Сердце забилось как бешеное от мысли, что не выйдет, не получится, не… Момент! Если подумать рационально, у парня-гвардейца явно нарушена координация, раз он так легко падал от несильного удара. К тому же на нем полный комплект доспехов (кроме шлема), в которых особо не побегаешь. Девушка не знала, как обстоят дела со скоростью у нее самой, но, казалось, если выложиться по полной, от бронированного преследователя убежать можно запросто. Отвлечь бы его хоть на минуту, а то смотрит, как охранник в музее на самый ценный экспонат! Спугнуть птиц на пруду, что ли? Кстати, Бог любит троицу, верно?
Ближнюю половину водоема окружал небольшой барьер. Присев на него, удобно было бы бросать кормежку в воду или просто любоваться природой.
Она опустилась на край барьера, спиной к пруду. Гвардеец застыл, как статуя, рядом.
– Я здесь долго буду. Присаживайся, устанешь ведь, – произнесла девушка, придав голосу максимум дружелюбия.
Сказала, и сама почувствовала, что от такого приглашения он скорее на самую высокую елку залезет. Правда, это ее тоже устраивало.
Но, как ни странно, солдат потоптался на месте, потоптался, и примостился на расстоянии вытянутой руки. Отлично! Дальше – дело техники.
– Удивительно красивое место, ты не находишь? Только шумно очень, – расстояние между ними сократилось вдвое.
– Принцесса, вы же сами говорили, что эти звуки заглушат все лишнее, – для ответа он повернул голову и, обнаружив «принцессу» в непосредственной близости, начал понемногу отодвигаться.
– Лишнего ничего не бывает, – ладонь девушки скользнула по блестящему наплечнику, тронула гладко выбритую щеку. – Ты считаешь, там есть что-то ненужное? – кивок в сторону пруда.
– Я… а… нет… то есть, конечно, все как надо…
– Нет, взгляни внимательней, может, я чего-то пропустила?
Вероятно, в этом мире принцессы действовали на солдат, как удавы на кроликов. Гвардеец послушно повернулся к уткам – и полетел к ним же.
«Только б не утонул в железяках!» – а все следующие мысли были исключительно о свободе там, за стеной.
«Елки» и вправду тянулись до самой ограды. Вместо колючек они имели мягкие тоненькие листочки, но ветвились, как самые настоящие ели, то бишь удобно для лазанья. И дерево-мечта нашлось: старое, могучее, выросшее рядом со стеной. Она оглянулась. Нигде никого. Мелькнула мысль, что, может, солдатику требуется помощь, однако ее вытеснила другая, более насущная: «А мне кто поможет?»
Первая ветка преодолена, дальше дело пошло быстрее. Кстати, ветви у «елки» хоть и толстые, узловатые, а потрескивают при каждом движении, гнутся, и кажется, что вот-вот обломаются. Высота небольшая, но все равно страшно!
Еще немного – и девушка лежит на ограде. Лежит – потому что за стеной кипит бурная жизнь города, и спрыгнуть вниз, не попав под копыта лошадей, колеса многочисленных повозок или просто под ноги идущих, бегущих, ковыляющих, даже ползущих людей (людей ли?), было проблематично. А торчать на стене в сидячем положении, привлекая внимание толпы, как-то не хотелось.
Она решила подождать удобного момента. Еще чуть-чуть… Вот этот проскачет… Пусть пройдут те мужики с копьями… О, сейчас!
Из последующих событий девушка вынесла одно из главных правил этого мира: нельзя медлить – ни ждать удобного момента, ни раздумывать, ни решаться. Потому что обязательно найдется кто-то, кто о таких понятиях не имеет ни малейшего представления.
Рывок – и она летит… только в обратную сторону, в сад. Ветки царапают по лицу, от столкновения с землей перебивает дыхание. Железные (в буквальном смысле!) тиски сдавливают руку, сверху капает вода. И полный ненависти голос:
– К кому опять собралась, тварь?
– А где «вы» и «принцесса»? – не самое умное, что можно сказать, но другие мысли в испуге попрятались и, похоже, вылезать на свет божий не собирались.
– Там же, где мой ребенок!!! Я и так слишком долго с тобой церемонился! Носился, как с хрустальной вазой, даже благоволил перед тобой: против отца пошла, не побоялась! И зачем было дурочку влюбленную строить? Снова эти игры?.. Надоело!!!
– Во-первых, дурочку влюбленную строил ты. Во-вторых, какой еще ребенок?..
– Не утруждайся, я и сам давно увидел, что ты уже не беременна!
– …в-третьих – я не принцесса.
