Дитрих фон Грюнинген вновь согласно кивнул – озвученное предложение было крайне мудрым и здравым. Хотя одновременно с тем и неожиданно коварным – однако же русам ведь не привыкать лить кровь сородичей и собратьев по вере, как своими руками, так и руками язычников! Одни призвания куманов в междоусобных войнах князей чего стоят… Впрочем, разве в германских или франкских землях все обстоит иначе?!
Ландмейстер, выждав небольшую паузу и стараясь не выдавать своей радости, согласно склонил голову, стараясь при этом придать себе сверхважный вид человека, от чьего решений зависят судьбы государств… Хотя ведь в этот миг так оно и было!
- Все вышесказанное радует мое сердце, уважаемый посол. Я верю, что вас послал ко мне сам Господь! И хотя я обязан обсудить предложение Степана Твердиславича на высшем капитуле, но лично я искренне желаю помочь Новгороду добиться независимости от власти князей! И выстоять в случае, если монголы действительно дойдут до стен вашего славного града… Но, как ты и сказал, прежде мы также должны убедиться в правдивости твоих слов – однако сам я не нахожу в них обмана, посланник... Сейчас вам со спутником предоставят все необходимое для отдыха и накормят вас. Когда же вы восстановите силы, мы также предоставим вам отряд конных сержантов во главе с братом-рыцарем, что проводят вас до Ревеля. И уже в Ревеле вам обязательно найдут корабль, что доставит вас в Уппсалу…
Дитрих на мгновение замялся, но после все же решил уточнить:
- Быть может, я невнимательно слушал вас – но я не помню, чтобы вы называли свое имя.
Новгородец дружелюбно улыбнулся ландмейстеру, выслушав перевод толмача:
- Как кажется, я должен просить прощения за то, что не назвался. Этого славного малого – тут посол указал на своего могучего телохранителя, – зовут Микулой. Мое же имя – Георгий, хотя чаще по старинке кличут Егором…
Глава 2
- Обратится он в высший капитул! Как же…
Вовремя себя оборвав, так и не закончив короткое высказывание словами: «на Псков ведь в 1240-м пошли, ничего не сообщив ни магистру, ни в Рим», что, безусловно, вызвали бы лишние вопросы, я бросил осторожный взгляд на Микулу, греющегося у открытого очага и одновременно с тем обжаривающего прямо в его пламени добрый кусок оленины на кости. Богатырю вся моя затея не нравится, ему мой ход с интригами поперек сердца – это ж надо, самим ворога на Русь призывать! И как тут ему объяснишь, что в период с 1238 по 1242 год и литовцы, и шведы и ливонцы-крестоносцы нанесут ряд ударов по Руси с северо-запада? Как тут объяснишь, что я ТОЧНО знаю об этом? Признаваться о послезнании человека из будущего невозможно, остается объяснять это провидческими снами, которых на самом деле с января не было ни одного… В мои пророческие яви северянин вынужден верить, но все одно – интриги и долгоиграющие «партии» явно не для Микулы.
Зато в качестве телохранителя и надежного соратника, который, во-первых, стоит доброго десятка воев в схватке, во-вторых, при случае закроет меня собой от вражеского удара, и в-третьих, с первого дня сражается бок о бок со мной – в этом качестве Микула лучший кандидат на роль спутника. А что касается его молчаливого неодобрения – так главное, что план мой приняли князья, оба брата-Всеволодовича…
Счастливая мысль о том, что северо-западная Русь поспешит войти в новорожденное «царство Русское» в случае, если на княжества крепко нажмут западные вороги, пришла мне в студеные дни путешествия во Владимир. Впрочем, это были счастливые дни – ведь рядом со мной все время находилась возлюбленная красавица-Ростислава! К тому моменту ставшая уже законной супругой – со смертью Михаила Всеволодовича уже никто не мог воспротивится неравному браку (как бы ужасно это не звучало)… Мы часы напролет миловались в крытых санях – и пусть беременность еще не наложила своего отпечатка на красоту юной княжны, но уставала она уже гораздо быстрее, чем осенью, когда девушка проводила в седле по несколько часов к ряду. И вот, в те сладкие моменты, когда она доверчиво прижималась ко мне, прикладывая голову на плечо и вложив свои тонкие, изящные пальчики в мои ладони (чтобы грел!), я и вдохновился до настоящей интриги. Интриги, которой, как кажется, средневековая Русь еще не знала!
