и Виктором Сергеевичем в белых туфлях. Шпильки попадают в щель досок и обламываются. Белые брюки пачкаются от не кстати подвернувшихся лопат, которые с грохотом падают и пугают кур. Куры вскакивают и садятся на шляпку Раисе Захаровне. Как-то все устаканивается, но утром Василий и дед Митяй берут Виктора на пробежку, он с непривычки подворачивает ногу, падает в реку, где его спасут и тащат вдвоем домой.
Раису Захаровну берут под крыло женщины. Ее вытаскивают из постели и сажают заниматься йогой. Ей не удобно. Мышцы болят, и она уже хочет домой. Но все опять устаканивается. Нога повернута правильном направлении. Мышцы порастянулись и им даже понравилось. Показана сцена прощания. Где на вопрос, мы встретимся?
Все хором говорят на островах Флинта!
А в это время бежит дед Митяй, бежит по берегу один, потому что Василий провожает гостей. Его лицо отражает день и светлые мысли в его глазах. Он бежит навстречу рассвету, и появляются титры фильма: «Беги, дед Митяй. Беги». Фильм по традиции взял все возможные премии. На всякий случай в стране их ввели две. В одной участвовал Гайдаев. В другой Меньшов. Как правило, они пересекались только на вручении Госпремии. Ведь она была, как и положено одна.
Маришка Богдановна, либо Леонид Ильич вручали эту премию лично. И сдружились с режиссерами. Аркадий Гайдаев не любил войну. Но вспоминал о ней с Леонидом Ильичем. Им было о чем поговорить. И они говорили.
Маришка, приехав с отдыха, с новой силой включилась в подготовку съезда.
Она лично готовила доклады и предложения, согласовывала с местными организациями новый устав Партии, решала разногласия и, наконец, разослала всем членам Политбюро согласованный с Брежневым вариант. Совещания и доклады говорили, что все должно пройти удачно, ведь заинтересованность в реформах была у всех. И все хотели получить еще больше отдачи от этих реформ. Но всегда оставался шанс, что переменами захотят воспользоваться и другие, внешние по отношению к ближнему кругу силы.
Но, так или иначе, подходил назначенный день Двадцать шестого внеочередного съезда и в Москву подъезжали его делегаты.
Глава 18 XXVI Съезд Партии.
Глава 18.
Делегаты ехали в Москву. В отличии от прошлых съездов они ехали почти без списков покупок. Раньше им писался огромный список всего. Колбасы, мясо, туфли, колготки, шапки, перчатки и снова колбасы.
Они возвращались домой с огромными чемоданами.
Но теперь все необходимое можно было купить и дома.
Товары доставлялись через сеть «Желтый клоун» и Клепа на велосипеде, везущий посылку, стал символом этого направления деятельности. Товары доставлялись быстро и в срок.
Но теперь, депутаты ехали с наказами и вопросами. Чувствовалась, что можно будет их задавать. Ехали и с проблемами. Чувствовалось, что можно будет их решить. Где-то колхозы зажимали землю, не давали ненужные им неудобья, где-то наоборот, колхозы были зажаты и лучшие земли делились не по совести. Вопрос земли в целом решался спокойно, но где-то могло и рвануть.
Где-то заводы приносили прибыль и рабочие покупали технику и машины, а рядом завод мог выплачивать только зарплаты, да и то с поддержкой государства. Рабочие были недовольны и их премиальные и акции стоили намного меньше, чем у других.
Это было обидно и в целом все было хорошо, но могло где-то и рвануть.
Жены придирчиво осматривали мужей. Подправляли костюмы, примерно у всех одинаковые, серые в синюю полоску, модные, выпущенные фабриками Маришке только что, к съезду. Подправляли галстуки в тон. Подправляли заначек делегата.
Но собирались и женщины. Негласное распоряжение поступило, чтобы женщин было избрано не меньше тридцати пяти процентов. Тридцать пять процентов не удалось. Но тридцать и три десятых процента точно было.
Женщины придирчиво рассматривали атласный, синий приталенный костюм, но не находили в нем изъяна. Рассматривали обувь совместно советско-немецкой фабрике выпущенную или Ленинграде, или Минске, или Омске. Обувь тоже не подводила.
В карман у мужчин ложились расчески и одноразовые бумажные платочки, выпущенные в СССР.
Женщины в сумочки «Крутчче» совместного советско-итальянского производства клали косметичку, производство город Кострома, помаду, завод «Шинель» город Казань, одноразовые салфетки, салфетки влажные, город Москва, Ленинград, Воронеж, Баку.
В карманах не было зажигалок и сигарет. Стало не модно.
Но у кого они были, зажигалки клались «Зппи» и сигареты «Самец» и «Молви, бро», город Ростов-на-Дону. Приезжало такси и «Мордочки», «Танечки» или ВАЗы производства Ленинграда, Ростова, Москвы, Риги, Владивостока, Челябинска, Набережных Челнов, Горького, улучшенной комплектации везли делегатов к вокзалу. Там они садились на скоростные поезда, «Саймонс», советско-германского производства, и ехали в Москву. В вагонах делегаты брали чай. Чай был индийский. Слава партии, подстаканники были наши, советские, и ложечки гремели о стаканы с непередаваемым звуком.
В купе было четыре человека. Петр Петрович, делегат партии от Машиностроительного завода вошел в купе. Он подсел на поезд только, что.
Поздоровался. Положил на полку свой небольшой чемодан кожи крокодила, изготовленный на Островах Флинта, снял пальто из мягкого кашемира, снял пиджак, такой же как и у остальных и сел. На столе были разложены курица вареная, две штуки, яйца и стояла минеральная вода и сок.
Пить стало не модно. Петр Петрович не достал флягу с коньяком. Фляга была трофейная, небольшая, граммов на сто пятьдесят, но выпивать постеснялся. Остался и не распакованным коньяк.
Три товарища обсуждали предстоящий внеочередной съезд. Высказывались различные предположения, говорилось о многом, и много было вопросов. Предложения были высланы и все читали их, разговаривали, обсуждали и конечно спорили.
Предложение было новое и завораживающее своей гениальной простотой.
Советский Союз становился Акционерным Обществом. Каждый, кто в нем жил, и кто будет в нем жить, поучали в нем свою долю и прибыль.
Все богатство, все леса, земля, поля, воды, недра, дороги и железные дороги, все улицы, дома, города и села, и даже небо входило в Уставной капитал общества.
Каждый живущий в Союзе получал свои Акции. Каждый умирающий их возвращал, чтобы родившиеся вновь могли получить их. Акции нельзя было ни продать, ни купить.
Огромная страна делилась прибылью со своими гражданами. У каждого появлялся стимул к труду.
О каждом должно
