здание. Прямо на тротуаре, прижимаясь к одному из домов, стояла парочка и откровенно лабзалась. Мужик держал женщину за бедро, слегка подсадив её к стене здания. И я охренел не от подростковой впечатлительности, а от того, что в данном мире это аналогичное преступление, как если бы в моём снимали порно в центре города. Здесь за такое полагается серьёзный штраф для аристократов и арест для простолюдинов.
Сделав невозмутимую мину и держа руки в куртке, я прошёл мимо. Парочка даже не подумала обратить на меня внимание. Через дом я нашёл отдельностоящее двухэтажное здание со стандартным европейским крыльцом и светящейся вывеской, шрифтом под старину, с надписью: «Бравый». На том крыльце стоял подкаченный лысый мужик, который недобро зыркнул на меня, когда я подошёл.
Глава 11
— Чё тебе, молодой? Вход только для своих и искателей, — произнёс он, продолжая хмурить брови.
— Не бычь, дядь, — усмехнулся я, нарочито расслабившись. — Свой я, свой. Недавно в искатели подался.
— Документы-то есть, свой?
— Ну а как же не быть, — хмыкнул я и стал себя демонстративно хлопать по карманам. — Ща погодь, дядь… Взял же с собой… Неужто Люська вытащила, зараза… — начал я бормотать на манер деревенщины, показывая небольшой спектакль.
Мужик поглядел на меня со скепсисом и сложил руки на груди, показывая бугры мышц из-под футболки.
— Вот блин! — сплюнул я. — Моя баба, похоже, вытащила из кармана, дядь. Говорит, мол, чтобы в беду не попал. Пусти, а? Горло промочить, — негодующе закончил я.
В этот момент из входной двери показалась чубатая и усатая башка – вылитый хохол.
— Э-э-эй! Як, друг, я тут подышать вышел! — вымолвил он пьяным голосом, выходя, глянул на меня, а потом на охранника. — А эт чё за молодняк? — спросил он его, кивая на меня.
— Да вот… в гости заглянул. Говорит, в искателях числится. Но докýментов нема, — хмыкнул он, покосившись на меня.
Хохол тоже с удивлением взглянул на меня более пристально, затем улыбнулся и спустился на пару ступенек.
— Слушай, дядь… Я же сказал, баба вытащила… — хотел я возразить, но хохол поднял руку, мол, помолчи.
Он достал из кармана пачку, смутно напоминающую «беломорканал», только жёлтого цвета.
— Коль считаешь себя искателем, паря, надо бы по одной дёрнуть, — заявил он и протянул мне пачку, разрезанной стороной ко мне.
Я бросил это дело пять лет назад, ибо моя привычка вышла на уровень «хардкор» – в день пачка красного «винстона». Начинать дико неохота. Хотя, если это стандартный беломор, то я не то что не начну, а вообще возненавижу сигареты.
— Иль не мужик? — хитро прищурился он, посчитав мою заминку по-своему.
— Мужик, конечно… — наигранно насупился я и вытянул сигаретку.
«Ну точно беломор!»
Я хоть и понимал, что надо мной просто стебутся, но другого шанса произвести впечатление у меня не было. Я слышал, что простолюдины много курят. Военные и чиновники предпочитают дорогие сигары, а для аристократов это «зашквар», портить своё здоровье. Каждому из голубокровных прививается здоровый образ жизни с детства, как очень важная привычка – править-то надо до сотки лет, минимум. Ещё и поэтому я позор для отца, раз убивал себя наркотой.
Ловкими движениями я смял папиросу – словно имел большой опыт – и вставил в зубы.
— Огонька, дядь! — улыбнулся я.
Мужик с усмешкой достал блестящую зажигалку по типу «Зиппо» и щелчком зажёг. Я подкурил и слегка затянулся, сымитировав при этом «глубокую» тягу. В горле сразу запершило, но не до такой степени, что лёгкие разрывает. Выдохнув дым, я проделал это ещё раз и поглядел на хохла.
— Нормально… вроде, — улыбнулся я и глянул на сигарету.
А у самого в этот момент заслезились глаза, настолько я терпел, чтобы не кашлянуть. И оба мужика это заметили, от чего загоготали. Держаться я уже не мог и хорошенько прокашлялся в руку, но папиросу из рук не выпускал. Продышавшись, затянулся ещё раз, но уже бодрее. Голова закружилась не так сильно, как от химической продукции моего мира, так что я вполне себя нормально чувствовал.
— Вижу, не привык смолить, паря, — отсмеявшись, сказал хохол и закурил свою папиросу. — Но ничего, вроде на засланного не похож. Счас, докурим… и покажу тебе наше местечко. Меня Петром звать, — добавил он и протянул мне руку.
Зашибись! Аж от души отлегло!
— А меня Антохой звать! — довольный, протянул я пятерню.
Врать не хотелось, но мне необходима хоть какая-та конспирация. Всё-таки у меня в планах позадавать неудобные вопросы.
С неудовольствием пришлось докурить это гиблое вызывающее рак дело, закинули бычки в «спецурну» с водой и двинулись в помещение. Вход был с тамбуром, вторая дверь которого была такой же с виду массивной, как и входная. Но как только Пётр открыл вторую дверь, по ушам долбанул какой-то славянский рок с электрогитарой и скрипкой. Слушать местную музыку мне ещё не приходилось – совершенно не до того было. Но меня это изрядно впечатлило.
После тамбура имелся небольшой коридорчик, который оканчивался входом в зал, откуда помимо музыки доносился ржач и различные голоса. В зале было порядком оживлённо, а сам он имел довольно большие размеры, куда
