Я помолчал, глядя ей в глаза, но это ее, разумеется, не смутило. Поднебесная собаку съела на дворцовых интригах, где дети императора в каждом поколении борются за место повыше. Так что, выдержав паузу, я заговорил.
— Семен Константинович — очень добрый человек, — сказал я, перейдя на китайский. — Я знаю его довольно давно и потому могу смело утверждать, за такого супруга стоит бороться любой женщине. Но вы — из другой страны, у вас иное мировоззрение. Сможете ли вы жить, зная, что ваш муж никогда не поступится честью ради вашего возвышения?
Мэйли ответила не сразу, и если бы я не ожидал подобной реакции, может быть, пропустил ее. Владела лицом она прекрасно, но невозможно скрыть все эмоции, если только ты не психопат, который ими не обладает. Мой вопрос задел ее. Само мое предположение, что принцесса намерена интриговать за спиной Ефремова, прозвучало для Мэйлин оскорбительным.
— Вы сомневаетесь во мне или в моем императоре, княжич? — после паузы уточнила она.
— Я сомневаюсь во всех, кто не является моим другом, — кивнул я в ответ. — Но для своих друзей я сделаю все возможное. В том числе, остановлю их, если пойму, что они готовы совершить ошибку.
Она промолчала, и я продолжил.
— Вы, может быть, не осведомлены о наших традициях, но сестра моего отца — царица, — сказал я. — По-вашему, императрица. И когда я говорю, что остановлю кого-либо, это не хвастовство, а констатация факта. Итак, принцесса Мэйлин, будете ли вы моим другом? Или другом своих братьев?
— Я недостаточно хорошо вас знаю, княжич, чтобы делать выводы. Но уже сейчас мне кажется, что вы крайне неприятный молодой человек, — заявила китаянка. — И если вы думаете, что оскорбляя моего императора, вы выигрываете в моих глазах, то ошибаетесь.
Я оставил это выпад без ответа, и она продолжила:
— Как вы сказали, Дмитрий Алексеевич, я не слишком разбираюсь в ваших традициях, — сказала она. — Но хорошо знаю традиции своей родины. Когда я стану женой княжича Амурского, я больше не буду считаться дочерью императора, выйду из одного рода и стану частью рода Ефремовых. Воля моего отца для меня закон, и она однозначна — я обязана стать хорошей женой княжичу Амурскому, как велят наши традиции. А это значит, что как только я перестану быть членом императорской семьи, на первое место выйдет Семен, и его воля. Нас так воспитывают, Дмитрий Алексеевич, и я посрамлю всю Поднебесную, если окажусь плохой женой своему мужу.
Я кивнул.
— И когда воля императора изменится, вас это никак не коснется, — сказал я.
— Замужество с членом княжеской семьи перечеркнет мне любой путь обратно. Как это у вас называется, мезальянс, — подтвердила она. — На родине я могла умереть, пытаясь стать первой императрицей. Здесь я буду жить, заведу семью и смогу сделать так, чтобы мой муж законно занял то место, которое ему полагается.
— Что ж, я услышал вас, Мэйлин, — ответил я. — И, раз уж для нас обоих благополучие Семена Константиновича важно, предлагаю вам обращаться ко мне по имени. В конце концов, вы невеста моего близкого друга. Благодарю за беседу, — улыбнулся я, переходя на русский.
Она несколько секунд смотрела на меня, после чего улыбнулась.
— Благодарю, Дмитрий, — кивнула она. — Вы кого-то ожидаете?
В этот момент на дорожке показалась Морозова. Виктория Львовна сперва улыбнулась мне, затем с интересом взглянула на сидящую рядом со мной китаянку. Но когда подошла к нам и поздоровалась с обоими, никаких вопросов задавать не стала. Я вообще обратил внимание, что боярышня не любит совать нос в чужие дела. Весьма положительное качество.
Занятия проходили без особого интереса. В перерыве на обеде мое настроение заметила Морозова.
— Дмитрий, что с вами? — шепотом поинтересовалась она, выбрав момент, когда за столом началась особенно оживленная дискуссия. — Вы выглядите очень мрачным.
Я вежливо улыбнулся ей в ответ.
— Просто продумываю защиту проекта для лаборатории, — честно признался одногруппнице.
