посох, — пожал я плечами. — Не подскажете, когда привезут еще булавки?
Влад Юрьевич глянул на часы, но это уже было не нужно — мы услышали, как к зданию подъехала большая карета.
— А вот, собственно, и они.
На улицу спрыгнул рослый молодой человек, очень похожий на Мишина. Сын, скорее всего. В руках у него была небольшая коробка.
— Это оно? — спросил я и обернулся на магов. — Быстро отошли!
Моя команда, не моргнув глазом, отступила к дальней стене. Они еще не поняли, почему я дал такую команду, но вопросов не задавали.
Мишин тепло улыбнулся и повернулся к нам:
— Рад вам представить моего старшего сына, Сергея, — сказал он.
Вошедший кивнул нам и передал отцу коробку.
— Все, что нашли, — сказал он и оглядел нас. — Доброго вечера, господа. Прошу меня извинить, должен откланяться, дела не ждут.
И сразу же вернулся в карету.
Я не стал забирать коробку у Влада Юрьевича, не хватало, чтобы артефакты вытянули из меня последние крупицы магии.
— Что дальше делать? — спросил Мишин. — В конференц-зал?
Но я покачал головой. Мне нужно оценить количество силы в посылке. Иначе эти булавки могут снять заклятье не только с людей, но и с Соколова. Хотя…
— Действуем осторожно. Выводим людей из зала по одному. Проверяем булавки. Мое заклинание рассеется, сразу же, как вы коснетесь человека. Как только мы убедимся, что никто не пострадал, то переходим к главному блюду.
Гусаренко кивнул и начал распределять людей. А мои продолжали стоять в стороне, явно недовольные, что они не будут участвовать.
Ко мне подошел Лерчик, так и не выпустивший сверток из рук.
— Князь, что происходит? — тихо спросил он.
— Бардак, форменный бардак. Соколов захватил управление, подчинил людей, с трудом отбились.
— А посох тебе зачем? Уже ж все закончилось.
— Нужно проверить одну версию.
Я попросил его взять пару артефактов из коробки и положить их рядом с посохом. Сам трогать я их не собирался. Все же неприятно, как сила буквально утекает сквозь пальцы.
Если Лука Кузьмич прав, то Око должны перенять силу булавок. Если это получится, то можно будет заряжать и другие сферы.
Только вот тогда получится оружие против магов, а рассказывать всем об этом мне бы не хотелось.
— Как у вас тут интересно! — восхитился Лерчик, выполняя мои указания.
— До безумия, — хмыкнул я.
До зубного скрежета хотелось взять в руки свой посох и взбодриться от прилива магии, но я держался. Утешал себя мыслями о хорошем отдыхе в бане Уколовых.
Через час стало понятно, что семейные реликвии имеют свойство быстро разряжаться. Их всех хватило лишь на одно-два человека. Но это меня не удивило. Мишин носил свою постоянно, и она, скорее всего, питалась от постоянных контактов с магами. А те, что лежали дома, просто теряли свой заряд.
Пришлось активно подключить Лерчика с посохом. К слову, последний уже перенял частично свойства булавок, и его тяжелая аура чувствовалась даже на расстоянии метра.
Лерчик, не выпуская из рук палку, ходил между рядами в сопровождении людей Гусаренко. Едва он подходил к очередному замороженному, тот вздрагивал и ошалело хлопал глазами. Его тут же выводили из зала к остальным.
Мы решили организовать «полевой госпиталь» в столовой. Туда я отправил магов. Они носились среди бывших пленников, раздавая отвар и рассказывая правильную версию событий. Левков старался незаметно лечить их, маскируя заклинаниями обычным осмотром.
Как мы решили, что не нужно скрывать участие Соколова, лишь опустили подробности самой драки. Мол, да, воздействовали на разум, устроили переполох, но всех спасли. В роли спасателей выступали сотрудники службы правопорядка и особого отдела.
Я решил добавить это в историю, чтобы хоть немного уберечь Гусаренко от позора.
Мишин, выслушав историю, кивнул. Думаю, в отчет императора все равно попадет реальная версия событий. Также Влад Юрьевич обещал подготовить информацию для газет.
Я был ему весьма за это благодарен.
Последними, с кого мы снимали заклинания, стали запертые в своих кабинетах люди. Сложнее всего пришлось со Светланой. Пришлось приколоть на нее булавку и быстро выскакивать из кабинета.
Иначе получилось бы неприлично: девушка, прикрытая одной лишь скатертью наедине с мужчиной.
А вот от врачихи Лерчику чуть не прилетело по голове. Она почему-то не сразу пришла в себя, а с мутными глазами бросилась на первого, кого увидела. И худой Субботин едва не отбыл к праотцам, когда Анна Санна махнула своим пудовым кулаком.
Возились до сумерек. Гусаренко вызвал подмогу, я составлял список вопросов для Соколова, служители правопорядка убирали обломки мебели из конференц-зала — работа нашлась всем. Даже Мишин время от времени находил минуту переговорить со знакомыми из управления.
В последний момент дело дошло до самого Соколова. Посох и булавки убрали от него подальше, Левков обновил заклинание ослепления, а я вышел из зала.
Как мне потом рассказал Лерчик, что разумник уже не был так зол, как я описывал, ревел, как ребенок и умолял вернуть ему зрение.
Не слушая его жалобы, Соколова отвели в подвал, где организовали допросную.
Для дополнительной безопасности сотрудников, возле входа в тюрьму оставили двух охранников с парой булавок. Если даже кому-то Соколов и успеет заморочить голову, дальше этих ребят никто пройти с заклинанием в голове не сможет.
Допрос длился ужасно долго.
Я ходил из угла в угол, так и не находя себе места. Заглянул в свой будущий кабинет, хотел посмотреть бумаги барона, но никак не мог сосредоточиться на строчках.
Лерчик решил никуда не уходить и болтался по управлению, болтая со всеми.
Маги нашли общий язык с сотрудниками правопорядка и уже вовсю чесали языками, попивая отвар.
Когда мое терпение подошло к концу, я был готов посылать Лерчика узнать, что происходит в подвале. Но он уговорил подождать еще.
Так прошел еще час.
Одна радость, посох был рядом со мной в кабинете, и я время от времени закидывал в сферы крупицы силы, чтобы проверить, остались ли в нем свойства булавок. Но дело шло медленно.
Наконец, на исходе четвертого часа допроса ко мне заглянул Гусаренко и устало присел на стул.
— Рассказывайте, что вы смогли узнать, — потребовал я.
Уловив мой замысел с допросом, Гусаренко вызвал в управление одного из лучших дознавателей — Павла Андреевича Левина.
На первый взгляд он производил отталкивающее впечатление. Возможно, дело было в неопрятном шраме, идущим от
