выхватив у неё рулон ткани, принялся наматывать на себя. Затем потребовал:
— Барабан!
Получив искомое, пару раз, тестово стукнул по натянутой коже, а затем, припомнив очередную песню Сабатонов, только в исполнении Тапка, стал азартно барабанить и громко орать:
— Осовец, смерть, трупы, яд,
В атаку шел мёртвый отряд!
Они шли, чтоб победить,
Что мертво, то уже не убить!..
Пел я, ходя вокруг костра, но почему-то, даже пропев почти все куплеты, Воина так и не получилось вызвать. Я замолк, посмотрел на понтийку, что стояла прикрыв лицо ладонью и хмуро поинтересовался:
— Так, говори, что я делаю не так?
Та тяжело вздохнула, затем произнесла:
— Чтобы обратиться к нашему богу, надо сказать определённые слова.
— Точно, — хлопнул я себя по лбу, — а я и забыл.
И вновь мои ладони застучали по барабану, я стал наматывать круги, повторяя вслед за Рагырдой, что подсказывала текст. Внезапно, всё вокруг стало чуть расплывчатым, верный признак впадания в некую форму транса, и в пламени костра мне почудился силуэт крепкой фигуры в броне.
Скорее всего это был не сам бог, а его, говоря земным языком, автоматический бот-ответчик. Магистр, давненько ещё, успел просветить, насчёт некоторых особенностей местных божественных сущностей. Но этого мне было мало, мне нужен был сам бог, а не его запрограммированная на простейшие действия проекция. И я запел, в этот раз другую, тоже Тапка но уже просто стилизованную под Сабатон.
— Bнoвь Бopoдинo, cнoвa cмepть твoиx cынoв,
Bнoвь звepь бpocил взгляд cвиpeпый нa вocтoк.
Cилы нe paвны, нo пoeздa co вceй cтpaны,
Cвoзят вce peзepвы cдeлaть мapш бpocoк!
На очередном куплете, фигура в костре приобрела плотность и Воин шагнул из костра ко мне. Я почувствовал разливающуюся во все стороны ауру мощи и понял, что вижу уже его самого, а не проекцию.
Полдела было сделано. Я пропел ещё одну бодрую песню, а затем приготовил самый козырный ход, который вспомнил почти случайно, обдумывая, как намекнуть богу насчёт силушки божественной. И я запел Пламенева, — Ночь перед боем.
— Не сплю,
А Ночь перед боем!
И даже героям страшно.
Во тьму
Холодной могилы
Влекут меня силы ада!
Молю!
Горит пентаграмма
У древнего храма… Боже… Ты, ⁈
Под песню я старательно транслировал мыслеобразы, в которых рисовал картинки моего будущего паладинства, как с толикой силы Воина караю всяких нечестивых порождений тьмы.
Краем глаза наблюдая за богом, заметил, как тот становится всё более задумчивым. Внезапно он исчез, на мгновение заставив меня испугаться, что всё сорвалось, но через секунду ощущение божественной мощи вновь заполнило всё пространство. Правда, в этот раз он появился с двумя увесистыми кружками в руках, одну из которых протянул мне.
— Э-э… — завис я, но кружку принял, — спасибо, наверное.
— Дурак, это такая честь, пей давай, — прошипела видевшая всё это Рагырда, — это же напиток богов, — амброзия. Про болезни забудешь, да и от части ядов спасёт.
Я подвигал бровями, глубокомысленно вглядываясь в пузырящуюся жидкость янтарного цвета. Если понтийка не врала, напиток был весьма полезным.
Выдохнул, раскрутил амброзию в кружке против часовой стрелки, а затем влил в себя всё залпом.
— Дурак, глоток, глоток надо было сделать! — заполошно вскрикнула женщина, а затем замерла, и даже, казалось, перестала дышать, во все глаза глядя на меня.
Воин тоже замер, смотря с интересом, а для меня время, казалось, замерло. Как когда сильно ударишься мизинцем об ножку стола. Ты ещё не почувствовал боль, но уже понимаешь, что будет дальше.
А потом меня словно приложило по голове кувалдой. Ноги стали ватными, в глазах всё поплыло. Я упал на колени, упираясь руками в пол, но тот вдруг перестал быть горизонтальным, наклоняясь всё сильнее. Рухнув плашмя, я вцепился пальцами в швы между плитами мрамора, буквально повиснув на них, когда пол встал вертикально.
Я уж было решил, что на этом всё, но затем, с холодком прошедшим по спине, понял, что тот поворачивается всё дальше, плавно становясь потолком.
Мои ноги оторвались от поверхности, повисая в воздухе, и вскоре я уже как сосиска болтался, только чудом ещё за что-то цепляясь.