— У вас уже есть допуск? — вскинула бровь та и тут же перешла к деловому тону. — И что конкретно вызывает у вас сомнения?
Я молча достал телефон и, пользуясь тем, что никто на нас внимания не обращает, переслал ей заготовленный текст защиты проекта. Морозова читала молча и быстро, практически не останавливаясь.
— Мне кажется, у вас все замечательно обосновано, — вынесла она вердикт. — Вам не о чем переживать, Дмитрий.
— Спасибо, — ответил я. — Но в себе я никогда не сомневаюсь, а вот в окружающих…
Секунду она смотрела на меня со вскинутой бровью, но после заговорила:
— Телегина хорошо знает моя мать, — сказала Морозова. — Он занимался одним проектом до ЦГУ и получил грант от фонда, которым мы владели, а мать руководила.
Вот как? Интересный факт. Но прибегать к использованию знакомства точно не для меня. Странно, что об этом не было упоминаний в биографии ученого. Засекретили?
— Можете что-то посоветовать? — спросил я.
— Будьте собой, — сказала одногруппница. — Судя по тому, что я слышала, человек он своеобразный, но дело свое ценит прежде всего. Полагаю, в этом вы с ним схожи.
Я кивнул, принимая ее слова.
— Благодарю, Виктория Львовна, — сказал я.
Когда занятия закончились, я направился в лабораторию. Изначально, готовясь защищать первый проект, я урезал собственные амбиции и ориентировался на возможности секции. Но потом решил зайти с другой стороны.
Что важнее для одержимого своей отраслью человека? Вот на это я и решил давить. Не зная, чем конкретно занята команда Телегина, я не мог прогнозировать, какое из моих знаний пригодится. Однако ничто не мешает мне спросить и, получив ответ, предложить решение.
На пропускном пункте сидел тот же охранник. Поздоровавшись, я открыл турникет картой и прошел внутрь помещения. Изначально я думал, что искать доктора придется внизу, но тот нашелся в собственном кабинете.
Иван Никитич был плотно сбитым мужчиной с широкой залысиной на голове и халат на нем смотрелся несколько странно. Впрочем, внешний вид мало стоил, когда речь заходила о знаниях.
— Здравствуйте, Дмитрий Алексеевич, — первым поздоровался ученый, указывая рукой на стул перед своим столом. — Присаживайтесь, я вас выслушаю.
— Доброго дня, Иван Никитич, — кивнул я, занимая место. — Полагаю, у вас не так много времени, чтобы тратить его на княжича, который каким-то волшебным образом получил доступ, так что буду краток.
Он улыбнулся и прервал меня взмахом ладони.
— Дмитрий Алексеевич, вам нет нужды передо мной метать бисер, — сказал он. — Я входил в группу экспертов, оценивающих ваши труды. Во всяком случае — часть, которая посвящена моему профилю.
— Вот как?
— Да, так, — кивнул тот. — А поэтому мы сократим бесполезный разговор и перейдем к главной моей проблеме. Вы описали устройство нейрокомпьютерного интерфейса так, будто сами им пользовались. И я бы хотел задать главный вопрос — кто меня опередил?
— Хм, я думал, вы читали мои работы, — изобразив непонимание, сказал я.
— Бросьте, княжич, я не ставлю под сомнение ваше авторство работ. Я интересуюсь у вас, кто вы на самом деле такой? Энтузиаст, гений, может быть, посланец из будущего?
Я улыбнулся, хотя хотелось посмеяться в голос.
— Скажем так, я очень увлеченный своим делом молодой человек, которому крайне необходимо реализовать множество проектов перед тем, как наступит смерть этого тела.
— Считаете все же, что мы сможем достичь виртуального бессмертия? — приподнял бровь он, крутя в пальцах ручку. — В обозримом будущем вашей жизни, разумеется.
— Для этого потребуются очень большие инвестиции, — ответил я. — Но что такое деньги, когда на кону стоит вечная жизнь? Всего лишь цветные бумажки.
— Хорошо, оставим эту тему, — кивнул Телегин. — С чего хотите начать в моей секции? Увы, свою команду я вам не уступлю. Как бы я ни верил, что вы действительно сможете добиться своей цели, у меня есть свои задачи, не выполнить которые я не имею права.
