— Кто?
— Где людей больше по улице проходит?
— Ну конечно у Главного рынка.
— То есть ты в большом магазине можешь торговать тазами, телевизорами, а еще выделить отдел под продажи своей любимой водки. А если подсуетишься, то будешь за границей виски и ром, текилу закупать и. вместе с водкой, в этом же отделе продавать…И телевизоры импортные…
И тут Алла заржала, как молодая кобылка, ржала долго, периодически опускаясь до истерического хихиканья. Но, стоило мне вновь начать разговор, Алла начинала смеяться во весь голос. Так, с улыбкой и уснула, потеряв силы. Очевидно, первую лекцию об особенностях торговли, в переходный период от развитого социализма к дикому капитализму, я безнадежно провалил.
Глава 3
Глава третья.Провинциальная пастораль.
«В совершении кражи подозреваю своего знакомого Клинова Семена, с которым мы выпивали у меня дома три месяца назад. После того, как у меня была совершена кража, наш общий знакомый Терентьев Петр сказал, что видел у Семена мужские ботинки вишневого цвета, чешского производства фирмы «Цебо», когда заходил к нему в гости в городе Топки.»
Выписка из протокола допроса потерпевшего по уголовному делу № 201145, возбужденного по факту совершения преступления, предусмотренного частью 3 ст. 144 УК РСФСР.
Сегодня утреннего развода не было, руководство Следственного отдела в лице заместителя начальника спешно выехало в районную прокуратуру — прокурор отказывался утверждать обвинительное заключение по подготовленному в суд уголовному делу. Поэтому я успел попасть на электричку, отходившую в нужном направлении от Главного вокзала в девять часов десять минут утра, тем более стоять в кассу за билетом мне не требовалось. Утренняя августовская электричка была полупустой. Весенние дачные битвы, когда тысячи людей с лопатами и тяпками на перевес брали штурмом запыленные вагоны, чтобы убить свои выходные на убогом участке в четыре сотки, зачастую без воды и света, чтобы в итоге получить пару ведер «экологически чистых» огурцов, уже отгремели, а осенние еще не начались. Поэтому я сел на полированную десятком тысяч задниц деревянную лавку, посмотрел на мелькающие за окном семафоры, будки обходчиков, груды шпал и прочее железнодорожное хозяйство и, под мерный перестук колес разогнавшейся электрички, незаметно для себя задремал.
Открыв глаза я увидел чьи-то немытые пальцы, тянущиеся к моему лицу. К сожалению пластиковая папка с бланками слишком легкая, чтобы конечностям, по которым я инстинктивно ударил, был нанесен существенный ущерб. Но молодой парень, что, то ли пытался погладить меня по щеке, то ли залезть в нагрудный карман рубашки, испуганно отскочил. Правда через секунду, его прыщавая физиономия, с жидким, рыжеватым пушком над губой, в его мечтах, изображающий гвардейские усы, приобрела вновь глумливое выражение, свойственное для небитых хулиганов.
— А ты че фраерок, такой резкий?
Судя по вони из смеси дешевого курева и жареных «семок», на деревянной лавке сзади меня пристроились один или два его подельника.
— Ты че хотел? — миролюбие тут не помогало, скорее наоборот. Потрясти чувака с дешевой папкой с какими-то бумажками, студента или какой ни будь еще «ботаник», и вытрясти из него наличность — что может быть проще. Вот и бабки, сидевшие на скамейках через проход, быстренько пересели подальше, наверное, чтобы не мешать мужскому разговору.
— Серый, он нас не уважает! — пошел дешевый развод малолетних балбесов, под старательное поддакивание Серого за спиной. Сейчас предложат поделиться наличностью, в противном случае, попытаются вытащить в тамбур. Но этого мне совсем не надо, биться будем здесь, тем более узкий проход не даст им навалиться всем сразу. Из налички в кармане два рубля на обед, и, к сожалению, служебное удостоверение, за утрату которого меня по головке не погладят. Перепрятывать его поздно, предъявить — последствия могут быть непредсказуемы. Эти молодые дебилы могут с одинаковой вероятностью, как уйти, чтобы потом рассказывать, как они бы мне вломили, если бы не… Ну, а если они совсем не пуганы, то могут попытаться завладеть красивыми «корочками» в красной обложке, предварительно запинав их старого владельца.
