к выходу из приёмной. Схожу сейчас пообедаю, раз так вышло, а потом вернусь сюда опять.
Я уже выходила из кабинета, как почти в дверях столкнулась с Альбертиком.
— Лидия Степановна? — удивился он, — а вы что здесь делаете?
— Здравствуйте, Альберт Давидович, — изобразила радость от встречи я, — да вот к Ивану Аркадьевичу пришла, а он на обед очевидно ушел.
— Вообще-то Иван Аркадьевич уехал, — улыбнулся Альбертик и его улыбка мне сильно не понравилась.
— В Главуправление? — зачем-то уточнила я.
— Нет. В Москву, — улыбка Альбертика стала ещё более мерзкой, — на переподготовку его отправили. В Высшую партийную школу.
— Надолго? — улыбка невольно сползла с моего лица.
— На полгода, — ещё больше расцвёл Альбертик, — так что исполнять обязанности директора теперь буду я.
— И да, у вас осталось всего полчаса на обеденный перерыв, — Альбертик демонстративно взглянул на часы, — а затем я жду вас у себя с докладом по подготовке плана мероприятий для метрологов на первую декаду.
— Но Альберт Давидович, я после обеда не могу, — растерянно сказала я, — я же прохожу сейчас медосмотр. Меня Иван Аркадьевич на три дня отпустил.
— Иван Аркадьевич теперь в Москве, — опять мерзко улыбнулся Альбертик, — ещё раз повторю, через полчаса я жду вас с докладом. И давайте уже прекращать весь этот балаган. Я не Иван Аркадьевич и терпеть ваши капризы не намерен.
От такого пассажа буром я даже не нашлась, что и сказать.
— Ой, чуть не забыл, — насмешливо окликнул меня Альбертик, когда я развернулась уходить, — те разработки по изменению ГОСТа на спецодежду, о которых на собрании вы так красиво всем пели…
— Что?
— Завтра до конца дня все эти материалы должны быть у меня, — гнусная улыбка Альбертика стала ещё шире, — В полном объеме. С доказательствами и отчетами от экспериментируемых подразделений. Послезавтра у меня доклад в Главке, как раз заодно и представлю. Полагаю, в этом есть рациональное зерно и старшие товарищи «сверху» мои предложения оценят.
— Но это же мои разработки, — я прям почувствовала, как моё лицо вытянулось. — И я сама…
— Товарищ Горшкова, — не дав договорить, отрезал Альбертик, — пора уже оставить эти свои мещанские привычки и мелко-буржуазный карьеризм! Одну ведь общую работу делаем! На благо великой Советской страны!
Весело посвистывая, он вошел в кабинет Ивана Аркадьевича, оставив меня в глубокой задумчивости.
Издевательски хлопнула дверь кабинета. Я вышла из приёмной в коридор и растерянно уставилась в окно. Возле кочегарки рабочие устроили перекур. Они беззаботно смеялись и шутили. Мимо них прошли две девушки в синих спецхалатах. Явно из бригады маляров-штукатуров. Один из рабочих, молодой парень в кепке, что-то весело им крикнул. За двойными стёклами было не слышно. Девушки рассмеялись и хором ответили. Судя по растерянному виду парня, ответили, как надо. Внутренний дворик накрыл развесёлый хохот мужиков.
Я стояла и смотрела на этих людей. Как же у них всё просто и понятно. Есть работа. Есть дом. Есть семья, друзья, товарищи и система взаимоотношений. Они знают, что после школы советское государство предоставит им на выбор — учиться дальше, в ПТУ, техникуме или институте, или пойти сразу работать. Независимо от того, какой путь они выбрали, государство обязательно обеспечит их и работой, и жильём. Их дети будут ходить в детские сады, школы, Дома пионеров. Летом — в пионерские лагеря. Родителям будут предоставляться путёвки в санатории и здравницы. И всё это — бесплатно. Главное — живи в этой системе. Просто живи, работай и радуйся. И всё.
У меня же почему-то так не получалось. Вот и сейчас, только-только вроде всё наладилось, осталось всего пару штрихов (получить права и доучиться в институте) и можно спокойно жить и работать, не заморачиваясь больше ничем глобальным. Но нет же. Теперь появилась новая проблема в лице Альбертика.
Вот чего он ко мне прицепился? Врага во мне, блин, нашёл. Не пойму. Поначалу он же вполне нормально ко мне относился. Еще в те дни, когда я от Горшкова ушла. А затем его словно подменили. В чём причина такой ненависти? Может в том, что Иван Аркадьевич меня приблизил и помог в карьере? Но это же такая мелочь по сравнению с тем, как он тащит за собой Альбертика.
Где же я ему дорогу перешла?
Внезапно внутри меня вспыхнула такая злость, что аж в глазах потемнело, и я сжала кулаки так, что ногти больно впились в ладони.
