— В последнее время у нас мало кто работает в этих секциях, Дмитрий Алексеевич, — признался мой провожатый. — Популярность направлений резко снизилась после публикации работ по снижению дара, так что…
Он развел руками, будто это была лично его вина.
— И это хорошо, — отозвался я, уже перешагивая через раскрывшиеся двери в секцию. — У меня не будет конкурентов.
Майоров явно хотел хмыкнуть, но сдержался, а я уже обходил помещение, рассматривая оборудование. За порядком следили и здесь, поэтому ни о какой пыли, разумеется, речи не шло. Однако все, что я видел, казалось мне, чужаку в этом мире, настолько устаревшим, будто я не в рабочей лаборатории, а в научном музее.
— С этим можно работать, — подвел я итог, оборачиваясь к Вячеславу.
— Идем дальше, Дмитрий Алексеевич? — спросил он.
— Для начала я бы хотел взглянуть, какие именно эксперименты здесь проходят сейчас. Популярностью направление, может быть, и не пользуется, но кто-то же здесь трудится?
— Кроме доктора Телегина и его помощников, никого, — ответил Майоров. — Что же касается непосредственно работы его команды, то, боюсь, этого я сказать не могу, вам нужно спрашивать у него самого.
— Не ваше направление, — кивнул я, понимая, к чему клонит сопровождающий.
— Увы. Я не настолько гениален, чтобы работать на этом этаже, мое дело — медицина.
— Что ж, буду знать, — кивнул я. — Полагаю, завтра я смогу приступить к работе. Как мне правильно зарегистрироваться?
— Для начала вам следует предоставить теоретическую базу, Дмитрий Алексеевич, — качнул головой Вячеслав. — Ее одобряют на первом этаже руководитель секции. Через него же вы получаете доступ к материалам и оборудованию.
— То есть мне нужен сам Телегин, — подвел я итог.
— Да. Но не думаю, что с этим возникнет проблема. Он в последнее время часто сетует на то, что по всему миру сворачиваются команды. Наша — одна из последних уцелевших, — с некоторой горечью признал он.
Финансирование официально сворачивают по всей планете, это верно. Но сколько таких вот ученых на самом деле уходят в секретные лаборатории, чтобы вести свою деятельность в тишине и спокойствии?
Даже если взять простой экзоскелет, выпущенный в прошлом году из недр берлинских фабрик и протестированный в горячих африканских точках, он ведь не сам собой появился. Его разработали, собрали, обкатали на чернокожих аборигенах и теперь готовят к серийному выпуску. А кому бы он был нужен, если бы все обстояло так, как утверждает общественность?
— Что ж, благодарю за хорошие новости, — ответил я. — Вот еще вопрос: как мне зарегистрировать свою команду?
— Вы хотите пустить специалистов рода? — уточнил Майоров, глядя на меня с сомнением.
— Нет, — качнул головой я. — В основном — такие же студенты ЦГУ, как и я. На себя я допуск получал не самым прямым путем, а потому хотел бы уточнить уже здесь, каков дальнейший порядок действий.
Майоров кивнул.
— Если речь идет об этой секции, вам нужно будет оформить запрос руководителю. Как только доктор Телегин даст добро, для ваших помощников выпустят карты.
— Благодарю, Вячеслав Вячеславович. Пожалуй, на сегодня я узнал все, что хотел.
— В таком случае давайте я проведу вас на выход, — отозвался тот.
Оборудование я посмотрел, примерный максимум, которого с ним можно достичь, знаю. Все теперь упрется в Телегина и его разрешения, но этот вопрос, я полагаю, можно будет решить достаточно просто. В конце концов, мы одно дело делаем.
— До свидания, Дмитрий Алексеевич, — кивнул мне охранник, когда я покинул лабораторию и вышел на солнечный свет.
— До завтра, — ответил я с улыбкой.
Несмотря на то, что все оказалось в реальности еще хуже, чем я изначально думал, кое-что я сделать все же смогу. С царем мы договорились на два с половиной года, и все необходимое я предоставить успею даже с такой куцей лабораторией. Уверен, не завозят новейшее оборудование не из-за его дороговизны, а потому что работать на нем фактически некому.
