размены ударами мне были ни к чему. Поэтому, по-прежнему прикрываясь портфельно-газетным щитом, я рубанул гвоздиками по левому колену своего оппонента. Со всей силы и со всей молодецкой удалью. Там, куда ударил, что-то смачно хрустнуло и тёмная фигура начала заваливаться совсем рядом, но куда-то мимо меня.
Я уже, пусть и смутно, но визуально различал фигуру нападавшего. Поэтому вполне прицельно приложился букетом по склонившейся в шаге от меня голове.
Ударил я злодея крепко и уверенности, что не перестарался, у меня было не много.
Вова появился, когда я уже успел нащупать бьющуюся жилку на шее встречающей меня стороны. Мужик, слава аллаху, был жив.
Застегнув на его запястьях наручники, мы, словно пьяного, потащили грубияна в машину. Свалив бесчувственное тело на заднее сиденье, я велел Нагаеву постеречь своего крестника, а сам быстро, но не бегом, вернулся в подъезд. Надо было забрать не только спасший меня портфель, но и железяку, выпавшую из руки злодея. И которая, следует заметить, произвела, изрядный шум, звякнув и покатившись по керамической плитке. Нет всё-таки еще никакой культуры у нынешних киллеров. В отличие от меня, он не озаботился чем-то обернуть свою железяку. Но, главное, что он жив! Во всяком случае, так мне показалось,
Я не стал рассматривать окна на предмет наличия в них любопытствующих соседей. Сразу же запустил двигатель и порулил со двора. В любом случае, пока что ни мне, ни моему другу предъявить нечего. Даже превышения мер необходимой обороны никто мне не докажет. Но вот через час-полтора, основания для десяти или даже двенадцати лет строгого режима, я себе наработаю с лихвой. Н-да…
Глава 22
Нагаева я высадил на проспекте, неподалёку от остановки. Было бы лишним злоупотреблять дружбой там, где я смогу справиться самостоятельно. Язык взят, а как я его буду расспрашивать, Вове лучше не знать и уж, тем более, не видеть. Инфантильное сознание застойных ментов еще не готово к восприятию подобных стрессовых зрелищ. Чтобы психика не свихнулась, надо сначала пройти вакцинацию интернациональным долгом в Афганистане или многоразовыми командировками в Чечню.
Далеко везти пленника я не собирался. Свернув на Московский, я покатил к восточной окраине города. Улицы уже освободились от основной массы легкового автотранспорта и через двадцать минут спокойной езды, я был на месте.
Долгострой какого-то заводского пансионата для моей затеи подходил вполне. Замороженная стройка была на стадии прерванного монтажа фундамента и по этой причине не привлекала никого. Ни жуликов, потому что воровать пока еще было нечего, ни алкашей, потому что синячить было еще негде. Зато приличная отдалённость от других зданий позволяла надеяться на возможность побеседовать с упырём без чьих-то любопытных глаз и без чьего-либо вмешательства. Отсутствие ровных подъездных путей, тоже тому способствовало.
Осторожно, стараясь не угробить подвеску и не сесть в колее на брюхо, я прокрался вплотную к штабелям фундаментных блоков и сборного железобетона. Времени терять не хотелось, но спешить я не стал и добросовестно произвёл рекогносцировку на местности. Обойдя и проверив окрестности котлована на предмет присутствия алкашей, и блудливых потрахушечников. Присутствия грехоупавших обнаружить не представилось возможным и я возвратился к машине.
Соглядатай пришел в себя и крутил слепой башкой, пытаясь понять, что он и где он. Обмотанная изолентой морда не позволяла ему подать голос или оглядеться.
По причине экономии времени и нежелания быть кем-то увиденным, я решил не интриговать агрессора и вернул ему зрение. Не обращая внимания на бабские повизгивания от вынужденной депиляции, я содрал изоленту со рта, ресниц и бровей пленника. Увидев меня в непосредственной близи от себя, шпион сначала заморозился на какие-то секунды, а потом начал дурковать. Обещая все мыслимые и немыслимые кары на мою голову.
