Плюсом ко всему, в этом меня убедил хвост, который я обнаружил за собой, отъезжая от проходной «ликёрки». Когда вслед за мной от пьяного завода тронулся тёмно-зелёный ижевский «Москвич», я особенного значения этому не придал. Но после третьего или четвертого поворота на светофорах я начал с нарастающим беспокойством поглядывать в зеркало заднего вида.
Вариант, что это был «седьмой цех» братьев-ментов или гэбни я даже не рассматривал. Ни те, ни другие так топорно, да еще одним экипажем не работают. Тем более, за офицером милиции. Да еще за таким мутным типом, как лейтенант Корнеев.
Настроение моё поблекло и в очередной раз я мысленно обматерил виновато съёжившегося в себе легкомысленного юношу. Надо было сразу после откровений Копыта сосредоточиться на собственной безопасности. В очередной раз я отметил одно неприятное и даже печальное обстоятельство. Что в симбиозе двух сознаний, мудрость старого мента порой размывается мальчишеским раздолбайством юного тимуровца с лейтенантскими погонами. Впредь этот досадный фактор нужно будет обязательно учитывать. Иначе с моими замашками я долго не проживу и на свободе не прогуляю.
Домой, где кроме Лизаветы теперь еще и Пана, соваться мне нельзя. По крайней мере, пока не разберусь и не узнаю, кто, когда и как. Одно утешает, что валить они меня вроде бы не собираются. Но это со слов агента. И это было раньше. А сейчас всё могло поменяться в светлых головах тёмных людей. Уже одно то, что за те несколько часов, пока я тиранил персонал склада, жулики не только приняли решение приставить за мной «ноги», но и успели реализовать его, говорило о многом.
Получается, что они молодцы, а вот я клинический идиот, наспех слепленный из гипса. Каменный писающий мальчик в парке соматического санатория. Такой же безмозглый и беззащитно-голый. Вооруженный лишь маленьким детским писюльком.
Что казённый пистолет сдан в оружейку, это правильно. А вот то, что я сейчас с голыми руками, это полное свинство по отношению к самому себе.
Отрываться от хвоста я ни в коем случае не собирался. Ищи-свищи их потом! И вовсе не факт, что последующие «ноги» будут такими же непрофессиональными. Наоборот, я намеревался обеспечить своего опекуна исчерпывающей информацией о своих планах и маршрутах. Для этого надо было убедительно сыграть в самодеятельном спектакле, а заодно и проверить, насколько плотно за мной решили присматривать.
Решив совместить приятное с полезным, я, не делая резких манёвров и не лишкуя со скоростью, поехал к гостинице «Волга». На которую пал выбор из-за удобно расположенного ресторана с правильно выходящими на улицу окнами.
Поставив машину так, чтобы её было видно из зала ресторации, я прошел вовнутрь. Народу было немного, урожайное вечернее время еще не наступило. Милицейское обмундирование давало мне изрядную фору. Не успел я устроиться за свободный стол у окна, как ко мне подлетел официант.
С жадностью голодного человека, я был готов заказать половину представленного меню. Но понимая, что мне необходимо быть в тонусе и не слишком отяжелевшим, я умерил свои гастрономические амбиции. Заказал двойного цыплёнка табака и кофе. И тоже двойную дозу, попросив не растворимый, а чтобы непременно сварили.
Пока ждал свой заказ, в зеркальное панно приглядывал за входом в зал.
То, что я сел спиной ко входу, помогло моему соглядатаю почувствовать себя более уверенно и поверить, что он остался незамеченным. В представлении непрофессиональной шушеры твердо забито, что ведомый лох никогда не подставит спину идущему за ним охотнику. Пусть и дальше так думает, а я пока поем и заодно подумаю, по какой схеме я буду работать со своими «ногами». То, что этого персонажа придётся брать в плен, это уже не обсуждается. Но брать его имеет смысл только для откровенной беседы. Для очень жесткой откровенной беседы, потому что времени для традиционного следовательского словоблудия у меня попросту нет. А раз беседа будет жесткой, то и закончиться она должна будет единственно допустимым в этой ситуации финалом. Утилизацией пленного. По-другому никак. Или за проявленный гуманизм и подростковые сопли мне очень скоро придется расплатиться. Причем по самому высокому ценнику.
