Верньер на «десять».
Пора!
Тяну на себя две рулевые стропы с рукоятками на концах, делаю три быстрых шага вперёд против ветра. Белое парашютное крыло за моей спиной наполняется набегающим воздухом, поднимается над головой, неудержимо тянет в небо.
Взлёт!
Ах, как же давно я этого ждал, оказывается! Как скучал по этому свободному, ни с чем не сравнимому чувству полёта с антигравом!
Земля быстро уходила вниз. Крыло-парашют, подчиняясь законам аэродинамики, тянуло вверх. Ровно гудел за спиной электромотор и фырчал пропеллер. Красота.
Я видел свою родню и новых друзей внизу. Они, задравши головы, внимательно следили за полётом.
Вон ещё какая-то парочка на соседней улице тоже увидела. Мужчина тычет пальцем в мою сторону. Женщина прикрывает ладонью глаза от солнца, стараясь получше разглядеть это непонятное чудо в небе.
Мальчишка с мотором за спиной. Летит и не падает! Какая-то хреновина над ним, вроде маленького парашюта, только это не парашют, видела я по телеку парашюты, а это — не пойми что. Неужели это она его в воздухе держит? Да не может того быть! Но ведь летит, не падает. И ещё как летит!
Примерно такой диалог, думаю, происходил у них там, на земле. А может, и не происходил. Неважно. Важно только одно: антиграв с крылом-парашютом работал. Как и было задумано. Я — мы! — победили. Первый этап позади.
Однако увлекаться не стоит. Ажиотаж со стороны посторонних зевак, которые всегда могут случиться, тоже пока ни к чему. Хорошего понемножку, как любит говорить мой папа, и всему своё время, как говорит мама.
Сажусь.
Плавно, как учили. Как давно умеет инженер-пилот Кемрар Гели. А теперь умеет и советский пионер Сергей Ермолов.
Выключаю двигатель и антиграв. Подбегают дед и Толик, помогают освободиться от снаряжения.
— Здорово! — глаза у Толика сияют. — Это просто фантастика! Самая настоящая, как в книжке. Только на самом деле! Слушай, Серый, а как это называется?
— Что именно?
— Ну, вот это, всё вместе? — он показал рукой на снаряжение. — Эта летающая штука?
Я задумываюсь лишь на секунду. Зачем что-то придумывать, если всё давно придумано на родном Гараде? Осталось только перевести на русский.
— Параплан, — говорю я. — От «парашюта» и «планировать». А параплан с мотором и антигравом — гравилёт.
— Ага, — сообразил Толик. — Значит, если установить антиграв на самолёт, вертолёт или автожир, то это тоже будет уже гравилёт?
— Думаю, да. Всё, что летает с помощью антиграва — гравилёт.
— А космический корабль? — разогналась мысль Толика.
— Вот построим такой космический корабль, тогда и назовём, — сказал я. — Не лети впереди гравилёта.
— Ладно. Кстати, о полётах. Слушай, а мне можно… это… полетать?
— И мне, — подал голос Слава.
— И мне! — это уже Наташа.
— И мне тоже! — оживился Васёк.
— Начинается, — проворчал дед. — У нас тут что, лётный клуб? Я вообще-то первый в очереди.
— Даже мне захотелось, — улыбнулся Илья Захарович. — Но думаю, всё не так просто. Этому учиться надо. Так, Серёжа?
— Да… — подтвердил я и осёкся под внимательным взглядом Наташиного папы. Действительно. Где это мальчик Серёжа Ермолов мог научиться летать на параплане с мотором? Придумать — ещё ладно. Придумал же он антиграв. Гений, допустим. Вундеркинд, бывает. Особенно в нашей советской стране. Но — летать?
— Надо учиться, — продолжил я. — Мне самому в первую очередь. Это первый полёт, пробный. Можно сказать, на чистом кураже летел. Поэтому не всё сразу. К тому же это опасно, даже с антигравом. Как доказал товарищ Галилей, лёгкие и тяжёлые предметы падают с Пизанской башни с одной скоростью и достигают земли одновременно. А уж если антиграв вдруг откажет… Он простейший, дублирующей системы нет. Мало ли! Нет, лучше не рисковать. Сначала всё отладим, усовершенствуем…
— Правильно, Серёжа, — заявила прабабушка Дуня. — Сам рисковал — ладно, на то и мужчина. Молодец, горжусь тобой. А вот другим не надо. А ежели что случится, не приведи господь? Кому отвечать потом? Да не перед властями — перед своей совестью, что во сто крат больнее.
