я вновь очутился в Реве, в подвале Дома правопорядка — очень уж похожая вокруг атмосфера, не доставало лишь стонов заключённых. Впрочем, свернув в очередной коридор, я услышал пусть пока не стоны и не крики — женские голоса. Понял на слух, что женщин впереди не меньше десятка; все они чем-то встревожены и не стеснялись в выражениях, изливая вслух эмоции. Лишние свидетели мне не нужны.
Бросил на своих спутниц плетения «сна». Отволок спящих горожанок и конвоирш в ближайшую пустую комнатушку, позаимствовал у служанки богини накидку со змеёй и посох — пригодятся для маскировки. Пусть «отвод глаз» при дневном свете и не даст стопроцентного результата, но вместе с формой змеих обеспечит мне свободное перемещение по крепости: если кто меня и заметит, то посчитают за своего… или за свою.
Повертел в руках грозное оружие змеих. Тяжёлое — можно использовать вместо дубины. Сразу же увидел на нём красную точку — такую же, как и на том пулемёте, что остался у Васи в Реве. У короткой и длинной стреляющих палок были общие разработчики: на это намекали и диаметр выходного отверстие канала ствола, и другие схожие детали конструкции оружия. Хотя длинная палка выглядела попроще — без излишних украшательств.
С территории складов выбрался тем же маршрутом, что и попал сюда. Расправил на груди накидку, уверенно зашагал туда, где раньше проживали мужчины: рассудил, что детей вполне могли расселить по тем же тесным комнатам. Не прятался, но и старался не выделяться — если и попадался кому-то из служанок богини на глаза, то они забывали обо мне сразу же, как только выпадал из поля их зрения.
Когда-то я вот так же прогуливался по шумным улицам столицы Аквинии. Уже будучи королём. Интересовался настроением горожан, слушал бродившие по городу слухи, отдыхал от сидения на жёстком троне. Простенькая иллюзия на лице и невзрачная одежда удачно дополняли тогда «отвод глаз», позволяли чувствовать себя в толпе невидимкой.
Вот так же и в Мужской крепости я преспокойно дошёл до комнаты, где впервые открыл в этой жизни глаза. Ноги сами привели меня именно туда: то ли мне захотелось окинуть знакомое место свежим взглядом, то ли память предшественника пробудила во мне ностальгию по чужому прошлому. По опыту прошлых жизней я помнил, что чужая память часто напоминала о себе именно в подобных, важных для бывшего хозяина тела местах.
Поднялся по ступеням, прошёлся по узкой галерее мимо десятка дверей (все плотно прикрыты, словно хозяева комнат никуда не делись, а лишь прятались от захватчиц, разбежавшись по комнатам). Замер у ничем не примечательной, но оставившей след и в моих, и в доставшихся по наследству воспоминаниях. Заглянул в комнату, подсознательно готовый лицезреть на полу массивное тело Прола.
Но вместо мёртвого толстяка увидел на своей кровати тощую, длинную, абсолютно голую женщину. Та спала на спине, вульгарно раздвинув ноги; громко сопела, вывалив из приоткрытого рта язык; сквозь щели между её неплотно сомкнутыми веками поблёскивали белки глаз. Не слишком увлекательное зрелище, которое я точно не рассчитывал здесь застать.
Невольно вспомнил годы, что провёл в Акрильской академии. Тогда мы с приятелями любили подбрасывать друг другу в кровати похожие сюрпризы. Специально отправлялись в злачные заведения портовых кварталов в поисках экзотических экземпляров жриц любви — наличие у тех букета дурных болезней считалось особым шиком и изыском для «дружеского подарка».
Я тихо прикрыл дверь, так и не перешагнув порог своей бывшей комнаты. Чувство ностальгии, что поначалу вызвали у меня знакомые коридоры и места, улетучилось без остатка. Я неторопливо зашагал по галерее, то и дело заглядывая за незапертые двери. В каждой обнаруживал одну и ту же картину: спящих обнажённых женщин — судя по внешности, уроженок Кординии. Не детей.
Почти закончил проверку комнат этажа, когда услышал шаги — те раздавались со стороны ближайшей ко мне лестницы. Чьи-то подкованные сапоги царапали ступени. Их владелец шумно пыхтел и вздыхал. Именно владелец, а не владелица: в этом я убедился, едва мужчина поднялся на этаж. Темноволосый, молодой, с впалой грудью, выпирающим животом и пухлыми щеками.
Он шёл работать — такой вывод я сделал, потому что мужчина шагал без штанов. А его не прикрытое распахнутой рубахой «уродство» находилось в «рабочем» состоянии.
«Жалкий образец, — подумал я. — У меня побольше будет».
Так вот кого дожидались те голые дамочки. Вот почему они все спали — наверняка их опоили сонным зельем, подготовили к… оплодотворению. Меня тоже собирались проводить в одну из этих комнат? И что бы этот тип со мною сделал? Попытался зачать ребёнка? Или сделал бы мне профилактику механического запора? Тоже посчитал бы меня… странной разновидностью женщины?
Мужчина поднял на меня меланхоличный взгляд, посторонился, уступая дорогу; «уродством» указал мне на лестницу. Никакого испуга или паники я на его лице не заметил. Мужик явно витал в своих невесёлых фантазиях. Меня либо поленился разглядывать, либо не воспринял, как угрозу. А зря. Я бросил в него «убийцу потенции» — вспомнил ещё одну шутку времён учёбы в Акрильской академии.
Уже спускаясь по лестнице услышал за спиной изумлённый возглас. Изумлённый — не предсмертный. Как и предсказывала бывшая портовая грузчица, магия мужчину не убила. Я невольно обернулся, посмотрел на маячившие в дверном проёме комнаты голые сморщенные ягодицы. Точно не женщина: на тех я реагировал совсем иначе — организм не обманешь.
В комнатах нижнего этажа я увидел примерно то же, что и наверху. Примерно — это потому что в некоторых помещениях я застал рабочий процесс. Коллеги встреченного мною у лестницы мужика деловито трудились над оплодотворением спящих жительниц Кординии. Зачем они их усыпляли, если не боялись женской энергии? Сам ответил на этот вопрос, когда в одной из комнат раздался истеричный крик не вовремя проснувшейся горожанки.
В комнату, где голосила женщина, спешили служанки богини. Я свернул с их пути, постарался скорее покинуть корпус с бывшими мужскими комнатами, превращёнными теперь в помещения для… свиданий. Убедился, что боярышень разместили не там. Свернул в тень от высоких стен, заглянул в воспоминания бывшего обитателя этой крепости. Прикинул, в каком из известных ему помещений, я бы разместил сотню детишек.
Из самых очевидных вариантов я выделил второй и третий мужские корпуса — так я их обозвал сам: местные не удосужились присвоить им номера. По размеру и количеству комнат здания в точности соответствовали тому, где я только что побывал. Если боярышень расселили не поодиночке, то мест для сотни детей в них вполне хватит — мужчин
