Так и тут весь бой продлился всего одно мгновение. Я мирно продолжал стоять как мраморная статуя, держа саблю на правом плече и выставив вперед левую ногу. Мой соперник немного попрыгал, как будто танцевал краковяк, пару раз угрожающе махнул своей саблей, рассекая воздух. Выставляя себя опытным бойцом старой школы. Я даже бровью не повел. Никакой реакции. Расхрабрившись, поляк решил ударить. Ему необходимо нанести всего один точный удар и все закончится — и он это знал.
Я это тоже знал. И специально принял такую позу, чтобы спровоцировать поляка на удар. Понятно же, что по моей правой половине, где я могу заблокировать саблей, он не ударит, а будет бить именно по выдвинутой вперед левой. А я к этому уже готов. Все учтено.
Тебя ждет нечто новенькое, мой ясновельможный друг. Увидишь, что бывает с людьми, которые мне не нравятся.
Поляк резво сделал сокрушительный выпад, словно сумасшедший акробат, пытаясь то ли ударить, то ли уколоть меня в левое плечо. Я так и не понял. Потому, что движение шляхтича было очень быстрым и элегантным. Хорошо отработанным. Я не сомневался, что уже первый контакт клинка с моим телом имел бы катастрофический эффект. Но я ждал этого удара.
Поэтому легко, танцевальным движением, словно выполняя балетные па, опираясь на заднюю опорную ногу молниеносно ушел назад.
Совершил изящный, стремительный разворот, убрав тело из под удара и, изогнувшись в талии, наклонил корпус в сторону, когда кончик польской сабли пролетел в паре сантиметров от меня. Вражеский выпад пропал зря, не причинив мне ни малейшего вреда. Для этого требовалось резкое ускорение, что было не такой простой задачей для человека с моей серьезной комплекцией. Но в данном случае все произошло вполне естественно. Благодаря мотивации.
И одновременно с вышеописанными действиями, правой рукой я нанес свой хлесткий, рубящий удар. Исполнил с ускорением взрыва динамита что-то похожее на японское «кендо».
На какое-то мгновение вытянувшийся пан Рыгальский завис, провалившись в пустоту, когда мой клинок отрубил ему правую руку по локоть. Мой удар был ужасным. Жестким. Тут от меня не требовалось особой точности. Любое место руки становилось попаданием в яблочко. Локоть, предплечье, запястье.
Гейзер крови из обрубка еще не начал фонтанировать, упавшая сабля с кистью еще не достигла земли, как я сменив направление удара рванул клинок вверх, рисуя в воздухе крыло символической чайки. Ударив поляка по черепу. Конечно, этот почти обратный удар уже лишился своей динамической силы.
Но за меня сыграли законы физики. Когда мы режем ножом морковку или лук, мы же не рубим, а режем, потому, что так делать легче. Экономим усилие, а остальное делает клинок. Казачья шашка имеет изгиб, который как раз опирается на подобный закон физики.
Изогнутый клинок достаточно приложить и потянуть, как он глубоко врежется в плоть. Минимум усилий при максимальном результате. Вот и у меня был подобный удар «с потягом».
В общем, все это долго объяснять, но в результате, буквально на счет раз, в вихре событий, отрубленная рука поляка рухнула на землю и он сам потерял кусок своей черепной коробки. Раздался треск отрубленной кости, полилась кровь. Брызги органических тканей поляка брызнули мне на лицо. После этого, мой соперник сразу свалился замертво, как подрубленное дерево.
На автомате, пока еще секундант не успел вмешаться, я проткнул шашкой врагу горло. А нечего так бодро стучать ногами! Мало ли? Видно же, что мозгов у этого Рыгальского отродясь не было. А на кусок черепной коробки могут титановую пластину вставить. Или серебряную. А мне не надо никаких оживших мертвецов. Так что теперь поляк был гарантированно мертв. На все двести процентов. Тело его последний раз судорожно дернулось и застыло. Отлично! Одним бунтовщиком меньше казакам через год убивать придется.
Это же основы военной тактики. Получив возможность ослабить ряды врага — обязательно пользуйся ею.
Подошедший Спиридонькин проверил пульс на шее товарища.
Ничего.
Лицо секунданта соперника побледнело, лоб покрыла испарина.