Тут подошла Рагырда, почему-то вверх ногами, шагая по потолку, посмотрела участливо в глаза и спросила:
— Ты живой?
— Пока да, — просипел я, — сделай только пожалуйста так, чтобы пол обратно с потолка опустился, а то я долго так провисеть не смогу.
— Вольдемар, ты не висишь, ты стоишь на руках.
Она посмотрела на них и добавила:
— Вернее на кончиках пальцев.
Не успел удивиться, как в мозгу взорвалась петарда, полная цветных брызг и я на секунду отключился. А когда вновь пришел в сознание, то обнаружил себя лежащим на полу.
Поискал симптомы остаточного опьянения божественным пойлом, но в теле была только приятная легкость и голова была кристально ясной, словно и не таращило меня перед этим так, что пол с потолком поменялись местами.
Поднявшись с пола, глубоко вдохнул и улыбнулся, внутри чувствовалась какая-то сверхестественная бодрость, способность свернуть горы, почти буквально.
— Ты выпил полную кружку амброзии и до сих пор жив, — выдохнула Рагырда, с восхищением и толикой ужаса глядя на меня, — да кто ты, мрак тебя побери, такой⁈
— Я, — паладин! — ответил ей гордо, — святой воин поклявшийся во славу своего бога вершить справедливость.
Но всё-таки, это было не совсем то, что я хотел. Богатырское здоровье, невосприимчивость к болезням и устойчивость к ядам были хороши, но мне нужно было больше.
Повернувшись к Воину, что, прислонившись к стене, с ухмылкой попивал из своей кружки, я кивнул, благодаря за такой дар, но, потупив взор, сложил перед собой молитвенно ладони и скромно произнёс:
— Мне надо ещё.
Вот этого от меня понтийский бог точно не ожидал. Рагырда, к слову, тоже. Вон как охнула.
Подавившись амброзией, Воин изумлённо взглянул, затем посмотрел на кружку в руках, потом снова на меня. Но я покачал головой:
— Нет, мне надобно другое.
Подойдя, подхватил божество под локоток и подвёл к окну. Показал на парящего в небе лича, ткнул в него пальцем а затем попросил:
— Дай мне силу, чтобы уничтожить его.
Если до момента с личом, тот был, в общем-то, расслаблен, то, увидев порождение высшей некромантии, сразу резко подобрался и вся расслабленность тут же куда-то ушла.
— Вот-вот, — произнёс я, — сам видишь, дело серьёзное.
Словами со мной Воин не общался, но вполне хватало и образов. И в моей голове сразу сформировалось изображение меча, который напитывался его, — Воина, силой.
Я тут же хищно взглянул на ножны понтийки, у неё как раз имелась парочка ковырял подходящего размера, но бог только покачал головой. Как я понял из образов, мечи были обычными и божественную силу просто не выдержали бы.
Тут дверь зала распахнулась и на пороге возникла всё та же четвёрка моих студентов с Бари во главе.
— Локарис! — зло заорал парень, и я почувствовал укол совести, потому что опять про них забыл.
Тут взгляд мой упал на интересный кинжал в руках Ботлера и я показал на него Воину. Тот прищурился, а затем кивнул. Я расцвёл.
— Бари, спаситель мой! — подскочив к парню, я выхватил из его рук кинжал и вернулся обратно к богу.
Кинжал и правда был хорош. Добротная сталь, драгоценный камень вделанный в рукоять служил неплохим аккумулятором магической энергии, да и в целом чувствовалось от него нечто этакое, убийственно-опасное.
— Вот только не маловат ли? — с сомнением посмотрел я на лезвие всего в пару ладоней.
Воин тут же жестом показал, чтобы я не спешил с выводами, и коснулся гарды засветившейся магией рукой. Кинжал сразу же начал набухать, увеличиваясь в длину и толщину, пока не стал метровым сияющим клинком.
— Вот это мой размерчик, — довольно покивал я, крепко сжимая рукоять обеими руками.
— Ну всё, — махнул пару раз получившимся мечом, — теперь я готов.
— Вольдемар.
Я обернулся, взглянув на вышедшую из ступора понтийку, которая, судя по серости бывшего когда-то зелёным лица, была на грани обморока.
— Одежда, — слабо прошетала она, показав пальчиком куда-то вниз.
Я взглянул, увидел намотанный субур, хлопнул себя по лбу снова и побежал переодеваться.
Облачившись обратно в боевую робу и защитную антинекроманскую мантию, я вновь подошел к окну, но тут вскрылся ещё один технический момент, о котором я не подумал.
— А как я до него доберусь? — произнёс с некоторой растерянностью, разглядывая лича, до которого