Телегин Иван Никитич — уже довольно старый профессор. Его слава осталась в далеком прошлом, и впечатляющих результатов от него не ждут. Уверен, работающая под его началом команда — последняя, кого ему удалось привлечь на свою сторону. У остальных целые этажи, а у Телегина — всего одна секция, считай, практически каморка уборщика.
Но так даже проще будет сделать себе имя и нормально проявить себя в лаборатории. Не хочется тратить время, оспаривая авторитет старого доктора наук, но если на деле докажу, что действительно знаю, о чем говорю, наладить отношения станет гораздо проще.
Сев в свой внедорожник, я кивнул Витале.
— Домой.
— Как скажешь, княжич, — отозвался тот, и машина тронулась со стоянки.
* * *
Ефремов встретил меня на полигоне в Ясенево с широкой улыбкой. Пожав руку друга, я кивнул ему в сторону машины.
— Юсупова не ждем? — спросил я Семена.
— У Миши очередное турне по злачным местам столицы. Так что наследник великого рода еще пару дней будет недоступен, — с усмешкой ответил тот. — Я бы Мэй позвал, но, сам понимаешь, военная база.
Я кивнул. Уточнять, почему подданной чужой страны нечего делать в таком месте, было не нужно.
— Расскажешь, что у вас случилось? — поинтересовался я, ступая с Ефремовым в сторону полигона. — Отец хотел вас на ужин пригласить.
Семен Константинович скривился и махнул рукой. Я не стал настаивать, прекрасно понимая, что в отличие от меня, ему действительно меньше двадцати. И любые боевые действия в таком возрасте, хоть и стали частью его жизни, все еще отражаются на психике и восприятии мира.
Впервые приняв участие в боевой операции в пятнадцать, Семен был практически поставлен перед фактом своего назначения отцом. И с тех пор убивал не раз и не два, но всегда старался держаться. Один-единственный раз, когда мой друг напился и излил мне душу, не в счет.
Окажись я на его месте, тоже бы, возможно, испытывал проблемы. Но у нас разная история, и если бы в этом мире мне пришлось начинать свой путь с того, чтобы крошить врагов десятками, я бы даже не вздрогнул. Семен же изначально был добряком, и ему никогда не приходилось действительно выгрызать себе путевку в жизнь. До того, как впервые на его руках оказалась чужая кровь.
— Княжичи, — поприветствовал нас Черепанов, взмахом руки останавливая своих бойцов. — Спрашивать даже не буду, сегодня у нас с вами общая тренировка. После — поработаете условным противником.
— Так точно, полковник! — хором ответили мы.
Весь вечер прошел довольно спокойно. Разведчики явно проделали работу над ошибками, теперь их стало тяжелее остановить, появились зачатки правильной тактики, которую можно было бы против меня использовать. Семена же валяли, не сдерживаясь, а Ефремов, кажется, только и рад был такому отношению.
— Спасибо, полковник, — за руку попрощался с Черепановым мой друг, когда время встречи подошло к концу.
Мы уже стояли на парковке, и Семен кивнул на мой автомобиль.
— Подбросишь?
— Разумеется, — ответил я с улыбкой.
Мы сели в мой внедорожник, и после того, как Виталя поздоровался с Ефремовым, я поднял стекло, отделяя нас от лишних ушей. Семен несколько минут молча ехал рядом, глядя перед собой. Я не торопил — будет готов, расскажет, не зря же он попросился ко мне в машину.
— Мы с Мэй познакомились еще до моего отлета в Москву, — заговорил Семен, не оборачиваясь ко мне. — Причем дело было в бою. Я ей слегка намял бока, и только потом узнал, что дрался с принцессой.
— И как она на это отреагировала? — с ухмылкой спросил я.
— Да нормально. У нас совместные учения проходили, может быть, помнишь, этим летом?
Пока все готовились к выпускным экзаменам, Ефремов отправился в войско, и до самой Москвы мы не виделись. Вот, значит, где он пропадал.
— Помню, — ответил я. — Получается, так третий принц и познакомился с твоей сестрой? — предположил, с улыбкой наблюдая за другом.
