Привели четырех пленников.
— Какой из них поляк?
— Я правитель Польши, Конрад!
— Где орудия, захваченные у меня?
— Что?
— Где мои бронзовые трубы?
— Оставили в Галиче. Думали поделить на обратном пути.
— Хорошо. Этого и этого утопите, — показал на поляка и венгра.
— Ты что! — выпучил глаза Конрад. — Мы короли! Ты можешь потребовать выкуп, но не убивать!
— Да мне плевать и на тебя, и на всех королей, вместе взятых. Тащите их к Угре.
Когда связанных и брыкающихся пленников увели, я велел:
— Позовите профоса терции.
— Племянник, — начал князь Ярослав. — Мы …
— Дайте ему в рыло, пусть заткнется.
Подошедшему палачу приказал:
— Видишь во-о-он две осины рядом стоят? Повесь на них Иуд.
Сидел, пил вино и смотрел на две раскачивающиеся тушки.
— На поле боя лежат другие твои дядья, Святослав и Иван. И еще много князей и бояр. Может похороним?
— Зачем?
— Все же твои родичи.
— Пусть лежат. Мои родичи ты, Дружина, Федор Жданович, Горелый и все соратники. А те, кто там валяется, обычные враги.
Глава 13. Земской Собор
Мы разделились после Смоленска. Я с терцией Федора, пятью сотнями помещиков, под командованием Казимира и всей артиллерией направились к Новгороду. Федор Жданович взял оставшуюся кавалерию и пошел к Чернигову. Мертвый город остался за спиной. Около Великих Лук меня встречало посольство из Литвы.
— Князь Миндовг хочет заключить с тобой союз, — объявил высокий, костлявый литовец.
— И все?
— Он просит тебя, как будущего союзника, отдать ему Полоцк, Гродно и Минск.
Скромный какой у литовцев князь.
— Что еще хочет князь Миндовг?
— Больше ничего. Только то, что я озвучил, да жить в мире с тобой.
— Очень сожалею, но нет.
— Мы можем взять и сами, — заметил литовец. — В этих землях не осталось тех, кто сможет их защитить.
Вот не нужна мне сейчас война с Литвой. Совсем. Но и наглость спускать нельзя. А то отберут последнее.
— Передай своему князю, что он может попробовать. Но тогда, после Новгорода, я приду в то заросшее ёлками болото, которое вы называете домом и вырежу всех, от старухи до младенца. Через несколько лет люди забудут, что жил в этом мире народ, называвший себя литовцами.
— Ты не сможешь! Наши силы …
— Да насрать мне на ваши силы! — перебил посла. — И Батый, и мой дядя, вкупе с польским и венгерским королями, надеялись на свои силы. И где они теперь? Если Миндовг желает войны — будет ему война. Но я миролюбивый человек, так что сам к нему, без причины, не полезу. Но не дай вам Бог захватить хотя бы одну деревню в перечисленных тобой землях. Все, уходи.
Подойдя к Великим Лукам я потребовал сдачи. Защитники покричали обидное с городен и отказались. Ну-ну. Через 5 часов, вынеся орудиями стену, мы вошли в город. На центральной площади меня встречала местная верхушка.
— Ваши люди, забыв про честь и совесть, вопреки заключённого союза напали на меня, захватили Смоленск и вырезали всех до единого жителей, поступив как язычник Батый. Из этого я заключаю, что и вы язычники. Лечится это только одним способом — огнем. Так что, расходитесь по домам, сейчас мы сожжем это капище, вместе с вами.
— Помилуй, князь! — завопили горожане и упали на колени.
— Кроме того, вы еще и оскорбили меня. Я Великий князь, холопские морды! Жаль, что вас нельзя убить два раза.
— Как мы можем заслужить прощение? — спросил, стоя на коленях, один из старшин.
— Принесёте мне клятву за себя и всех своих потомков, на кресте, служить честно и верно. Если из вас не полезут бесы, при целовании креста, то может быть вы и не язычники. Тогда я, возможно, передумаю казнить всех вас.
Так и двигались, принимая под мою руку города и погосты. Под стены Новгорода вышли 21 января. Город впечатлял. Огромный, по местным меркам, и хорошо укреплен.
— Сдаваться будете? — поинтересовался у новгородцев, прибывших в мой лагерь.
— Почему ты хочешь нас осадить? И зачем захватил наши города?
— Может быть потому, что вы напали на меня первыми?
— Это князь Ярослав Всеволодович, не мы.