— Ты права, мам, — сказал дед. — И внук прав. Вообще, с полётами заканчиваем, пока не будет полной надёжности.
Разговор продолжился вечером, за столом. На двойной праздник — удачные испытания антиграва с парапланом и свой день рождения дед широко пригласил всех присутствующих, включая Толика, Славу и Васька.
— Нет, — сказал Слава. — Спасибо вам большое за приглашение Алексей Степанович, но мы не придём. У вас семейный праздник, что мы будем мешаться? Тем более, мальчишки среди взрослых. Мы лучше завтра отдельно отпразднуем с вашим внуком. В кафе. С лимонадом и пирожными. Да, Серый?
— Не вижу препятствий, — сказал я. — Угощаю.
— Нам тоже неудобно… — попробовала отговориться Марина Петровна.
— Ну уж нет, — настоял дедушка. — Что значит — неудобно? Напоминаю, что в первую очередь мы празднуем изобретение Серёжки. Великое изобретение, прямо говорю. Так же, Илья Захарович?
— Великое, — подтвердил Илья Захарович. — Я до сих пор в себя прийти не могу и осмыслить до конца увиденное. Это не просто прорыв. Это новая научно-техническая революция, не меньше.
— Вот, — поднял вверх палец дед. — Революция! Научно-техническая. И вы в эту революцию влезли с головой и даже уже с ногами. Без вас её просто не случилось бы. Правильно я говорю, внук?
— Правильно, — подтвердил я. — Илья Захарович, сами подумайте, как бы я сделал стержни и обмотку без вашей лаборатории?
Так что никаких неудобно не может быть. Ждём вас сегодня вечером.
Праздник прошёл душевно. Бабушка и тётя Фира наготовили вкуснейшей еды, а дед, дядя Юзик и Илья Захарович выпили ровно столько, чтобы быть весёлыми, но не пьяными. Обошлось даже без песни про Ермака. Говорили много. Больше всего обсуждали дальнейшую судьбу изобретения и, как следствие, мою собственную. В какой-то момент мне даже пришлось их слегка осадить. Не люблю, когда за меня что-то решают. Пусть и с самыми благими намерениями.
Гости ушли около одиннадцати вечера.
— Значит, ни о чём не беспокойся, я в ближайшее время займусь оформлением патента на изобретение, — пообещал мне на прощанье Илья Захарович. — Дело знакомое, хоть и тягомотное. Но без него — никуда.
— Спасибо, Илья Захарович, с этим я точно не справлюсь.
— Не за что. Если уж, как твой дедушка говорит, влезли в научно-техническую революцию с головой и ногами, то нужно идти до конца.
До моего отъезда в Кушку оставалась неделя, и я решил, что это время, наконец, можно использовать для полноценного отдыха.
Это неправда, что лучший отдых — смена деятельности. Вернее, правда, но не вся. Иногда мало деятельность сменить, — нужно полностью от неё отказаться. Расслабиться и получать удовольствие от простых вещей. Занятий спортом. Воды и солнца. Чтения книг. Сна. Еды. Общения с любимыми людьми. И пусть весь мир подождёт, как говорят в таких случаях у нас, на Гараде.
— Как, как? — переспросила, смеясь, Наташа, когда я донёс до неё эту простую сентенцию. — И пусть весь мир подождёт?
— Ага, — кивнул я, уплетая мороженое с клубничным сиропом.
Был четверг, двенадцатое августа. Мы сидели на открытой веранде кафе и наслаждались жизнью. Я так точно наслаждался. Важнейшее дело было сделано, впереди было ещё целых четыре дня отдыха, и рядом со мной сидела самая прекрасная девушка в мире. Так что — да. Пусть весь мир подождёт.
— Мне это нравится! — воскликнула она.
— Мне тоже.
К нашему столику подошли двое молодых мужчин.
Одинаковые летние светло-серые костюмы. Одинаковые светло-коричневые туфли. Коротко стриженные волосы. Один шатен, второй брюнет. Шатен чуть выше ростом и старше, лет тридцати. Брюнету лет двадцать пять.
— Здравствуйте, — вежливо поздоровался шатен. Не дожидаясь ответа, вынул из внутреннего кармана алую книжицу, махнул ею перед глазами. — Комитет госбезопасности. Капитан Петров и старший лейтенант Боширов (брюнет едва заметно наклонил голову). Сергей Ермолов и Наталья Черняева, если не ошибаюсь?