— Тебе чего? — спросил седой, похрустывая огурчиком…
— Мне бы слесаря толкового найти, одну загогулину хитрую смастрячить надо.
— Какую эт ещё загогулину? — недоверчиво вперился мутноватым взором старший.
— Говорю же, хитрую, — подмигнул я. — И вот вам презент к столу, а то жуете огурцы насухую. Налетай.
Я вытащил из сумки бутылку беленькой. Жидкая валюта в СССР очень котировалась, особенно в гаражах. Мужички, видимо, уже оприходовали свой стратегический боезапас и на бутылку глядели, как на голую девку. Ах, какая женщина, мне б такую.
— А вот это другой разговор! — оживились гаражники, а старший ловко сцапал у меня пузырь мазутными руками.
— Иди в соседний ряд, аккурат напротив нас гараж будет, — уже доброжелательней вещал он. — Спроси Митрича. Завсегда там торчит, подкалымливает. Он тебе из металла хоть что сделает, хошь Фабержу, хошь кочергу. Знатный слесарь, золотые руки, даже я его перепить не могу.
— Спасибо, мужики.
— Только он за спасибо не работает, — уточнил седой.
— Разберемся, — улыбнулся я и похлопал по сумке, показывая, что она ещё не пустая.
* * *
Вскрыть квартиру свежеиспеченными отмычками оказалось не так-то просто. Это только в фильмах шпилькой любой замок вскрывается на раз-два.
Ковыряться пришлось почти полчаса, а когда кто-то из соседей проходил мимо, я отворачивался к окошку и делал вид, что курю, доставая из золотого портсигара очередную сигарету. Дымил не взатяг, но все одно наглотался и кашлял.
Наконец, у меня получилось провернуть запирающий механизм замка. Долгожданный щелчок меня обрадовал, как ребенка Новый год. Я пошустрее скользнул внутрь и прикрыл дверь. Изнутри запереться оказалось проще — имелась чёрная проворачиваемая ручка.
Дело сделано, остается ждать. Ждать неизвестно сколько, так что на всякий случай я прихватил с собой запас продуктов: тушенку, хлеб, рыбные консервы. Возможно, торчать придется не один день, но я настроился. Вдовину предупредил, что на работе меня не будет, Серого проинструктировал, чтобы смотрел за Мухтаром и выгуливал его. Всё предусмотрел.
Побродил по квартире. Выглядела она вполне себе жилой. Поднял телефонную трубку — судя по гудкам, и телефон работает.
Я примостился на диване, жалко, что телевизор нельзя включать, хоть какое-то развлечение, но нельзя издавать ни звука. Я затаился, и квартира снова казалась пустой и мертвой. Начинало темнеть, и я уже пожалел, что не прихватил какой-нибудь захудалой книжонки.
Даже порыскал в комнате в поисках журналов. Но их не оказалось. Зато напоролся на тетрадку. Обычная такая, ученическая, в клеточку на двенадцать стандартных листов. Я её раскрыл, она была пустая, как тетрадка двоечника. Разве что одного листочка не хватало. Он был вырван, будто «двоечник» сделал из него самолетик.
Я достал из кармана записку, которую забрал у Кулебякина — от тайного Доброжелателя, и приложил к вырванному месту. Записка и тетрадка совпали по линии разделения, листок встал на место, как влитой. Это лишь подтвердило мои догадки, значит, я в правильном месте, прямо в логове Кукловода. Сжал кулаки, похрустел костяшками, будто перед боем, но пока тихо…
Я послонялся бесшумным шагом по жилплощади, избегая близко подходить к окнам. Свет, естественно, не включал. Тоскливо сидеть в засаде, когда один и не знаешь, сколько еще ждать придется. Будто узник. Как в прошлой жизни… Я вздохнул и поскрёб щетину. Однажды старые воспоминания, наверное, совсем сотрутся из этой молодой головы — но пока что они имелись, и ожидание мне отнюдь не скрашивали.
Щелк! Щелк! — послышался звук проворачиваемого замка из прихожей. Я аж чуть не подпрыгнул на месте. Не ожидал, что так скоро. Есть! Сердце замерло, а потом забилось чаще. Теперь не уйдешь, гад!..
