Поймал я его уже практически в прыжке и немного при этом рассадил себе руку об поребрик. Не смертельно, к вечеру заживёт. Лоб парня был спасён, и к слову сказать – он даже не испугался, потому что просто не успел ничего понять.
Я поставил его на ноги и дружелюбно потрепал рукой по короткой стрижке. Затем поднялся я сам и, достав из кармана «барбариску» протянул её парню, угощая. Отказываться он не стал, и тут же развернув фантик, пихнул конфету себе в рот.
– Ой, спасибо вам большое, – затрепетала воспитательница, подбежав к нам, – Не знаю, чего и было бы. Вот видишь, Лёня, дяденька спас твой лоб от очередного синяка. Что нужно сказать?
– Спасибо, – промямлил Леня, жуя конфету и посмотрев на меня прищуренным взглядом.
– Вот молодец, – похвалила воспитанника девушка и тут же спросила у меня, – А вы ведь чего-то хотели?
– Нет, спасибо, – я улыбнулся и махнул рукой, – Уже всё. До свидания.
– До свидания, – не уверенно ответила воспитательница, глядя мне в след, и усиленно пытаясь понять то, чего находится намного выше её сегодняшнего понимания. Всё произошедшее прямо сейчас было исключительно важно лишь для меня самого и больше ничего.
Глава 21
– Куда поедем дальше, Виктор Дмитриевич? – спросил меня Костя после того как я сел обратно в машину.
Всё это время водитель занимался машиной и не интересовался, зачем я ходил в детский сад, и вопрос этот задал мне просто по факту моего возвращения. Некоторые люди в стрессовой ситуации «уходят в себя». Снаружи этого почти не заметно, человек живёт своей обычной жизнью, просто ничего вокруг себя не замечает и не берёт в голову.
Он живёт словно бы на автомате, придумывая себе массу, на его взгляд интересных дел и тем отвлекает свои мысли. Вот и Костя в данный момент думает только о машине и её проблемах, попутно выполняя мои распоряжения. Не самый, кстати, плохой способ сберечь свою психику от навалившихся внезапно невзгод.
– На съёмную квартиру поедем Костя, – скомандовал я, усевшись на сидении, – Мою работу никто не отменял и я должен найти Лизу. По-моему это справедливо.
– Да, справедливо, – согласился Костя, трогаясь с места, – И с вами приятно иметь дело. Вы человек слова.
– Это комплимент? – я улыбнулся, желая разрядить обстановку.
– Не знаю, – водитель на мгновение задумался, нахмурив лоб, – По-моему, это просто очевидный факт. Я вас знаю совсем не долго, но уже успел проникнуться к вам уважением. Со мной такого, пожалуй, ещё никогда не случалось раньше.
– Как говорил один мой знакомый: не спешите делать обо мне положительные выводы. Когда узнаете меня получше – эйфория пройдёт сама собой.
– Интересный у вас знакомый. Наверное, он прожил долгую жизнь, и многое в ней познал?
Мы выехали на Проспект Победы и двигались в сторону Заречья.
– Да. Он умер в тридцать два года от рака, но жизнь прожил действительно интересную. На троих бы хватило приключений.
– А кем он работал, если не секрет?
– В том то и дело, что он менял работу каждый месяц и долго нигде не задерживался.
– Да уж. В таком случае приключений ему точно хватало. Только начнёшь привыкать к новому месту работы и опять всё заново начинать. Тут никакой нервной системы не хватит, наверное.
– Ему было на это плевать, он и сам не хотел нигде подолгу засиживаться. Считал, что жизнь дана человеку для познания себя и окружающего его мира.
– Да он философом был. Я когда-то книжку читал про это дело. Только не понял там толком ничего.
Костя стал более похожим на самого себя, и мне от этого стало легче. Не люблю, когда людей что-то грызёт изнутри, и они от этого страдают. Всегда хочется подойти к такому человеку, взять его за плечи и хорошенько встряхнуть. Кажется, что он т этого проснётся и «возьмёт себя в руки».
– Да, он тоже иногда читал какие-то книжки. Но в итоге всё вышло, так как вышло. Забавным было то, что он до последнего ни о чём не жалел. Ещё он говорил: жизнь нужно прожить так, чтобы не было мучительно больно по поводу того что не успел сделать.
– Интересный был человек. А он всё успел сделать?
