Ознакомительная версия.
От одной мысли, что ребёнку может грозить какая-то неведомая опасность, Яна едва не впала в неконтролируемую панику. Спасла лишь привычка к самодисциплине. «А ну успокоилась, быстро! – мысленно прикрикнула она на саму себя. – Нашла время для истерики, курица мокрая! Лучше подумай, что ты умеешь делать руками и мозгами, чтобы, если что, Ваню прокормить, не то придётся работать другим местом». В самом деле, что она умеет? В принципе, не так уж и мало. В системах видеонаблюдения она разбирается на уровне специалиста высокого класса, что неудивительно: без малого десять лет работать, а последнюю пятилетку руководить фирмой по их установке и наладке… Загибаем первый палец. Кое-что понимает в компьютерах и сетях, без стыковки с ними полноценную систему не поставишь. Это уже два. Готовит вроде бы не отвратительно. Умение, полезное во все эпохи, и это три. Ну, а как насчёт защитить сына и себя от врагов? Всех ведь не заманишь на поздний кофе с цианидом, иногда и ножиком банально помахать надо. А вот тут уже сказалось специфическое воспитание, которое дал ей отец.
Отец…
«Не реветь!»
Это было помимо воли. Просто боль слишком свежая и слишком сильная.
Да, отец воспитывал единственную дочь очень уж нестандартно. Записал в спортивную спецшколу на лёгкую атлетику, и в результате к одиннадцатому классу Яна имела звание кандидата в мастера спорта по бегу на средние дистанции. Оборудовал во дворе их частного домика кузницу и… творил истинные шедевры. Его железные цветы украшали донецкий сад кованых фигур, а на уникальные ворота и оконные решётки выстроилась километровая очередь заказчиков. Отец был несговорчив и привередлив в вопросе выбора декора. На памяти Яны не было ни одного случая, когда он безропотно согласился бы с эскизом заказчика. Выезжал на место, снимал мерку, присматривался к жильцам и сотворял вещь, идеально отражавшую душу дома. Не всегда вещи получались добрыми, но это уже зависело не от мастера, а от самого заказчика и его семейства. Отец сам унаследовал ремесло от деда, тот от прадеда, и так далее, если верить семейной легенде, вплоть до конца Смутного времени, когда предок рода отошёл от сохи и выстроил кузню. Не отчаялся он, узнав, что жена уже не подарит ему другого ребёнка. Есть же дочь. Сама чему-то у него выучится, и, когда вырастет, своих детей научит. Или к нему приведёт учиться. Собственно, расчёт отца блестяще оправдался. Четырнадцатилетняя Яна буквально не вылезала из кузницы, творя свои маленькие шедеврики, которые раздаривала подружкам. К семнадцати она умела выковать любой тип клинка из журнала или каталога, правда, к оружию душа у неё не лежала. А в последнее время часто привозила к отцу внука, и мелкий даже начал помогать дедушке… Но это уже частности. Она умеет делать оружие, и это большой жирный плюс в репутацию, если здесь востребованы кузнецы и клинки. А то, что у наковальни будет работать женщина… Кстати, в очень средневековой Англии гвозди ковали не англичане, а англичанки, даже рисунки соответствующие сохранились. Причём всё это из-за какого-то суеверия, ну да бог им судья… Ах да, отец ещё научил её метать в цель самые разнообразные предметы, от ножниц и авторучек до топора. Зачем? «Никогда не знаешь, что в жизни пригодится», – приговаривал он. До сих пор не пригодилось ни разу. Яна даже сомневалась, что сумеет повторить свои успехи на этом поприще, столько лет уже прошло. Правда, жить захочешь – не так раскорячишься. Надо будет, вспомнит и применит. Если найдётся чем. Кстати, покойный дядюшка знал об этом её умении, и именно потому она выбрала другой способ. Эта сволочь вполне могла ждать от неё вилку в глаз или что-то наподобие, и быть готовой отреагировать как положено. Потому тогда на столе не было даже зубочисток…
От невесёлых мыслей её то и дело отвлекал Иван. Мальчишка без конца выдвигал версии, куда их могло занести, одна другой краше. Под конец договорился даже до фэнтези с эльфами.
– Ма, а вдруг мы не к людям выйдем, а к эльфам?
– Эльфы… – хмыкнула Яна, стряхивая с себя наваждение тяжких дум. – Эльфы в лесу должны жить, а тут степь.
– Ну, тогда к оркам.
– Только их нам и не хватало. И вообще, ты же не веришь в сказки.
– Ну, это я так, фантазирую… Ой, ма, гляди, там дорога!
