еще дополнительные обязанности. Как и все молодые бойцы, будете участвовать в ремонте второй казармы.
— Как? — удивился Куртов.
— Вот так.
Пока нас не было, оказывается, что «сверху» из штаба пришел приказ о неожиданном расширении. Отсюда поступила вводная для всего личного состава — подготовить вторую казарму для нового пополнения. Так же планировалось расширить автопарк, а на территории имеющегося блокпоста построить новые объекты.
Конечно, задача масштабная. Я думал, этим будет заниматься строительный батальон, но нет…
— А что делать? — спросил Михайлов.
— Что на стройке делают? Бетон месить, красить, штукатурить, обои клеить! Для сварщиков… Приказано все сделать своими силами, поэтому работы хватит на всех!
Мы переглянулись между собой. Вот это и называется, с корабля на бал…
* * *
Ужин, поверка, отбой.
Все, как всегда.
А ночью приспичило мне по нужде. Поднялся, натянул резиновые тапки и почапал в сторону умывальной комнаты. Она была соединена с туалетом коротким переходным коридорчиком, что было довольно удобно.
Дневальный Степанков лениво драил центральный проход, Ильин стоял на тумбочке, а дежурный по роте Кириллов, «чифирил» в каптерке. Офицеров не было, а старшина отлучился куда-то по своим делам.
Увидел, что на подоконнике сидит боец из второго отделения. Кажется, его фамилия Захаров. Вид у него был какой-то подозрительный, нервный. Заметив меня, он как-то странно засуетился, пытаясь скрыться с моих глаз. Ну, я-то воробей стрелянный, сразу отметил, что в руке него смятый лист бумаги. Парень попытался его спрятать, да только некуда было — на нем лишь майка, да трусы.
— Чего не спишь? — зевнув, поинтересовался я.
— Да, так… — отмахнулся тот и торопливо покинул туалет.
Я не придал этому особого значения. Ну, мало ли, чего человеку не спится⁈
Сделав свои дела, я неторопливо вернулся в кровать. Едва только успел закрыть глаза, как вдруг услышал голос Ильина:
— Твою мать! Захаров! Колян, бегом сюда!
Раздался топот ботинок. Какой-то грохот, звон битого стекла и удивленный возглас!
— Вот черт!
— Мля! Где дежурный? — снова голос Ильина.
— Да хрен его знает… — Дурак! Ну, куда ты полез, а⁈ Вот зачем?
— Держи, держи его! Распутывай, а то задохнется!
Ничего не понимая, я тут же вскочил с кровати, выглянул на центральный проход. Оба дневальных отсутствовали на месте, на полу лежала только швабра с половой тряпкой. А судя по голосам, наряд был то ли в бытовке, то ли где-то в кандейке. Направившись туда, я едва не столкнулся с ефрейтором Кукушкиным — тот тоже услышал голоса дневальных и пошел разбираться.
— Громов, тебе какого черта не спится? — пробурчал он.
— Что там случилось? — вместо ответа, спросил я.
Тот не ответил. Мы бегом отправились на голоса.
Оказалось, что тот самый воин, которого я спалил в умывалке, почему-то решил свести счеты с жизнью. Это уже позже, спустя минут десять выяснилось, что причина тому самая банальная — получил с гражданки письмо от любимой девушки. Классика жанра. Та пару месяцев погуляла, подумала-подумала и решила, что два года это слишком большой срок, а потому и оповестила уже бывшего возлюбленного письмом с объяснениями. Расстроенный парень, не нашел ничего лучше, как пойти и повеситься в бытовке. Да только когда Степанков попытался его спасти, навалился всем весом. В итоге крепление люстры, сделанное из говна и палок не выдержало и оторвалось. Отсюда и звон разбитого стекла от плафона.
Соответственно, освободив суицидного, его отвели в каптерку под наблюдение ефрейторов. Сообщили в лазарет и дежурному по части. Вызвали ротного. Часа три его мурыжили, но уже вне роты.
После тщательной беседы, Захарова перевели в лазарет, где начмед грамотно прочистил ему мозги, а уже к вечеру следующего дня парня вернули обратно. Вспоминать старое не стали, ему и так было стыдно, что дошло до такого. А по нему и не скажешь, что способен на такие крайние меры. К счастью, он быстро осознал, что совершил крупную ошибку и больше фокусов не вытворял.
Старики ему предлагали написать разгромный ответ, но тот отказался. Лишь рукой махнул и счастья ей пожелал.
Вообще, в армии часто случается что-то подобное, но гораздо чаще находятся горе-актеры, которые просто косят под дурку. Потом получают «желтый» билет и уходят на дембель. А дальше всю оставшуюся жизнь мучаются и проклинают тот день, когда в дурную голову пришла мысль косить под нервно больного человека. Я таких и в прошлой жизни видел не один раз. Правда и ситуации разные были, но все же…
На следующее утро все было как обычно, только вместо строевой и физической подготовки, нас построили, выдали рабочую форму и отвели ко второй казарме на строительно-ремонтные работы. Честно говоря, строитель из меня не никакой. Нет, молоток и отвертку держать умею, кран поменять или лампочку заменить — нет проблем. Но все эти шпатлевки, цементы, пропитки — это для меня темный лес. Не лежала у меня душа к ремонту.
Но в армии про это не спрашивают. Бери и делай.
— Итак, товарищи солдаты! — младший сержант Петров вышел перед строем. — Распределим обязанности на сегодня. Месить бетон кто?
— Литвинцев! — раздался писклявый голос из строя. Этого толстяка я терпеть не мог, противный и мелочный до ужаса человек. Вечно ходит и все комментирует, плачется, причем с явным негативом. Его мнение никто не спрашивает, а он все равно лезет со своими рассуждениями. Кажется, его Игорем звали.
— Прохоров! — вторил ему второй голос.
— Хорошо! — довольно протянул Петров, делая пометку в каком-то журнале. — Транспортировку кирпича у нас кто осуществляет?
Тишина…
— Ага, хорошо… Самарин и Куртов!
— Есть! — в один голос отозвались бойцы.
— Хватайте деревянные носилки и загружаетесь. Кирпич лежит у запасного контрольно-пропускного пункта. Носите оттуда сюда. А не наоборот. Не перепутать, ясно?
— Есть!
— Так… Едем дальше! Лакокрасочные работы у нас кто выполняет? Кольский?
— Так точно! — отозвался Валера. После той истории с БТР, от него еще неделю пахло бензином. Причем, этот запах ему даже нравился. Валера потом ходил всем рассказывал, что когда у него в поселке клали асфальт, он всегда радовался запаху свежего асфальта и смолы. Вот ему и доверили краску. И растворитель. Все это тоже отходы от нефтепродуктов. К тому же, кисточку сломать куда сложнее, чем градусник.
— А огласите весь список, пожалуйста⁈ — не сдержался я, повторяя летучую фразу одного хорошо известного советского фильма. Надоело