Я вытащил пистолет и щелкнул флажком предохранителя. Мягкий и глухой, еле слышный звук, но сейчас мне казалось, что он может переполошить весь подъезд. Мысленно я даже себя ругнул, что не снял заранее с предохранителя, хотя это было лишнее. Затвор лязгает гораздо громче, его-то я заранее передернул и дослал патрон в патронник, а теперь не промахнусь. Счет пошел на секунды…
На цыпочках я вернулся в комнату и притаился за шкафом. Про себя мысленно отметил, что следов моего присутствия в квартире нет. Сумка спрятана в шкафу, на кухне я не трапезничал, не было аппетита.
На город уже опустилась ночь, блеклая луна лишь несмело разлила свои призрачные отблески по комнате, по паласу через занавески. Ее свет казался бледным и безжизненным, как лицо мертвеца.
Между тем дверь в прихожую открылась, а вот лампочка не зажглась. Вошедший явно осторожничал. А мне в голову полезли разные мысли — а что, если он меня учуял? Бл*дь, как? По запаху? А может, и так… От меня ничем таким не воняет, но всё равно у каждого свой запах. Захотелось рвануть вперед и встретить его во всеоружии, но нет. Кукловод не Мухтар, не может он унюхать человека. Или может?… Спокойно, Саныч, ждем, пускай акула сама в сеть зайдет. Ну что же ты там застрял? Проходи.
Я весь превратился в слух, ловил каждый звук, каждый шорох. Вот захлопнулась дверь и послушался хруст проворачиваемого механизма замка. Он заперся изнутри. Это хорошо… Очень хорошо… а теперь иди ко мне.
Человек вошел в комнату, я это понял по мягким, как у леопарда, шагам. Затем он замер, видимо, осматривался, все же почуял, что-то неладное, гад… Но поздно осматриваться, я здесь, и теперь тебе никуда не деться. Ваш выход, Сан Саныч.
— Ну здравствуй, Кукловод, — я вышел из-за шкафа с пистолетом в руке.
Хозяин квартиры даже не вздрогнул, он уставился на меня холодным взглядом и все понял.
Понял, что проиграл. Он слишком умен, чтобы выплескивать эмоции.
— Ведь чувствовал что-то неладное, — проговорил он спокойно и твердо, — зачем только в квартиру вошел… Похвально, Морозов, похвально…
— Без глупостей, — я ткнул в него стволом, когда тот повел рукой к карману. — Малейшее движение — и я стреляю.
— Палец болит, — вдруг поморщился Пистонов, кивнув на перевязанную левую руку. Зря, получается, его отрезал, все одно попался… Скажи, Начальник, как ты меня нашел?
Передо мной стоял Валерий Валерьевич Пистонов, но вовсе не алкаш, роль которого он так блестяще сыграл. Это был собранный и сосредоточенный убийца. С умным и проницательным взглядом. Колючим, как стальной шип, но уставшим и, казалось, готовым принять неизбежность судьбы. Но я не расслаблялся. Если у него спецподготовка, он и со свежей раной, без пальца сможет выкинуть финт против меня. Только пуля быстрее. Нажму на спуск, не задумываясь. Пусть убью. Пусть буду объясняться с прокуратурой, но выстрелю. Слишком велики сейчас ставки, чтобы колебаться и размышлять.
Еще я немного подстраховался, придумал хитрушку, подготовил пистолет к встрече. Если придется применить оружие и пришить Кукловода, ведь живым он не захочет сдаваться, я потом сделаю выстрел в потолок, и скажу, что предупредительный у меня был. Будет проведена баллистическая экспертиза (а если труп, она обязательно будет), и вот тут-то их и ждёт сюрприз — никто не сможет определить, какой выстрел был первым, в потолок или в тело. Ведь после последней чистки ствола я настрелял целый магазин в воздух, чтобы сбить остатки смазки и покрыть канал ствола боевой копотью.
— В СИЗО лепила тебя перевяжет, — заверил я, — и швырнул Пистону наручники. — Надевай браслеты, не стесняйся.
Тот поднимать с пола наручники не торопился, лишь тяжело вздохнул и снова повторил свой вопрос.
— Скажи, Начальник, как ты меня нашел?
— Не все ли равно? — хмыкнул я, не сводя взгляда с противника.
Он стоял в нескольких метрах от меня, под прицелом пистолета, но в безопасности я себя не ощущал, с такими никогда не надо расслабляться.
А может, правда всадить ему пару пуль по ногам без церемоний, а потом пусть орет, что я неправомерно применил оружие? За его делишки вышак светит, ему терять нечего, я это понимал и даже чуть притопил указательным пальцем спусковой крючок, выбирая свободный ход.