И правда, с вершины четвёртого по счёту холма открывался вид на неширокую долину, которую пересекала тонкая ниточка дороги. Грунтовой. Достаточно узкой, две телеги не разминутся, не съехав на обочину. Почему-то вспомнились слова папиного друга, посетившего Монголию: мол, если у нас не дороги, а направления, то там между пунктом «А» и пунктом «Б» попросту лежит степь. Езжай, как хочешь, хоть прямо, хоть зигзагами. И это в начале двадцать первого века. Здесь хотя бы вектор обозначен – почти строго с юга на север. Теперь только дойти и попытаться понять, в каком направлении в последний раз по ней прошли или проехали люди. Это несложно, нужно всего лишь посмотреть, как следы накладываются друг на друга.
Впрочем… Вон там, на юге, поднимается облако пыли. Наверное, кто-то едет.
Теперь – наблюдение и осторожность.
– Я нашёл её, господин. Мой исполнитель видит её.
– Где она?
– В восемнадцати ли от форта.
– Она не должна дойти туда.
– Она туда не дойдёт, господин. Но по дороге идёт обоз. Она вполне успеет добежать до них, когда увидит…
– Я должен тебя учить, как поступать с обозами?
– Простите, господин, виноват.
– Мне нужен ключ. Остальное не имеет значения. Эта тварь и так уничтожила двоих наших, и до сих пор не наказана.
– Она будет наказана, господин.
Повозки. Тяжёлые. Запряжённые каким-то крупным рогатым скотом – Яна не смогла бы отличить быка от вола, хоть на картинке, хоть вживую. Просто никогда не интересовалась животноводством. Впрочем, сейчас это неважно. Флегматичные рогатые животинки двигались медленно. Даже на таком расстоянии возникало отчётливое ощущение тяжести, вдавливающей колёса повозок в неподатливую землю.
Кто эти люди? Откуда и куда едут? Зачем едут?
Чтобы не напрашиваться на лишние неприятности и не торчать у всех на виду, Яна сперва присела на корточки, а затем легла в траву, не прекращая наблюдать за медленно тянущимся обозом. Сын устроился рядышком. Переговаривались шёпотом, хотя на таком расстоянии услышать их не могли.
– Ма, смотри, на телегах сундуки и мешки.
– Да. А на других телегах вижу какие-то ящики. Переселенцы, что ли?
– Вон там дети на возах сидят. И женщины. А мужчины рядом идут. Точно, переселенцы.
Хорошо это или плохо? С одной стороны, переселенцам позарез нужны лишние рабочие руки, а с другой – эти самые руки они вполне могут посчитать полезным имуществом, найденным на дороге. Кто бы ни были эти люди, Яна даже отсюда видела, что отличается от них. Обозники, почти поголовно одетые в серое тряпьё неопределённого возраста и происхождения, у кого можно было разглядеть непокрытые головы, все как один были черноволосы. Тогда как её в школе в своё время «наградили» кличкой «Моль». Разумеется, не за яркую внешность. А ещё эти люди не отличались богатырским ростом… Азиаты?
Почему-то вспомнился взгляд того таксиста, или кто он там был на самом деле, и Яна поёжилась. Выстраивалась пока ещё смутная, но не очень приятная логическая цепочка. Таксист-азиат – весьма странный кулон с иероглифами – степь – обоз азиатов. Куда и во что, чёрт возьми, её затянуло? А главное – зачем?
Обоз шёл медленно, за полчаса он едва вытянулся из лощинки между двумя холмами в долину, которую пересекала дорога. Дальше на север до самого горизонта просматривалась почти плоская степь, покрытая вызолоченной солнцем травой. Вот туда переселенцы и направлялись. Что их заставило покинуть родину? Война? Голод? Приказ князя или монарха? Возможность обжить новые земли, когда старые уже перенаселены? Всё может быть, но тогда это скорее всего китайцы. Хотя кто его знает…
Вот тут Яна поняла, насколько мало она знает об Азии. Можно сказать, практически ничего. О французском городе Реймсе у неё в памяти хранилось куда больше фактов, чем о том же Китае со времён Цинь Шихуанди по наши дни. А если взять соседние с Китаем страны, так вообще наблюдалась позорная пустота. Допустим, она подождёт, пока обоз поравняется с холмом, где они засели, и выйдет к этим людям. И что дальше? Чужеземка с экзотической внешностью, не знающая ни слова на местном языке и не имеющая понятия о местных же приличиях. Даже если повезёт, и их с Ваней не зачислят в «говорящие орудия», всё равно начинать придётся с нуля. С самых простых слов и понятий. С самой простой и грязной работы – вроде уборки хлева или подметания двора. Не говоря уже о том, что на экзотику кого-то из местных мужчин потянет в обязательном порядке, придётся либо покоряться, либо драться. А Ваня? Ему-то каково будет?
Вереницу невесёлых мыслей прервало странное ощущение. Они всё ещё лежали на вершине холма, наблюдая за обозом, и до сих пор гармонию природы нарушали редкие звуки, долетавшие со стороны переселенцев. Но сейчас вторглось что-то ещё. Вроде бы неслышное, но ощутимое… Ощутимое?
Ознакомительная версия.
