кто зашел в дом. Сжатые от напряжения кулаки расслабляются.
– Это череп, – шепчет Анэ, не зная, понимает ли Апитсуак, что происходит.
– Вижу, – шепчет он в ответ. – Видимо, появился вместе с кататуюками. Нужно его прогнать.
– Подожди, – вырывается у Анэ быстрее, чем она успевает подумать об ответе.
Она не хочет отпускать череп. Каким бы он ни был, это ее единственная связь с отцом. Страшная, непроглядно темная, но единственная.
Холодея, Анэ подходит ближе, не отрывая взгляда от пустых глазниц. Один, два шага по коридору. Половицы скрипят, и скрип этот кажется ей самым громким звуком на свете.
Череп молча наблюдает за ней, не двигаясь, не говоря ни слова. Анэ делает последние шаги и опускается, садится на пол аккуратно и тихо – чтобы быть на одном уровне с духом отца.
«Он не причинит тебе вред, – мысленно говорит она себе. – Жертвой может быть кто угодно, но не ты».
Анэ больше не слышит Апитсуака, но чувствует его рядом – и этого достаточно. С ним уже не так страшно. Привыкнув к темноте, она заглядывает черепу в глазницы и начинает напевать незнакомую песню, которую шепчет ей сила. Песня тянется медленно и вязко, блуждает по воздуху. Анэ жарко, ей хочется сбросить меховую одежду, но она не делает ничего – лишь смотрит в глазницы и поет, медленно и тихо.
В какой-то момент, забывшись в песне, она протягивает к черепу руку – и тогда в голове взрывается до боли знакомый голос. «Ритуал!» – кричит он хрипло, но громко. Анэ вздрагивает, но продолжает петь. «Ритуал!» Анэ убирает руки и поет, уже не понимая, какие слова вырываются из ее рта. «Заверши. Убей. Убей!»
Она срывается на крик – и кричит песню, напрягая связки и легкие, и горячие слезы катятся по замерзшим щекам, и тело безостановочно дрожит от напряжения и боли. «Седна. Убей. Заверши. Ритуал».
И тогда боль возрастает в разы.
Петь Анэ уже не может – боль охватывает каждую частицу тела, сковывает, сжигает, снимает заживо кожу. Анэ не замечает, как глухо падает на пол, как перед глазами расплывается темный деревянный потолок, как череп качается и прыгает по полу. Она беззвучно кричит – воздух в легких давно уже закончился, и все, что она может, – это хрипеть и трястись, пытаясь дать Апитсуаку знак.
Помоги. Прогони духа.
В ушах раздается непонятный шум – то ли крик, то ли звон бубна, то ли топот чьих-то тяжелых ног… но все быстро заканчивается, и Анэ медленно понимает, что боль отступила. Она пытается сесть, и ей это удается не сразу – еще ничего не видя вокруг, Анэ постепенно садится и изо всех сил старается вновь дышать. Трогает свои руки и ноги, проверяя, сохранилась ли чувствительность, – тело откликается на ее прикосновения, хотя все еще трясется.
Вытирая слезы с лица, Анэ смотрит наверх – на высокую, темную фигуру Апитсуака, который возвышается над ней и над безмолвным черепом.
Остатками черепа.
На полу в беспорядке лежат обугленные кости.
– Он взорвался! Ты представляешь?! – кричит Апитсуак, и Анэ судорожно сглатывает, пытаясь осмыслить, что речь идет о ее отце.
Парень опускается рядом с ней на колени и пробует поставить на ноги. У Анэ не получается – она, покачиваясь, начинает падать обратно, и тогда Апитсуаку приходится обнять ее и с силой поднять.
– Что… что произошло?
– Я помню, что это твой отец. Но… он вредил тебе. Делал больно. Я думал, ты умираешь. Испугался… – тихо говорит Апитсуак прямо над ее ухом. – Поэтому попытался прогнать. Я… я не думал, что он взорвется.
Мысль о том, что Апитсуак только что сжег останки ее отца, Анэ прячет в самой глубине своего разума. Неотрывно глядя на черные кости, она выпрямляется и отодвигает руку Апитсуака.
Немного помедлив, Анэ все-таки наклоняется и собирает последние догоревшие кости. Берет их в руки. Она не может оставить их просто так – понимание, что в ее дрожащих ладонях лежит отец, наполняет ее черным ужасом. Этот ужас расплывается по коже, оседает в крови, становится частью ее дыхания.
На трясущихся ногах, покачиваясь и едва не падая, Анэ выбегает из коридора, плечом открывает дверь и резко проваливается в бездну свежего воздуха.
Позади тут же оказывается Апитсуак.
– У меня не было выхода, – тихо говорит он, но Анэ отмахивается от этих слов.
Она спускается с лестницы, в несколько шагов доходит до заднего дворика, садится и аккуратно кладет кости на снег. Серо-черная масса в блестящем сугробе. Анэ начинает руками раскапывать землю.
– Ты уверена…
– Замолчи, – хрипло говорит она.
Анэ смотрит на образовавшуюся черную ямку. Маленькую, но достаточно глубокую для костей. Это конец – история отца обрывается именно здесь, в ночном снежном Инунеке. Она чувствует себя больше незримым духом, чем человеком из плоти и крови, несущем в себе бьющееся сердце. Тело ощущается едва-едва – только пульсирует в груди и отдает неприятными мурашками от ночного холода. Ветер треплет волосы, морозный воздух обжигает щеки.
Она утратила способность удивляться, почти утратила страх. Все, что у нее осталось, – это смутные воспоминания, связывающие с отцом и домом, но и те уже начинают забываться. Еще немного – и Анэ больше не сможет бороться. Ляжет на землю, припорошенную снегом, и будет ждать, когда ее тоже заберут волны.
Она кладет кости в яму и быстро закапывает.
Апитсуак молчит. Молчит и Анэ. Она сидит на коленях в сугробе и смотрит на засыпанную ямку. Снег слабо искрится в лунном свете. В голове воет рой беспорядочных мыслей, но ни за одну зацепиться не получается – и Анэ беспомощно сидит и вглядывается в сугроб, пытаясь осмыслить, охватить все происходящее. Но сил на это давно уже нет.
Спустя какое-то время они возвращаются и, немного помедлив, садятся на заснеженную лестницу. Анэ помнит, что где-то по улице ходят напуганные и ничего не понимающие люди, смотрят на пепел кататуюков и свои же разгромленные дома – но все эти проблемы кажутся такими далекими, что она не может достать до них ни рукой, ни разумом.
Анэ вспоминает.
Седна. Большая старая женщина в море. Женщина с отрубленными руками, преданная своим отцом.
Призрачные образы из услышанных легенд и поучений отца собираются воедино. Молодая девушка, которая ни за кого не хотела выходить замуж – пока к ней не прилетел Ворон и не предложил пойти следом. В сытые и теплые края, где всегда спокойно и всегда есть много рыбы. Она подчинилась, но Ворон привел ее в холодные и голодные земли, где девушка
