Мне ему башку проломить хочется, а тут — дружить.
И хотя я не сказал Ивану о своих мыслях по этому поводу, но самому становилось абсолютно очевидно, что Романова завела себе «парня» только для того, чтобы позлить меня.
Это же ясно, как день.
И нет, я не слишком много на себя беру. Просто другого варианта, при котором у скромной девочки так быстро может появиться парень… да ещё и такой… просто не может быть.
Скорее всего новенький, сразу обратив внимание на красивую девчонку, решил к ней подкатить. А Варя, всё ещё разозлённая из-за моих отношений с Екатериной, прикинулась, что Игнат ей тоже нравится. Вот и… завертелось, так сказать. Главное, чтобы у этого упыря не было никаких нехороших намерений.
А то мало ли что, вдруг, он решил втереться к Варе в доверие только потому, что она дочка императора. В принципе, довольно правдоподобный вариант.
Так или иначе, теперь Игнат — мой непосредственный конкурент. Та преграда, которую нужно преодолеть, смять, и отбросить в сторону.
Иначе… пиши пропало. И все наши с Евгением планы касательно Первобукв в доме императора сорвутся. А этого нельзя допустить.
Ещё немного обсудив (засрав с головы до ног) Игната, мы с Иваном успокоились. Всё-таки, не заслуживает так много внимания этот слизняк. Поэтому всю вторую половину лекции мы слушали Агату Марсельевну. Она снова читала нам стихи на французском, лаская слух. Этого очень не хватало в последние недели, пока мы занимались тренировками. И я был рад возвращению в уютные аудитории…
Следующие пары были практическими. Мы оттачивали навыки ближнего и дальнего боя в спортзале. Правда вот… после тех изнурительных нескольких недель, во время которых готовились к турниру, нынешние тренировки казались детским садом. Кажется, нас натаскали уже до уровня как минимум третьекурсников.
Поэтому было немного скучновато.
Но кое-что сумело удивить. Нет, не занятия. А то, что случилось после них. Мы с Иваном шли по коридору и наткнулись на стенд с актуальным рейтингом среди учеников. Ну тот самый, в котором чем лучше ты учишься, тем больше получаешь баллов, за что впоследствии имеешь какие-то бонусы. Или, наоборот, получаешь по лбу за пинание одного места.
Удивительно, но все те, кто принимал участие в турнире, стояли на самых первых местах. Я, Иван, Винокуров, Базаров, Амосова, Екатерина, Варя и Герцен. Видимо, не зря мы тратили столько времени… хоть какой-то плюс от всего этого.
Среди нашей восьмёрки на первом месте находилась, что не удивительно, — Екатерина. Одна из двух человек, кто реально успел подраться, певица, хорошая ученица и просто красавица. Справедливо. Следом за ней шёл уже я. И тут никаких возражений просто и быть не может…
За мной — Варя, потом Базаров, Иван, Амосова, Винокуров, и на последнем месте Герцен. Ну, как на последнем. На последнем среди лучших, естественно.
Надо будет не забыть и подойти к Алевтине Игоревне, чтобы узнать по поводу полагающихся бонусов… вдруг чего интересного удастся получить. Мало ли.
— Странно, что Герцен обогнал даже Винокуров. — Не понимал Иван.
— Почему странно? Видимо, вне тренировок она училась не особо хорошо. Вот и результат.
— Возможно. — Развёл руками здоровяк.
Иван вдруг захотел в туалет и поэтому отлучился. Я стал дожидаться его в коридоре. И вот, стоя возле туалетов, услышал чей-то плач. Он доносился из женской уборной. Я чуть приблизился к двери и стал прислушиваться. Если слух не обманывает, то это плачет Анна. Герцен.
Хотел уже было постучаться и спросить, что случилось, но тут же передумал.
«Не-не-не. В третий раз я на это не поведусь».
Уже стоит взять за правило, если тебе кажется, что Герцен нуждается в помощи, забудь. Твоей помощи никто не ждёт. И если вмешаешься, по итогу выйдет ещё хуже, чем было ДО.
Так что — нет.
И хотя сердце немного покалывает, когда плачут девушки и дети, тем не менее… не стоит.
— Да-а-а… знатно я опорожнился! — Из туалета вышел Иван, изображая из себя настоящего барина.
— А можно без подробностей?
— Хе-хе. Я подумаю… так, а что это за звук? Кто-то плачет? — Здоровяк притих, прислушиваясь.
— Не-не, тебе показалось. Пойдём.
И мы уже сдвинулись с места и пошли по коридору, как дверь женского туалета отворилась. Я обернулся и увидел заплаканную Герцен. Лицо девушки отдавало краснотой, вокруг глаз была размазана тушь. Она глядела на меня исподлобья.
— Эм…?
— Андрей, постой. — Произнесла Герцен. — Пожалуйста. Не уходи. Давай поговорим.
— Ну-у… — Я поднял голову и с недоумением посмотрел на Ивана. — Ты иди к машине, а я тебя скоро догоню.
— Как скажешь. — Ответил здоровяк и пошёл дальше.
Мы с Герцен присели на лавочку у окна. Она продолжала хныкать, но уже почти успокоилась. Я глядел на неё с недоверием, но с каждой секундой всё сильнее оттаивал. Редкие люди, проходившие мимо, недоумённо посматривали на нас. Предзакатное солнце за окном освящало коридор ярко оранжевым светом; казалось, что стены пылают огнём.
— Ну так что? Что случилось? — Спросил я.
— И…извини… меня… — Начала мыкать Анна.
Впервые видел её в столь уязвлённом состоянии, поэтому было непривычно. Не понимал, как мне на подобное реагировать.
— За что ты извиняешься? Всё же хорошо. Не плачь… — Неловко погладил её по спине.
— Просто… я начала понимать, что ты всё это время был прав. Ты хотел меня защитить, а я…
«Ого. Неужели. С чего бы такое озарение?»
— … а я просто не хотела замечать очевидного. Преданность, это, конечно, хорошо, но не когда тебя непрестанно макают в грязь…
— Ты это про своего учителя?
— Да. Про него…
— Ну-ка расскажи поподробнее. Мне интересно, как ты к этому пришла. — Стал внимательно слушать.
— Да что тут рассказывать…? — Анна вытерла лицо рукавом пиджака. — Всё очень просто. Всю жизнь я была чрезмерно благодарна учителю за то, что он приютил меня. За то, что вырастил в тепле и всё такое. Стал, по сути, отцом.
— Но отец оказался тираном?
— Ублюдком он оказался. Самым настоящим ублюдком. Тиран — слишком мягкое слово. Нет, я знала это ещё очень давно. И всё понимала, но… его заслуга передо мной всё это перевешивала. Я примирялась с его характером, думая, что это справедливо.
— И до какого момента ты так думала? Кажется, всего пару дней назад всё было по-другому.
— Извини, просто… я хотела оградить тебя от всего этого. Это ведь мои проблемы, а если ты за меня вписываешься, то становишься втянутым. И зачем это…? Поэтому я отталкивала тебя.
— То есть ты поняла, что такие отношения с учителем несправедливы ещё давно?
— Я не
