Что-то слишком мягко стелет. С чего бы? Ничего не пойму. Но внутренне подобрался, мало ли что сейчас купечество расскажет.
— И я в свою очередь благодарен вам за оценку моей деятельности, — ответил я на всякий случай. Скорее, чтобы отграничить предыдущий кусок от напрашивающегося «но».
— Отец Серафим рассказал нам о беде, приключившейся с вами.
— Беде? — удивился я.
— Покраже, что случилась в декабре.
Ага, это он про собранные деньги, что украл казначей.
— Уже и забыл про это, — отмахнулся я, показывая всем, что тот инцидент для меня ерунда-ерундовая.
— Так вот о ваших планах по организации скорой помощи… — продолжил купец, казалось, не обратив внимания на мои махания руками. — Мы, надо сказать… впечатлены.
— Мы посоветовались, и решили оказать посильную помощь, — вставил реплику Томашевский.
— Да, вот, — Саенко достал из внутреннего кармана чек и передал мне.
Охренеть и не встать. Восемнадцать тысяч рублей. Слава богу, хоть руки не задрожали.
— Спасибо, — я встал и изобразил вежливый поклон. Все встали и ответили тем же. Вот как серьезно всё. Не ожидал. — Хочу сказать, что получено разрешение от Великого князя Сергея Александровича, — тут все синхронно кивнули, но с таким видом, будто и это новостью для них не было. — Мне предписано открыть отделение на двадцать коек, кроме обеспечения скорой помощью жителей Москвы. Не будет ли невежливо с моей стороны спросить у вас, нет ли на примете подходящего здания? Покупку я вряд ли потяну, но аренду…
— Ежели сам генерал-губернатор так быстро все одобрил — то и нам сам Бог велит поспешать! А здание… Есть такое… — пожевав ус, сказал Смирнов. — Рядом совсем. На Арбате одно, но там может и не хватить площади… Но этот продают, срочно… История там случилась, да. И на Большой Молчановке. Там можно и внаем попробовать.
* * *
Во врачебный кабинет я пришел несколько взбудораженным. Более чем щедрый дар от московских купцов не давал покоя. Вот тебе и мироеды, которые за три копейки удавиться готовы. Очень серьезные деньги. И ведь дали мне их без отчета. Как так? Никаких условий, вообще. Дали чек, и делай что хочешь. Так верят? Или Серафим приглядывать будет, и его присутствие было неким намеком, что гульнуть безнаказанно не получится? Вот не знаю. Зато по адресам, которые дал Смирнов, завтра же пойду и со спокойной головой посмотрю.
Но почить на лаврах не дали. В следующий раз скроюсь, и никому не скажу, тогда точно не помешает ни одна зараза. Вот только прикрыл глаза, планируя помечтать, застучали сапоги, кто-то резко спросил, где я есть. Голос знакомый, кстати. Недавно вроде слышал. Кузьма что-то проворчал, но посетитель прошел мимо него, и буквально вломился ко мне.
— Алесандр Алексеевич? Вот неожиданно, — опешил я. Бобров ко мне ехать не планировал, по крайней мере, не предупреждал, вроде нечего ему тут делать. — Случилось что-то?
— Да. У одного… неважно… там у мальчика… беда… Менингит, тяжелый. Вы же говорили, что стрептоцид на всю кокковую флору действует, так? На Diplococcus meningitidis тоже? Проверяли?
— Да, — кивнул я. Хорошо помню, как я при чтении записи в лабораторном журнале споткнулся об это название, пришлось вспоминать, что это более привычная для меня нейссерия. — Сколько ребенку? Это точно бактериальный менингит? Посев из носоглотки делали? Впрочем, какая разница, если не подействует, то… ясно, короче.
— Десять лет, утром сегодня заболел, отвезли к Полиэвктову, в детские инфекционные бараки. У вас есть лекарство?
— Да, сейчас. Да присядьте, Алесандр Алексеевич, в ногах правды нет.
Я открыл шкаф и достал пакет с сульфаниламидом. Помощники наладили производство, не в промышленных масштабах, но для повседневного применения хватает с лихвой.
— Дозировка какая? — никак не успокаивался Бобров.
— Для десяти лет? Ну, давайте по грамму пять раз в день. Чуть меньше взрослой дозы. Суточная доза пять грамм будет. Должно хватить. Сыпи нет? Температура какая?
