Петров с Артамоновым принесли шкатулку, документы и списки – всего потратили 89 тысяч лир. Потом пришел посыльный от негуса с известием, что званый ужин у меня назначен на 19–00 сегодня. Посмотрел список приглашенных – великий князь Александр Михайлович (как же без него), рас Мэконнын с дочерью Мариам (тоже понятно), вуст-асаж мсье Альфред Ильг, кеньязмач Александр, рас Тигре и Аруси (спасибо, что не забыли), геразмач Аристарх, командир «Чесмы» капитан 1-го ранга Вальронд Константин Ростиславович, командир «Джигита» капитан 2-го ранга фон Фелькерзам Дмитрий Густавович. Все! Прямо семейный ужин при свечах. Пошел на кухню сказать, чтобы готовили праздничный ужин на 10 персон, вдруг негуса с императрицей принесет нелегкая. В обед немного подремал, чтобы быть свежее вечером, потом устроил в тени разминку на растяжку, после приема ванны почувствовал себя бодрым и здоровым. Решил надеть дипломатический фрак с русскими орденами – большинство здесь русских, а Ильг с «Михалычем» перебьются. Решил Мэконнына звать так, поскольку он Уольде Микаэл Мэконнын, где «уольде» или «вольдэ» означает не имя, как многие думают, а приставку «сын» – то есть «сын Михаила» или Михалыч – так оно лучше будет, а то какой он мне «отец» с такими подлянками. Сказал Нечипоренко, что он тоже может быть в русской форме с русскими орденами, но если хочет быть геразмачем – дело его, я возражать не буду.
Ужин протекал как-то скучненько, хотя было вкусно и шампанское из погребов Баратьери оказалось очень даже достойным – «Мумм» с красной полосой. Все было бы ничего, но его картофельное высочество все время пялился на Машу. А Маша была бледной, с кругами под глазами и глаз не поднимала от тарелки, но почти ничего не ела и шампанское не пила. Улучив момент, когда Сандро отправился «до ветру» (шампанское позвало в дорогу), я показал, куда идти за этим самым ветром, а потом, дождавшись его в коридоре, попросил высочество на пару слов в мой кабинет. Там, закрыв дверь на ключ и запалив керосиновую лампу, подошел к ничего не подозревающему (или просто хорошо державшемуся) Сандро и, придавив великого князя локтем к стенке, прошипел, аки змей: «Не смей пялиться на мою невесту!»
– Какую еще невесту? – недоуменно произнес Сандро.
– Какую? – передразнил я его интонацию. – Мариам – моя невеста, даже больше, она – моя гражданская жена. Просто ее отчим и негус намеренно тянут с венчанием – держат меня на коротком поводке. Но, если ты хоть пальцем ее тронешь или будешь на нее сальными глазками пялиться – вызываю на дуэль, хотя бы здесь и сейчас!
Достал «Штайр», а к Сандро по столу толкнул «наган». Знаю, что вызывать на дуэль великих князей запрещено, но я ведь на территории другого государства и вообще – здешний рас, в данное время вопросы Дуэльного кодекса Русской империи меня мало волнуют.
– Прости, я не знал, – оправдывался Сандро, – ее отец говорил другое, что сердце ее свободно и она мечтает стать женой русского принца, только стесняется в этом признаться.
– Ах, собака! Извини, это не к тебе относится, – если ты не знал, что она – моя невеста и практически жена, то вопросов нет. Но каковы негус с остальными! А теперь хотят отправить меня подальше на переговоры. Все, надо забирать Машу и уезжать отсюда! Только вот ведь не дадут…
Глава 14. Придется таскать за других каштаны из огня
Сандро спросил, может ли он чем-то мне помочь и искупить нанесенное ненароком оскорбление. Вот это да! Я-то его считал напыщенным хлыщом, а он оказался нормальным мужиком, собственно, каким «мужиком», он же великий князь! Ну и я пока тоже владетельный князь аж двух провинций и генерал-полковник – если по верхней планке кеньязмача брать, а он – всего лишь лейтенант [116].
– Слушай, твое высочество, Александр, давай уж по имени – ты князь и я князь, ты офицер и я – офицер, я даже глаза закрою на разницу в чинах – в русском варианте я в IV классе, а в эфиопском – вообще во втором. Возрастом мы примерно одинаковые, ну ты чуть постарше, но повидал я, поверь, побольше твоего. Помоги вытащить Машу из Эфиопии, а я тебе пригожусь, не сомневайся. Я все ради нее брошу: и провинции эти и флот, будь он неладен, завоевал эти корабли на свою голову, и проекты железнодорожные, лишь бы она была со мной!