Это заявление произвело ошеломляющее впечатление. Тиски разжались, но девушка не спешила вставать. Кто знает, вдруг он просто псих замаскированный и ждет лишь повода ее прибить? Не может же обычный человек за десять минут превратиться из нормального парня в это пышущее злобой существо? Или может? Проклятье, похоже, вместе с памятью ушел и житейский опыт. Если он был. «Интересно, сколько мне лет? Хоть бы зеркало какое-нибудь. С другой стороны, перед смертью, говорят, вся жизнь проходит перед глазами. Вот и наслажусь воспоминаниями!» – совсем некстати подумала она, внезапно осознав, что умирать в иллюзорном мире как-то не хочется…
Кстати, солдат, похоже, близко знаком с принцессой, и есть шанс убедить его в своем плебейском происхождении. Правда, сначала неплохо бы вывести нового знакомого из ступора. Девушка решила даже не пробовать бежать – если парень в железе смог выбраться из пруда, преодолеть еловые заросли и прыгнуть где-то на пару метров («Ага, стоило бы поинтересоваться местной системой измерения!»), чтобы стянуть ее со стены – значит, испытывать его терпение не стоит. Лучше подружиться, знать бы только как…
– Слушай, а тебя зовут?.. – невинный, на первый взгляд вопрос, но гвардеец дернулся и непонимающе уставился на нее.
Выглядел он так, что краше в гроб кладут: выпученные глаза, посиневшая кожа, облепившие лицо мокрые волосы… Казалось, его морозит, хотя стояла теплая погода (если не лето, то конец весны или начало осени), да и солнце пробивалось сквозь тучи где-то в районе зенита.
После нескольких минут пристального разглядывания парень со вздохом выдавил:
– Маркан… Нет, я не верю тебе. Ты же всегда играешь, – его воинственность уже исчезла, в голосе звучала лишь обреченность. – Знаю, прав что-то требовать у меня нет, но я не позволю больше вить из себя веревки! И никогда тебя не прощу…
– Ладно, Марк… Можно называть тебя Марком?
– Ага, конечно, – с издевкой произнес солдат. – А как тебя прикажешь величать, принцесса?
Девушка задумалась. Естественно, он пока ей не верит, но ведь действительно надо как-то себя называть!
– Смотри, если допустить… Только допустить, не дергайся! Допустить, что я говорю правду… – она замолчала, поняв: он и не пытается поверить, более того – не слышит ни слова.
Да кто ж тут поверит? А если даже удастся убедить его, то что дальше? Для чего-то ее сюда притащили и просто так точно не отпустят. К тому же за помощь при побеге и этому парню не поздоровиться, какие бы интересные отношения их с принцессой не связывали. Кстати, об имени… Или о прозвище… «Лин, эгей! Моя Ли-и-ин, где ты? Иди сюда-а-а! Иди ко мне!» – всплыло в памяти. Впрочем, Лин или не Лин (может, так ее собаку звали?), а придется возвращаться к первоначальному плану. Драпать то есть. Любопытно, что ожидает там, за стеной, но сначала бы туда попасть…
Она начала подниматься. Внезапно гвардеец протянул руку и с силой дернул ее за волосы. Потом чуть ли не носом ткнулся в ухо и покрутил сережку. Затем отшатнулся, поскольку к ней вернулся голос и…
Когда девушка закончила весьма продолжительный монолог по поводу умственных способностей некоторых личностей (между прочим, вспомнилось довольно много интереснейших, хотя не совсем понятных выражений), он уже сидел рядом и с видом «допустим, я был немного не прав» готовился что-то сказать. Наконец выдал:
– Так как тебя зовут?
* * *
Почему Марк поверил? Все очень просто: ни одна свободная девица добровольно не острижет волосы, как рабыня, и никто из людей по своей воле не будет носить сережки, как делают обитатели Странного Леса. Тем более сережки с изображением ланиканы8! Да ни один человек и близко не подойдет к этому растению!
Разговор мог бы затянуться, поскольку Марка очень интересовала история появления новой знакомой, а она хотела узнать как можно больше подробностей из жизни настоящей принцессы. Правда, ничего, кроме сцены в башне, Лин рассказать не могла, и на вопрос о своем прошлом ответила коротко:
– Я имею лишь какое-то подсознательное впечатление о том мире, но даже примерно не знаю, какое место я в нем занимала. Хотя почему-то очень хочется обратиться кое к кому «папа». А о себе… Единственное, что мне точно известно – я не ваша принцесса!
– А чья? – улыбнулся гвардеец.
Девушка не разделяла его хорошего настроения:
– Ничья! Может, дома у меня муж и десять детей, но, черт побери, я не помню даже своей матери!
– Не страшно, – продолжал забавляться Марк. – У нас здесь многие этого не помнят.
– Какое-то проклятие? – удивилась Лин, готовая ожидать от этого мира чего угодно.