— Понятно. Скажите мне, честные люди, а в ваших городовом и владычном полках служат чужеземцы или новгородцы?
— Конечно новгородцы!
— Выводите эти полки, хочу посмотреть на них.
— Э-э-э. Их нет сейчас в городе.
— Конечно нет. Передайте родичам тех, кто там служил, что если они захотят пообщаться с ушедшими воинами, пусть ловят ворон и волков в лесах, под Смоленском, которые их сожрали. Возможно какая-то часть новгородских черных душонок прижилась в этом зверье.
— Что, все погибли?!
— Все.
— Что ты хочешь?
— Во-первых, город переходит под мою руку. Во-вторых, вы выдаете сторонников моего дяди, которые у вас остались, принимаете моего наместника и мой гарнизон. В-третьих, все имущество покойника переходит ко мне. В-четвертых, вы выплачиваете виру, за Смоленск.
Новгородцы переглянулись.
— Нам надо подумать, — попросили они.
— Думайте. Мне все равно нужно разместить орудия. Как только закончу с этим, начну разрушать стены. А вы думайте.
Я тоже думал. Решал, забрать полностью земли, принадлежавшие князю Ярославу или нет. Занять их, сейчас, было вполне реально. Даже защитить захваченное мог. Создам еще две терции, может и не на таких сказочных условиях найма, попроще. А можно даже пять. Имея доход со всех Русских земель — это не так уж и накладно. Раздам поместья, получу латную конницу в десятки тысяч. Отолью несколько сотен пушек, которые сделают мою армию непобедимой. Но! Как этими землями управлять?! Не было у меня компетентных людей для всех территорий.
Новгородцы созрели после первого залпа. Замахали флагами и направили тех же, плюс Третьяк. Видимо зная о нашем давнем знакомстве, наивно надеялись смягчить условия. Куда еще больше? Они и так мягкие. Немного поторговавшись, я получил желаемое.
Провел ревизию в тереме дяди, походил по сокровищнице. Монгольская добыча вся была на месте. Из того серебра, что я заплатил за перенос кафедры митрополита, князь Ярослав успел потратить десятую часть. Скорее всего на наемников. Забирая под свою руку Новгородские земли пришлось провести в этом городе месяц. Принял делегации от Пскова и Прибалтики, обсудил с купечеством чего хотят они, что нужно мне, разрешил нанимать городовой полк, запретил владычный, посетил епископа новгородского, после чего арестовал его и написал письмо Кириллу, объясняя свой поступок и попросил прислать вменяемого священника, вместо посаженого в поруб дурака. Одновременно начал рассылать грамотки во все города Руси, с наказом выслать в Белую Гору депутатов, в количестве 2-х человек от большого города и 1-го от маленького, на Земской Собор. Начало его наметил на 15 сентября.
В конце февраля выступил на юг. Посетил Полоцк, Минск, Гродно и Туров. Выгнал князей, наследовавших тем, кто лег на Угре, вместе с семьями и боярами, владения которых конфисковал. В перечисленных городах посадил свои гарнизоны, состоящие из бойцов терции. Перед выходом из Турова вызвал Федора Горелого.
— Сколько осталось у тебя под рукой?
— Три сотни.
— Значит так. Сейчас ты забираешь их, половину орудий и двигаетесь домой. Там ты отправишь в каждый лагерь по сто человек. Это будет основа новых терций, они займут места сотников и десятников. Нужно еще двое, кто возглавит лагеря. Кого предлагаешь?
— Сыбая и Чудина.
Послали за ними. Когда те явились, объяснил, что ожидаю получить, условия найма и службы. От меня простому пехотинцу полагается доспех, оружие и бесплатное питание. Каждый месяц ему буду платить пять серебряных монет, весом в 3 грамма. Десятнику назначил семь таких монет, сотнику 15, тысяцкому 30. Командиру терции 1 гривну. Те, кто останется служить после окончания первого контракта станут получать на 10 % больше, каждый последующий пятилетний контракт. Доля на войско в трофеях составит 25 %. Доспех 1-й терции останется, как был. У 2-й, 3-й и т. д. будет попроще, в его состав войдут шапель, гамбизон, кольчуга с длинным рукавом и воротником, нагрудник или бригантина, кольчужные рукавицы, наручи и поножи, все местного производства. Все же утеряно уже не мало доспехов, изготовленных Иваном, на всех теперь не хватит. Вооружать буду так же: пика, алебарда, короткий меч или длинный кинжал. Арбалет и павеза у арбалетчиков.