А вот хрен тебе, Альбертик, а не мои разработки! Крепостное право давно уже отменили! И не тебе менять историю! И, тем более, мою жизнь!
Я грустно улыбнулась этим мыслям и пошла на обед.
В столовой вкусно пахло котлетами и было шумно. Две бригады наладчиков, которые явно припозднились со смены, долго выбирали, что взять. Они о чем-то горячо спорили с дородной поварихой в белом накрахмаленном колпаке, и очередь почти не двигалась. Я терпеливо стояла. Минуты тикали.
Наконец, другая повариха, ещё толще первой, выкатила тележку с раскалёнными противнями, пахнущими жареной рыбой. Мужики оживлённо нагрузили свои подносы и ушли рассаживаться за столики. Я выбрала рассольник по-ленинградски, котлету по-киевски, вишнёвый компот и салат из огурцов. Расплачиваясь в кассе, мельком взглянула на часы. Время обеда истекло, и сейчас я уже минут пять как должна делать доклад Альбертику.
Я неторопливо прошла к свободному столику, выгрузила тарелки и с аппетитом принялась за еду. Покончив с обедом, я развернулась и пошла на автобусную остановку. Пора заканчивать медосмотр.
Ах да, с этой работы я решила уволиться.
Я ехала в полупустом автобусе и смотрела в окно. Там мелькали магазины, тополя, жилые дома, тележки с мороженным, ясени, доски Почёта, киоски «Союзпечати», бочки с «Квасом» и люди. Всё смешалось в один пёстрый калейдоскоп образов. Вспомнилось, как только я попала сюда, в первые дни, мне всё здесь казалось унылым и серым. Теперь я отвыкла от красок моего прошлого мира и уже получаю эстетическое удовольствие от жизни здесь.
Я вздохнула. И мысли вернулись к насущным проблемам.
Значит так, сейчас добью квест с медосмотром. Насколько я поняла, у меня всё нормально, так что нужную справку я получу. Затем нужно сделать три вещи. Даже четыре. Одновременно.
Первая — уволиться с работы, отработать две недели спокойно, в общем, не дать Альбертику меня загнобить.
Вторая — устроиться на новую работу. Вопрос «куда?» даже не стоит. Вчера как раз Иван Тимофеевич предлагал идти в газету совместителем. Думаю, я вполне могу устроиться туда журналистом на постоянной основе. Тем более, образование я получаю филологическое. В крайнем случае — пойду в школу аниматором. То есть пионервожатой, конечно же.
Третья — получить права на вождение автомобиля. После того, как на руках у меня будет эта справка, останется парочка чисто формальных шагов, и я стану водителем!
И четвёртая — решить вопрос с настоящей Лидой. Бросать её я не собираюсь. Но здесь еще нужно изучить вопрос и всё спланировать правильно.
Как раз в этот момент автобус доехал до моей остановки, я вышла, вдохнула наполненный запахами крапивы и пыли воздух и прямиком направилась в психоневрологический диспансер. Легкий ветерок ласково ерошил мои волосы, обдувал лицо, весело щебетали птичка, светило солнышко, а я шла в дурдом и широко улыбалась.
На моё счастье, с остатком медосмотра я управилась довольно-таки быстро и уже через полтора часа выходила из здания, сжимая в руке заветную бумажку. Причём по старой привычке из моего времени выпросила в двух экземплярах. На всякий случай. Там поудивлялись, но дали.
Путь мой лежал обратно, в депо «Монорельс».
Сейчас забегу к товарищу Гашеву, отдам справку и узнаю, когда можно забирать права. Затем зайду в отдел кадров, напишу заявление на увольнение. К Альбертику идти не хочу.
Дожидаясь на остановке моего автобуса, я вспоминала встречу с Лидой. С настоящей Лидой. Увидеться наедине удалось буквально на пару минут.
— Ты, давай-ка, прекращай симулировать, — велела ей я твёрдым голосом. — Когда тебя подготовят к выписке, подойди к Тамаре Васильевне. Знаешь же её?
Лида кивнула, маленькие, заплывшие жиром глазки сверкнули радостью и надеждой.
— Я с ней договорилась. Она мне позвонит, и я за тобой приеду. Заберу тебя.
— Как-то аж боязно, — смущенно поёжилась Лида, плотнее кутаясь в безразмерный больничный халат.
— Понимаю, — вздохнула я. — Столько лет ты провела в этих стенах. Но ничего. Хватит уже. Пора теперь жить полной жизнью. Поживёшь пока в коммуналке на Механизаторов, адаптируешься. Займешься собой. А я как раз подумаю, куда тебя на работу устроить. Есть у меня кое-какие мысли.
— Но я же ничего не умею, — испугалась