— Даже не знаю, сказали «высокая»… А поедем со мной, посмотрим мальчика? Не затруднит вас? Нил Федорович обещал консультировать, но позже…
Филатов? Никак не привыкну, что попал в учебник истории медицины. Да и Полиэвктов, настолько я помню, не прогуляться вышел, первый в России ребенка интубировал. У кого-то с верхов ребенок заболел, не иначе, собирают помощь со всех сторон. Ладно, раз просят, уважу. В инфекцию лезть очень не хочется, а что поделаешь…
— Маска есть у вас? — спросил я Боброва. — Нет? Вот, держите, а лучше две сразу наденьте, для верности.
— Это еще почему?
— Потому что инфекция воздушно-капельная, и очень опасная. Зайдете в палату, вдохнете пару раз, вот вам и бактерия в носоглотке. И сами заболеть можете, и домой принести, и на работу.
Глава 21
Посмотрели больного. Случай поистине студенческий. Для учащихся замечательно, потому что все признаки очень хорошо выражены. И по той же причине для пациента — крайне плохо. Я убедил Боброва заехать за хирургическими перчатками. Всё равно по дороге, потеря времени — минимальная.
Мальчик… жаль его, конечно. Рвота часто и уже нечем, и поэтому его просто выворачивает. В сознании, хоть и спутанном, жалуется, что голова сильно болит. Еще и поза… ошибиться невозможно. Голова запрокинута назад, менингизм даже проверять не надо, подбородок хрен с места сдвинуть. И симптомы натяжения — все, какие есть, по максимуму. Спина выгнута, ноги согнуты и подтянуты к животу. Блин, сыпь сливная на ногах, уже почти черная. Ну и кисти я попробовал — холодные, несмотря на температуру тридцать девять и шесть. Менингит, септицемия, шок. Я бы пригласил священника, но в ватно-марлевой маске. Мало шансов. Что тут мой стрептоцид? Надо лить, фигачить гормоны, антибиотики лошадиными дозами. Реанимационный больной, а тут он лежит просто в отдельной палате, вот и все преимущества.
Мне только и осталось отдать Полиэвктову стрептоцид, и сказать, что первая доза — двойная. Ну, а дальше — всё в руках Божьих.
Мы с Бобровым шли к выходу, когда нас догнал кто-то из докторов. Молодой, лет тридцати, с щегольскими усиками. Лицо породистое, такие у дам неизменный успех имеют.
— Извините, я не представлен. Дмитрий Леонидович Романовский, заведую глазным отделением в Николаевском госпитале. Хотел утром подойти, поговорить о стрептоциде, да как-то замешкался…
— Да, конечно, отвечу на любые вопросы, — сказал я. — А здесь какими судьбами?
— Зашел в гости к Андрею Афанасьевичу, а тут не до меня…
— Так пойдемте с нами, — предложил Бобров. — Моя клиника недалеко, там и побеседуем.
Естественно, сразу было решено, что убить диплококк в носоглотке очень помогают микродозы коньяка. И мы втроем начали проводить срочную профилактику.
Оказалось, что доктор Романовский имел не праздный интерес. У него разработана целая теория, что «завтрашний день» медицины за веществами, которые наносят вред паразиту при минимуме воздействия на человека. Мы немного поговорили о таком светлом будущем, а после пятой профилактической дозы Дмитрий Леонидович рассказал, как он придумал усовершенствовать окраску малярийного плазмодия, и мы заодно перешли на «ты».
Окраска по, блин, Романовскому! Там потом какой-то Гимза затесался, но так хрен с ним! Где мой смартфон, мне срочно надо сделать селфи с этим человеком!
— А ты не пробовал окрасить таким образом посев содержимого шанкра? — спросил я. — Мне давно кажется, что возбудитель сифилиса не найден исключительно из-за проблем с окрашиванием.
Врачи в удивлении на меня уставились, Бобров даже рюмку забыл выпить.
— А это идея! — Дмитрий Леонидович резко оживился. — Сейчас вернусь домой, и начну исследовать.
Давай, у меня тут как раз есть хорошее лекарство против того, что ты найдешь. Кто там в моей истории спирохету открыл? Уже неважно. Доктор Романовский из Николаевского госпиталя теперь будет числиться.
