— Это он дверь открыл Михаилу Михайловичу, — любезно пояснил Макаров.
— Вот оно что, — Александр отпустил его лицо и сел неподалёку.
— Я не… — Лёнька с ужасом осознал, что горло так сильно пересохло, что он не может вымолвить ни слова.
Макаров взял со стола стакан, плеснул в неё воды и протянул вору.
— Пей, и начнём, пожалуй. Ты же слышал, у его величества очень много дел и крайне мало времени, — сказал глава Тайной экспедиции, или как там сейчас звалась эта страшная служба. При этом, в отличие от императора, садиться он явно не собирался, а стоял напротив Лёньки, скрестив руки на груди.
* * *
Прогулка до Кремля и обратно не заняла много времени. Я только глянул на кипевшую работу по подготовке к торжеству, одно строительство трибун чего стоило, и практически сразу развернулся обратно. Нужно будет осмотру целый день посвятить и Ростопчина с собой взять, чтобы он пояснения давал по ходу, потому что я практически сразу потерялся и не смог с ходу сообразить, для чего это делается. Но осматривать всё придётся, да и репетицию в обрезанном виде провести, чтобы на углы не натыкаться, а идти именно туда, куда нужно твёрдым шагом, как и подобает императору. Приняв решение, я развернулся в сторону Коломино.
Уже подъезжая к воротам дворца, мы догнали карету, шустро отъехавшую в сторону и остановившуюся, давая дорогу моему небольшому отряду. Карета была мне незнакома, но раздававшиеся из неё вопли заставили меня затормозить, потому что в одном из голосов я узнал своего секретаря. При этом всегда спокойный и малоэмоциональный Сперанский чуть ли не матом крыл своего собеседника. А тот, надо отдать ему должное, почти спокойно пытался Михаила Михайловича утихомирить. Это было что-то новенькое и не могла меня не заинтересовать. Натянув поводья, я остановил коня и повернулся к Краснову.
— Саша, что там происходит? — и указал ему на карету.
Краснов быстро спешился и, подбежав к карете, рванул дверь на себя. Шум голосов мгновенно стих, а мой адъютант заглянул внутрь и быстро проговорил: — Я совершенно не понимаю, что здесь творится, и почему, Михаил Михайлович, вы такой потрёпанный, словно из окна спальни сигали, когда муж прелестницы не вовремя домой заявился. И потому, думаю, что вы его величеству сами доложитесь, коль скоро умудрились его внимание криками бесноватыми привлечь.
Краснов вынырнул из кареты, а следом оттуда вылез действительно изрядно растрёпанный Сперанский. Он раздражённо одёрнул полы своего тёмного сюртука и злобно глянул в карету.
— И если вы думаете, Клим Олегович, что я не пожалуюсь его величеству, то вы глубоко заблуждаетесь! О таких вещах нужно предупреждать заранее, а не хватать и не засовывать в карету государственных служащих, всего лишь выполняющих свою, надо сказать, совсем нелёгкую работу!
— Ну уж нет, Михаил Михайлович, я не позволю вам выставлять нас с Александром Семёновичем в неприглядном свете перед его величеством только потому, что вы, как особа, приближённая к императору, можете сделать это. Его величество должен услышать обе стороны, и это как минимум! — из кареты выскочил молодой человек моего возраста. Он был одет почти также, как и Сперанский. Красивое лицо с тонкими чертами, шатен, наверняка пользуется успехом у женщин. Кто он такой, что у него произошло со Сперанским, и как во всём этом замешан Макаров?
— Мне интересно только одно, — Раевский подъехал ко мне чуть ближе и наклонился в седле так, чтобы я его слышал, говоря вполголоса. — Они вообще поняли, что сказал Краснов? И осознают ли, что вы, ваше величество, сейчас смотрите на них?
— Думаю, что это очень легко выяснить, — ответил я также тихо, а потом слегка повысил голос. — Миша, в мой кабинет, быстро. И своего приятеля с собой захвати. Я не собираюсь выслушивать ваши вопли на улице под взглядами сотен глаз.
Тронув коня пятками, я практически рысью преодолел оставшиеся пару десятков метров, даже слегка опередив свою охрану. Когда мы спешивались во дворе, на меня всё это время бросал быстрые взгляды недовольно сопящий Бобров.