– Послушай, так ты и есть тот самый рас Искендер, что на абордаж корабли взял?
– А что, не похож? Брали, правда, казаки с эфиопами, я только придумал план операции, да еще из пулемета по палубам палил, пока наши гранаты бросали. Гранаты эти или ручные бомбы, между прочим, моей конструкции, те, что российским Военным министерством за ненадобностью забракованы, мол, у нас артиллерия есть, нам сие не надобно.
– Скажи, а потери у вас большие, я смотрю, казаков только горстка осталась.
– Из прибывшей со мной в качестве охраны посланника, то есть меня, полусотни – двое убитых, один ранен довольно тяжело, ногу ему сегодня оперировать будут с помощью моего аппарата, есть надежда, что тогда ампутировать ее не придется, и легкораненых человек пять, кому-то я сам пулю или осколок вытащил, а у кого-то навылет ранение было.
Смотрю, Сандро заинтересовался моим бахвальством, а что поделать, надо себе союзника зарабатывать. Только было хотел предложить, взяв лампу пойти пострелять в сад по мишеням на сарае, проверить, у кого рука после «Мумма» тверже, как услышал в коридоре голос Михалыча, зовущего «гранд дюка» [117].
– Сандро, пойдем к гостям, а то они подумают, что мы друг друга перестреляли!
Вышли из кабинета и пошли в столовую. Гости лакомятся десертом. Велел принести еще шампанского и налить всем, предложил тост за здоровье моей невесты, прекрасной Мариам.
Надо было видеть, как вытянулась физиономия Михалыча и скукожился мсье Ильг, как будто лимон съел, а не засахаренную апельсиновую дольку с торта. Командиры кораблей недоуменно посмотрели на Сандро и на меня, а я продолжил:
– Просто некоторые господа, как здесь присутствующие, так и отсутствующие, уже давно одобрили мой брак с Мариам и вот все никак не дают нам обвенчаться, видимо, все же партию получше ищут, вдруг какого-нибудь принца занесет в эту дыру. И невдомек им, что без меня они бы уже продули эту кампанию и подписали унизительный мир, потеряв еще половину территории, а то и всю. Хотя еще не поздно проиграть! Господин Ильг, вы хоть в Италию отбили телеграмму, что согласны на мирные переговоры, а то уже две недели прошло с итальянского предложения, а вы все охотитесь на зверьков, как будто мирное время и других забот нет. Я бы на месте итальянцев уже не выдержал и послал сюда сильный экспедиционный корпус. Или вы думаете, что русские стационеры будут за вас драться с итальянской эскадрой? Как бы не так, стационер защищает своих дипломатов и граждан своей страны, и пока войны между Россией и Италией не объявлено (а ее не будет), ни одно орудие кораблей на рейде Массауа не выстрелит.
Ильг вскочил и вышел, за ним Михалыч потащил бедную Машу.
– Ну вот, господа, остались только русские, теперь можем спокойно поговорить, о чем душа пожелает. Давайте выпьем прекрасного шампанского за победоносное русское оружие и русских людей, которые им прекрасно владели в этой кампании – за наших казаков!
Аристарх так и расцвел, а то сидел какой-то потерянный, шампанское ему явно не нравилось, а больше, извини, Аристарх, ничего пока не будет. Вот перейдем в курительную комнату – там и коньячок есть…
Потом пили за доблестный флот и Андреевский флаг, потом опять за любовь, потом опять за что-то хорошее. В общем, вечер удался, и я пригласил всех заночевать у меня в гостевых комнатах, и, вообще, оставаться в особняке сколько душа пожелает. Здесь и ванны с горячей водой есть и кухня европейская, все, что душе угодно. Под конец вечера оба капитана пообещали, если кто будет меня и Машу обижать, разнести все побережье к такой-то матери. Сандро к этому моменту уже тихо посапывал в кресле. Попросил Нечипоренко перенести его в гостевую комнату, пришли казаки и во главе с есаулом и утащили великокняжескую тушку, есаул потом так и не вернулся, надоела ему, видать, эта компания. Выпив еще немного, а шампань моряки употребляли в невообразимом количестве, да еще мешая с коньяком, разошлись спать. Посмотрим на мореманов завтра, не укусит ли их «бурый медведь» [118]?