Мой визави не успел произнести следующую заготовленную фразу, когда в вагон, резко раздвинув двери, вошел очередной молодой разбойник — на вид лет восемнадцати, симпатичный платиновый блондин, что со слов моего знакомого биолога, говорит о сильном кровосмешении.
— Пацаны, атас! — трагическим шепотом проорал блондинчик, чтобы тут же застыть у окна, делая вид, он тут ни с кем не знаком, и вообще, птичками залюбовался на пролетающих снаружи деревьях.
Мой, незадавшийся собеседник, тут же отпрянул от меня, чтобы, также уставиться в окно. В вагон, подозрительно зыркая по сторонам, вошли два милицейских сержанта, и не торопясь, пошли по проходу. Оказывается, линейная милиция все-таки ездит в электричках, а я думал, что это выдумки. Когда двое с голубых рубашках, прошли мимо нас, парень напротив как-то сразу расслабился, но тут я подал голос.
— Товарищи сержанты — я встали и наконец увидел паренька, до этого вонявшего и сопевшего мне в ухо. Обутый, несмотря на лето, в резиновые короткие, коричневые сапоги, этот пай мальчик тоже старательно смотрел в окошечко.
— Товарищи сержанты, добрый день. — я показал «корочки»: — Сержант Громов из Дорожного. Вот ребятишки шаряться по вагону, меня пытались на деньги растрясти.
— Да? — старший патруля был оскорблен в лучших чувствах — в вверенном ему составе творился беспредел: — Ну-ка все встали и пошли с нами.
— А мы че? Мы ниче не делали, просто поговорить хотели — заныл мой сосед.
— Встали, пошли — голос сержанта лязгнул орудийным затвором и охотники за приключениями, не глядя на меня, поплелись в тамбур.
Когда я выходил на станции Топки, в соседнем вагоне, держась за живот и болезненно морщился, сидел на скамье одинокий блондинчик. Наверное, по причине несовершеннолетия, он был «воспитан» и отпущен, а двух его подельников, скорее всего, сержанты забрали в отдел, для фотографирования и установления личностей.
— Что случилось, товарищ следователь? — ошарашенный моим визитом, гражданин Клинов Семен Никифорович подслеповато смотрел в мое раскрытое удостоверение, и явно, ничего не видел. А я видел. На деревянной полку для обуви радовали мой глаз сиреневые ботиночки, с круглыми носками, произведенные фирмой «ЦЕБО», в пока единой Чехословакии.
— Да, небольшая формальность. Вы позволите войти? — я улыбался, судорожно выстраивая линию допроса в голове, исходя из условий, что похищенную из квартиры у гражданина Яковлева обувь предполагаемый взломщик носит, ни от кого не скрывая.
Когда я был посажен за стол в комнате, паспорт хозяина дома был извлечен из антресолей, а супруга Клинова заняла позицию на пороге кухни со скорбным выражением на лице «А я его, паразита, предупреждала», я начал разговор с маленькой лжи.
— Вы, Семен Никифорович, какую обувь обычно носите?
Возбужденно подскакивающий на стуле гражданин Клинов, от такого коварного вопроса подскочил вверх:
— Да что случилось то?!
— Семен Никифорович, да что вы тут скачете? Хотите в чем-то признаться? Я же вам говорю — небольшая формальность. Так какую обувь вы обычно носите?
— Да сапоги кирзовые он на работу носит! — вклинилась в разговор жена: — Я ему говорила…
— А не на работу? В отпуске или по выходным?
— Да вон в коридоре ботинки чехословацкие стоят. Старые то чиненые — перечиненные, я на помойку выкинула — там уже подметка прохудилась. А эти месяц назад купила, крепкие, сносу не будет.
С рук купили? — с надеждой спросил я. Кража из квартиры гражданина Яковлева произошла три месяца назад. Ха это время уголовное дело было приостановлено, сдано в архив и вновь возобновлено, после того, как гражданин Яковлев ворвался к начальнику Следствия с криком «Вы тут сидите, ни хрена не делаете, а я узнал, кто мою квартиру обнес».