Суть ее такова: жизненно необходимо в самый короткий срок спровоцировать всех потенциальных западных противников Руси атаковать совместно – позволив разбить себя! И тем самым обезопасить западный «фронт» от удара в спину во время очередного нашествия татар. А заодно подтолкнуть слабых князей Смоленска и Полоцка присоединиться к нашему царству! Да вместе с ними и богатый, вольный Новгород, уже сейчас мечтающий о независимой вечевой Республике…
Свой план я изложил на совете князей уже после того, как князь Юрий Ингваревич присягнул Юрию Всеволодовичу. А последний, с одной стороны напуганный татарами, с другой воодушевленный идеей собрать Русь воедино, провозгласил-таки себя базилевсом – пусть и после продолжительных увещеваний! Все же предприятие для Руси небывалое, до «Грозного» Ивана, крутого со всех сторон мужика, у нас о царстве не помышляли. Да и «венчание на царство» Иоанна Четвертого имело под собой фундамент в виде его бабки Софии Палеолог, давшей династии Рюриковичей кровь последних византийских императоров, а также и их притязания…
Но Юрий Всеволодович не был категорически против идеи провозглашения себя базилевсом – плох тот князь, кто не хочет стать императором! Шутка, конечно, но ведь не случайно князья Владимира провозгласили себя Великими – амбиции лидеров, а то и собирателей Руси у них были всегда. Конечно, хорошо бы в базилевсы было двинуть кого помоложе да порешительнее – но тут именно старшинство Юрия вышло на первый план… И все же он согласился, выслушав воеводу Еремея Глебовича и старшего сына Всеволода, нагнавших на князя жути о возможностях и многочисленности татар! И уступив главному логичному аргументу, именно мной вложенному в уста правителя Рязани – Русь выстоит, только объединившись…
Однако даже после провозглашения новоявленного, «русского» базилевса, все зависело от его младшего брата. Откажись Ярослав присягнуть, откажись привести Новгород под руку Владимира – и все «царство» наше состояло бы из зимой сложившего союза двух княжеств, чью боевую мощь УЖЕ подорвал первый удар Батыя. Н-да… Пожалуй, это было самое «узкое» место моего плана – окажись Ярослав честолюбцем, готовым бороться за свою гордость даже перед лицом смертельной опасности в лице татар (а что, Даниил Галицкий, Михаил Черниговский и иже с ними так и поступили), и вся моя задумка посыпалась бы, словно карточный домик. Но на первое, личное послание старшего брата, младший ответил согласием – и вот с этого момента интрига и закрутилась…
Итак, совсем недавно получивший «официальный запрос» от Юрия с требованием ему присягнуть, Ярослав Всеволодович во всеуслышание возмутился притязанием «зарвавшегося» владимирского князя! И тогда свежеиспеченный император во главе личной дружины двинулся к Торжку. Собственно, сил у него немного, не более трех тысяч воев – большая же часть ратников собраны сейчас как раз в Рязанском княжестве и в Нижнем Новгороде. Там, где ожидается возможный удар татар, и где активно готовятся его остановить – вмораживают рогатки в речной лед, усеивают его «чесноком», перекрывают дороги-зимники со стороны степи и Булгарии засеками, и также засыпают «железными рогульками». Жителей приграничья массово переселяют в посады крупных городов, а стены и валы порубежных крепостей заливают водой, чтобы покрыть их толстой ледяной коркой… Кузнецы без устали куют топоры, шлемы и стальные умбоны для щитов ополченцев, а последних старательно готовят в обоих княжествах. В Рязани и Муроме налаживают также производство моих «станковых стрелометов», а в Чернигов отправился Коловрат с задачей подкупом или даже силой сманить мастеров, способных собирать настоящие пороки-камнеметы.
На обратном же пути Евпатий должен заехать в Новгород-Северский: его правитель Мстислав Глебович, единственный из всех князей северской земли пришел на помощь Чернигову во время осады его монголами в 1239 году. И к слову, нанес мощный деблокирующий удар, который татары с трудом отразили – сеча там была лютая… Храбрый воин пал в битве вместе с другими ратниками, сражаясь до конца – и это, пожалуй, лучшая характеристика нашего будущего союзника! Которому предложат помощь с вокняжением в Чернигове в обмен на присягу базилевсу и реальную помощь в борьбе с татарами… Собственно говоря, если мне не изменяет память, Мстислав и так предпринял попытку занять стольный град княжества, после того как его двоюродный брат, Михаил Всеволодович (тот самый, что прокатил рязанцев с помощью против Батыя), занял освободившийся престол Киева. Вот только Мстислава Глебовича он из города выгнал, пожадничал – а после бросил на произвол судьбы и Чернигов, и Киев, трусливо бежав в Венгрию спасать собственную жизнь… Наверное, где-то в глубине души это малодушие терзало его сердце всю оставшуюся жизнь – не иначе поэтому, когда зашел вопрос о преклонении перед языческими идолами в ставке Батыя, Михаил Черниговский нашел в себе силы сказать «нет» и принять мученическую кончину. Как по мне, он сознательно пошел на смерть, искупая прежние грехи кровью – в буквальном смысле…