— Надеюсь, Вам, любезный, напоминать не надо, что мы не ищем ложной популярности? — строго нахмурив брови спросил я Спиридонькина. — Дело у нас с покойным было личным, можно сказать интимным. А кроме Вас тут болтать больше некому.
— Клянусь Вам своей честью, что унесу этот секрет с собой в могилу,- напыщенно произнес ротмистр.
— Вы любезный лучше не клянитесь, а помните, что если слухи разойдутся, то Вам же будет хуже. — продолжил я воспитательную беседу с кавалеристом, добавив в голос кровожадной хрипотцы. — Во-первых, и вы подвергнитесь опале, как секундант несанкционированной дуэли. Во-вторых, я очень обижусь и мои турецкие друзья могут Вас похитить, увезти в укромное место и разрезать там на кусочки. И в-третьих, в случае огласки я могу сказать, что покойный сообщил мне, что он завербовал Вас на сторону польских бунтовщиков. Сейчас я, конечно, ничего доказать не могу, но если в течении года-двух в Польше вдруг начнут резать русских, то мои слова вспомнят и тогда представьте себе свое положение? Право же, у Иуды было лучше. На Вашу могилу потом долго плевать все будут!
— Уверяю Вас, что ваши угрозы излишни! — снова воспыренно произнес Спиридонькин. — Даю вам слово чести.
— Прекрасно! Вот и договорились. Приятно иметь дело с благородным человеком, таких высоких моральных принципов. Вы очень меня обяжете, если сообщите, что случайно наткнулись со своим приятелем на отряд местных абреков. В героизме я Вас не ограничиваю. Можете сообщить, что лично изрубили в капусту человек двадцать. Но товарища спасти уже не могли. Теперь давайте поможем Вам погрузить тело Рухальского на лошадь и мы спешим откланяться. Дела, знаете ли, не ждут!
И мы с Баклановым поехали обратно, оставив ротмистра со своим скорбным грузом догонять свою колонну.
А в конце октября и мы, казаки, в мрачный и пасмурный день, последними двинулись на север.
Глава 22
Пока известия о моей дуэли рикошетом по мне не ударили. Может все заглохло, а может курсируют где-то какие-то слухи. Но меня и молодого Бакланова пока никто под протокол не опрашивал. И ладно. Так как в таких делах лгать нельзя. Я бы и рад, но когда двое будут утверждать одно, а я другое, то буду глупо выглядеть.
Между тем, наш царь Николай I оказался не так уж глуп, как кажется на первый взгляд. Понимая, что с контрибуцией его турки могут легко прокатить, царь в договоре включил пункт что наши войска остаются в дунайских княжествах Валахии и Молдове и там собирают султанские налоги в счет контрибуции.
Ну, и под предлогом, что войска вывести не успели до зимы, русская армия квартирует и в приморской восточной Румелии. То есть Добрудже, Варне и далее по списку. И тут тоже русские собирают налоги за султана. Так сказать, работают по переводным векселям.
Надобно напомнить, что основным доходом Османской империи является налог с христиан — «джизья». История данного налога такова. Измученный бесплодными проповедями пророк Мухаммед заявил: «Христианину не приставить мусульманскую голову. Поэтому им надо срубить эту голову с плеч».
Но уже первые калифы, вскоре после смерти пророка, оказались властителями огромных христианских земель. И что делать? Всех убьешь — один останешься. А кто работать будет? Как же без «райя» ( арабский — «скотина»). А с другой стороны откровенно плевать на заветы пророка тоже как-то не камильфо.
Приняли промежуточный вариант. То есть христианин платит выкуп на год за свою голову и остается живым. Вроде и заветы не нарушены, так как христианину оставили его жизнь временно, только на год. А на следующий год эта история повторяется. Нет ничего более постоянного, чем временное.
Вот в основном, этот выкуп за голову христиан и собирала сейчас в свою пользу на султанских землях русская армия. Бывший тайный декабрист (а по совместительству еще и сторонник «полицейского государства», не знаю уж как это все совмещается у него в голове), граф Павел Киселев, командующий оккупационными русскими войсками в дунайских княжествах, был назначен царем полномочным резидентом этих княжеств с правом осуществления здесь полной военной и гражданской власти. На срок 5–10 лет.
