class="p1">— Я извинилась перед ней за то, что сказала неправду, а потом спросила: «разве стоит непременно рассказывать близким тебе людям
всё…и в особенности то, что может их ранить, обидеть, заставить избегать тебя»? — я опустил взор на свои тапки. — Я пообещала ей, что и впредь не стану рассказывать того, что может омрачить или испортить нашу дружбу…кроме одного-единственного случая…
— Какого?
— Если это нечто, по моему мнению, будет очень…очень важным для нее. Тогда мне придется переступить через себя, как говорится, и все ей рассказать.
Произнеся это, я обернулся на него.
— То есть, ты самолично взялась решать, что важно для твоей подруги, а что нет? А если случится так, что ты сочтешь что-либо неважным для нее, однако оно, в итоге, окажется очень важным? — поинтересовался он. — Уверена, что именно так должны поступать настоящие друзья?
— Такая вероятность существует, да. — согласился я, проигнорировав последний вопрос. — Придется, значит, руководствоваться разумом и здравым смыслом.
— Ложь во спасение? — улыбнулся он.
— Блин! Ненавижу это выражение! — честно признался я. — Обычно его используют разные тетеньки, чтобы оправдать себя, когда отчебучат какую-нибудь лютую фигню.
Услышав мною сказанное, Елисей засмеялся в голос.
— Ну ты даешь, что ни фраза, то какой-нибудь лингвистический шедевр! — отсмеявшись, сказал он, а затем, добавил уже без всякого смеха. — Вот и не используй эту самую ложь во спасение. Она, поверь, тебе же боком по итогу и выйдет. У тебя эта повестка с собой или дома у бабушки?
— С собой. Я сейчас…
Встав и прогулявшись в свою комнату, достал из рюкзачка кошелек, из которого вытащил повестку, после чего вернулся в гостиную.
— Вот. — я отдал повестку Елисею, который, изучив ее, передал документ моей маман.
— Кстати, Злат! — маман треснула себя ладонью по лбу, глядя на повестку. — Утром же пришли результаты твоих анализов, вместе с пояснениями к ним из клиники.
Она ушла за телефоном, а когда вернулась, я забрал у нее аппарат.
Ровно то, что и ожидалось… — подумал про себя я. — Как и в случае с анализами, сделанными в государственных лабораториях, результаты исследований, выполненные отечественными и импортными «частниками», не дают ни единого отклонения от значения «норма».
Я пробежался глазами по пояснениям.
«Здоров как бык». — примерно это было там написано, пусть и другими словами.
Значит, остаются две версии…
Вернее, одна, ибо приключись у Златы некая неприятная аллергическая реакция, из-за которой она «врезала дуба», то об этом имелись бы соответствующие записи. А оных нет…
— Ну вот, видишь, мам, я полностью здорова! И это уже не просто мои слова.
— Но…
— А вот сомнений нам не нужно! Приключилась банальная случайность, хотя и неприятная. Очень. Для меня. Однако во всякие там поликлиники, а также в прочие больнички я больше ни ногой! По крайней мере, без крайней на то необходимости. Чисто так, на всякий случай.
— Ну вот, видишь, Ир, все в итоге разрешилось благополучно. — улыбнувшись моей маман, сказал Елисей, обратившись затем уже ко мне. — Твои слова про «очень важное» — это же…ты же не просто так именно сейчас это сказала, верно? Злат, я весь внимание. Расскажи мне, пожалуйста.
Не-е-ет, тема эта еще не перебита повесточкой.
— Помнишь, вчера я говорила Меланье…в смысле, бабушке…о том, что ни за что не потащу своего биологического отца в свою семью?
— Было такое, говорила. — согласился он. — Ты вчера вообще была очень убедительна.
— Елисей, раз уж ты сам настоял на том, чтобы я сказала… — я поглядел в его глаза.
«Ого-го директор» кивнул, а затем я обернулся к маман.
— Мам, ты вот, например, знала, что на завтра я записана на подобное «плановое», как сказала соцработник, мероприятие?
Маман отрицательно покачала головой.
— Вот! О комиссии мы узнаём буквально накануне, в субботу вечером. Мне, конечно, всего пятнадцать, но я почему-то уверена, что государственные органы уведомляют о подобном несколько иначе. А значит, мои недоброжелатели продолжают строить козни. И в этот раз решили, видимо, пойти путем признания меня…совсем «ку-ку». Причем обставили все дело так, что времени на подготовку у нас почти не осталось. И если у них это «выгорит», то это все…кранты! Ну, может, не прямо все, конечно, но годы судов, думаю, мне будут практически гарантированы, а это значит… И, кстати, ты заметила, что пригласили сразу обоих моих опекунов? Скорее всего, тебя и бабушку там планируют изо всех сил «прополоскать». Помнишь же слова соседа на тему того, что они, возможно, намылились лишить тебя родительских прав?
Я обернулся на «ого-го директора», подмигнув ему.
— Ну что, гражданин приятной наружности, не жалеешь еще, что связался с барышней, у которой имеется столь проблемная дочь, ввиду наличия у оной целой орды недоброжелателей из числа чиновничьего люда? — улыбнувшись ему, поинтересовался я.
— Злата! — шикнула маман.
«Ого-го директор» рассмеялся.
— Нет, Злат, совсем не жалею… — покачал головой он. — Все неприятности мы преодолеем. Недоброжелателей угомоним. А что касается тебя лично…не наговаривай на себя, ведь на фоне других знакомых мне девиц твоего возраста — ты довольно беспроблемная особа. А Ира…
Он посмотрел на маман столь влюбленными глазами, что я аж физически почувствовал во рту приторный вкус. Надо бы проверить «сахар», а то в их обществе недолго и диабет заполучить, но…
Это хорошо! Просто отлично! Как раз то, что сейчас нужно! Влюбленный мужчина готов закрыть глаза на проблемы и трудности, совершая ради любимой женщины подвиги (или глупости, что чаще).
— Мам, очень уж кушать хочется… — жалобным тоном произнес я.
— Злата! — не повелась родительница на чересчур уж очевидную попытку выпроводить ее из гостиной.
— Ир, я бы тоже чего-нибудь перекусил. — поддержал меня «ого-го директор», также понявший, что я желаю поговорить с ним тет-а-тет.
Ну и, маман…впрочем, по довольному выражению ее лица заметно: она искренне рада тому, что я и «ого-го директор» ладим и даже о чем-то секретничаем.
— Злат… — произнес он, когда моя родительница, предварительно выразительно зыркнув на меня, скрылась на кухне, закрыв за собой раздвижные двери.
Я закашлялся, поглядев на Елисея, и слова, которые уже готов был произнести, так и остались