– Думаю да, ведь он ни о чём не жалел. Говорил, что устал от всего и желает отдохнуть теперь от всего в полной мере.
Машина заехала во двор и остановилась возле третьего подъезда.
– Приехали? – спросил я точно зная ответ.
– Да, ваши апартаменты здесь. Я провожу.
Костя достал из багажника машины мою сумку, и нёс ее, стараясь не сгибаться под тяжестью ноши. Мы вошли в подъезд, на котором не стоял домофон. Затем поднялись на лифте на последний девятый этаж. Возле квартиры Костя достал из кармана ключи и открыл дверь. Мы вошли.
– Вот ваши ключи, – водитель поставил сумку на пол, а ключи положил на столик в прихожей, – Скажу вам без лишней лести – это, пожалуй, лучшая квартира в городе на съём. В ней есть всё необходимое на первое время. Если что-то будет нужно, купить или поехать куда-то, то позвоните мне вот по этому номеру. Если меня рядом не окажется, то обязательно передадут ваше пожелание.
Костя протянул мне свёрнутый листок бумаги.
– Сервис, однако, – улыбнулся я, положив листок в карман и окидывая взглядом квартиру, добавил, – вот за это спасибо. Я люблю комфорт, в нём работается всегда лучше.
Внезапно зазвонил стационарный телефон, что стоял на журнальном столике возле меня. Звук звонка был не приятным и громким.
– Скорее всего это вас, – предположил Костя и тут же добавил, – Не буду вас задерживать. Пойду.
Я пожал руку водителю, после чего он вышел из квартиры. Затем подняв трубку и, приложив её к уху, произнёс:
– Да. Сычёв слушает.
– Слав Богу дозвонился! – поведал мне мужской голос, доносившийся откуда-то издалека, – Это я – отец!
– Кто? – переспросил я, в точности повторяя недавно состоявшийся разговор.
– Отец твой – полковник милиции Сычёв Дмитрий Афанасиевич! Плохо слышно что-то! Витя это ты?
На этот раз в голосе «отца» для меня прозвучали родственные нотки, как признак того, что я неплохо вживаюсь в эту роль. Если мне придётся встретиться со своими «родственниками» то я должен быть к этому готов и морально и психологически.
– Я это, батя, – отозвался я, и немного приврал, вдогонку, – Плохо слышно тебя.
– Чёртова связь! С сыном поговорить по-человечески не могу! – выругался голос на другом конце провода, – Как ты там, Витя?
– Всё хорошо, батя. Работаю.
– Рад это слышать! – голос Дмитрия Афанасиевича стал более спокойным, – А что это там за история с ДТП приключилась. Я уже милицию Череповца на уши поставил, и никто ничего вразумительного мне сказать так и не смог. Мы тут всю ночь не спим. Хорошо, что жена твоя этот номер нашла. Ты его на столе своём оставил на всякий случай.
А вот к встрече с «женой» я, пожалуй, ещё не готов. Честно говоря, не очень хорошо себе это представляю. Чужая женщина да ещё и знает меня скорее всего как облупленного. Придётся опять импровизировать по месту, не впервой.
– Я жив, батя и это главное, – в сердцах произнёс я, – Меня с кем-то спутали там. Подробности, извини, не знаю пока.
– Это хорошо, что ты жив, – голос отца немного дрогнул, – Мать тут вся извелась. Знаешь что самое страшное в жизни для отца?
– Чего, батя?
– Потерять своего сына, Витя. Так не должно быть. Это не правильно. Дети должны хоронить своих родителей, когда придёт время, а не наоборот. Понимаешь?
– Батя, ты там мать успокой.
– Да, что ты заладил – батя, да батя? Раньше всегда «отцом» называл. Ты в порядке?
– Прости, отец, – извинился я, – Расследование у меня тут получается не простое. Я ещё не разобрался толком.
– Да! Насчёт этого дела! Я тут ребят своих напряг по неофициальным каналам и они мне нарыли интересные вещи. Ты слушаешь?
– Да.
– Этот клиент твой. Как его там? Забыл. У него не просто рыльце в пушку. Тот ещё тип оказывается. У него видимо связи хорошие, раз получалось, до сих пор все следы заметать. Не нравится мне всё это, Витя. Ох, не нравится. Давай я тебе пару ребят толковых для подстраховки отправлю? Завтра утром на поезде приедут. А ты пока волну там не гони, посиди на квартире, документы изучай.