С аппетитом пережевывая хорошо прожаренного цыпленка, я прочувствовал те же ощущения и состояние души, которые испытывал в девяностые. Когда организованная преступность уже была, а структур и подразделений, способных эффективно ей противостоять, еще не было. Как опера и участковые, близкие по духовитости, и пониманию, что есть правильно, а что есть мерзость, и паскудство, сбивались в свои стаи. И, как могли, так, и воевали с нахлынувшей нечистью.
В голове и в душе всё встало на место. Пора было начинать художественную самодеятельность. Надо только подобрать удобный телефон-автомат. Подозвав официанта, я полез за бумажником во внутренний карман висящего на спинке соседнего стула кителя. Теперь всяк желающий с абсолютной достоверностью смог убедиться, что я без оружия. Ни поясной, ни оперативной наплечной кобуры на мне не было.
Глава 21
Расплатившись с гладко причесанным халдеем, я с добродушной степенностью сытого человека и не поспешая, натянул китель. И, подняв с соседнего стола фуражку, направился на выход, к столику администратора. На котором, еще заходя в зал, заметил телефонный аппарат.
Мне даже не пришлось спрашивать разрешения, чтобы воспользоваться телефоном. Администратора на месте не было. Зато мой тайный сопроводитель по-прежнему маячил не далее, как шагах в пяти. Аккурат у входа в зал. Он, как шпион из плохого фильма про черно-белую войну с немцами, делал вид, что мы с ним неродные и один раз даже попытался схорониться за пышно-зелёным фикусом, торчавшим из огромной глиняной кадки ветками в разные стороны.
Набрав на диске свой рабочий номер и придавив пальцем рычаг отбоя, я принялся за вольную имитацию разговора. Сославшись на занятость, я уведомил мифическую Зиночку о том, что домой сегодня приду очень поздно. Часов в десять и никак не раньше. Разбавив её разочарование щедрым обещанием букета, я завершил разговор с пустотой. Положив трубку, сразу же изобразил еще один звонок. На этот раз я «звонил» в диспетчерскую ЖЭКа. Громко и внятно назвал для топтуна адрес своей трёшки и попросил прислать завтра после семнадцати часов электрика. Еще раз уточнив, что сегодня буду дома не раньше десяти вечера и поэтому электрика хочу видеть только завтра.
Назначив оргбандиту эпохи развитого социализма место и примерное время нашей с ним встречи, я направился на улицу. Если до двадцати двух часов мои «ноги» сейчас отвалятся, значит, мою наживку настырный фискал заглотил.
Пришлось вспомнить не только теорию, но и всю свою прошлую практику в методиках контрнаблюдения. Помотался с полчаса по городу и добросовестно исполнил все свои знания, и навыки. Только после этого я, с достаточной степенью уверенности, убедился, что хвоста за мной нет.
Теперь надо было решить, кого лучше задействовать в вечернем разведвыходе. Нагаева или Гриненко.
И в том, и в другом я был уверен. Однако, по причине моего перевода из Советского, Вова теперь был от меня подальше. И только по этой причине я остановил свой выбор на нём. К нему я и поехал, предварительно созвонившись из уличного автомата с опорным пунктом.
— Мне бы только Светку предупредить надо! — почему-то слегка загрустив, промолвил мой татарский брат, — Давай доедем до меня? И совсем хорошо будет, если ты вместе со мной к нам зайдёшь! — не по-восточному округло-большие глаза Вовы смотрели на меня умоляюще. — Если её не предупредить, что я по делу задержался, она дежурному в РОВД звонить будет, а это нехорошо!
С учетом предстоявшей нам совместной уголовщины, желание Нагаева засветить меня перед своей семьёй, мне категорически не нравилось. И поэтому я проявил несвойственное мне любопытство.
— Что случилось, дружище? И зачем тебе, дустым Вова, понадобилось моё присутствие вместе с тобой перед твоей Светланой?