— Юра, не смотри так, эти двое меня слегка вывели из себя. В своё оправдание могу сказать, что не думаю, будто мне здесь что-то угрожает. И обещаю, что впредь никогда больше так не поступлю, — сказал я ему, прекрасно понимая причины его недовольства.
— Не нужно так делать, ваше величество, — ответил Бобров. — Мы все здесь жизни не пожалеем, чтобы защитить ваше величество, но не нужно усложнять нашу задачу, — он коротко поклонился и быстро отошёл в сторону.
Вообще Бобров прав, Зимин выстраивает работу собственной службы безопасности императорской семьи с нуля. И я ничем не мог ему помочь, потому что ни черта не силовик и плохо представляю, как всё должно крутиться на самом деле. Зимин вместе с Бобровым постоянно экспериментировали и наилучшие результаты фиксировали в уставе службы, который всё ещё формировался и пока не был утверждён окончательно. И единственное, что на данном этапе от меня требовалось — не мешать. Конечно, особое рвение я сразу пресекал на корню, и к некоторым вопросам мы не возвращались, но в основном они действовали довольно деликатно и вполне грамотно. И пока это была единственная служба, к которой у меня не было претензий.
Именно поэтому я только головой покачал, но даже не подумал одёрнуть Боброва и не счёл ниже своего достоинства извиниться за то, что нарушил ему строй. Но Сперанский действительно немного выбил меня из колеи. Что у них произошло, в конце концов⁈
Решив не ломать голову раньше времени, я быстро пошёл в кабинет, чтобы там дождаться Сперанского и того Клима Олеговича, с которым Миша выяснял отношения.
Зайдя в приёмную, я столкнулся с выходившей оттуда Лизой. Она слегка хмурилась, но когда увидела меня, то облегчённо улыбнулась.
— Только не говори мне, что что-то случилось, — сказал я с ходу, поднеся её руку к губам.
— Нет, просто Илья сказал, что ты уехал в Кремль посмотреть на приготовления, и я немного расстроилась, потому что тоже хотела в этом случае поехать с тобой, — ответила Елизавета. — Коронация уже скоро, и я так волнуюсь, что ничего не могу делать, — пожаловалась она.
— Я тебя понимаю, — ненадолго задумавшись, быстро прикинул варианты. — Вот что, а давай ты взвалишь на себя контроль за подготовкой. Будешь каждый день ездить в Успенский собор, в Кремль и везде, куда нужно, и стоять у Ростопчина над душой. А когда всё будет относительно готово, тогда и проведём небольшую репетицию хотя бы в соборе, чтобы в ногах и мантиях не путаться. Это кроме того, что каждый из нас должен знать, куда пойти, где колени преклонить и тому подобные мелочи.
— Да, думаю, что так будет хорошо, — она провела пальцем по лбу. — И тебе не придётся отвлекаться от дел. Лиза слабо улыбнулась, а потом, вздохнув, добавила: — Но я не только тебя навестить пришла. У нас возникла проблема, о которой почему-то никто из нас не подумал. За всеми заботами она просто вылетела из головы.
— И что же за проблема?
В приёмную ввалились Сперанский и тот самый Клим Олегович. Они так злобно смотрели друг на друга, что Елизавета закусила губу и быстро ответила: — Короны. Мария Фёдоровна сегодня очень злорадно напомнила мне, что, судя по всему, нам придётся короноваться в их коронах. То есть, это, конечно, не проблема, но обычно у каждого императора и императрицы была своя. В любом случае времени что-то сделать уже нет, так что…
— М-да, — вот теперь я нахмурился.
Если одеждой на это мероприятие мы озаботились, то про короны нам никто не напомнил, а у меня голова уже не способна хранить абсолютно все мелочи. И так пришлось буквально с боем выбить себе парадный мундир на коронацию. Скромно и со вкусом. А то Сашка, как оказалось, мечтал короноваться в самой первой форме Преображенского полка. Мол, ближе к народу и господам офицерам. И мне с трудом удалось переубедить портного, что я передумал. Потому что мантия вот конкретно с той формой смотрелась, мягко говоря, не очень.
