Тим в это время, размахивая кинжалами, оттеснял в сторону выхода двух других псов. Те, словно настоящие собаки, сперва прижались к ногам существа в дверях, а затем, будто повинуясь его приказу, атаковали снова — резко и отчаянно.
Выбросив вперед кинжал, Тим с хрустом всадил его подгнившие ребра по самую рукоять, а затем стал резать тварь вторым кинжалом, стараясь добраться до хребта. Я в это время ударом сапога отбросил ее собрата назад к дверям, приготовившись в следующий раз рубануть крикетом как следует.
Но в это время костяной монстр в дверях вновь испустил надрывный вой, от которого меня пробрала дрожь, а руки стали ватными и едва не выронили оружие. Воспользовавшись заминкой, чудовищный пес ринулся в атаку снова, а со стороны крыши послышался новый шелест тонких крыльев и стрекотание, не предвещавшее ничего хорошего.
В этот момент Вика, до этого не участвовавшая в схватке, издала яростный крик, сорвав с запястья кожаный браслет с вышитым узором. Секунду спустя темную залу трактира озарила яркая вспышка, а в руках у Вики очутилось нечто, похожее на огненную плеть, которую она выбросила с сторону атакующего пса. Тот не успел издать ни звука, мгновенно обратившись в кучу обгорелых костей. Следующая плеть ударила вверх, где из прорехи в крыше выбиралось черное насекомое. Переднюю половину существа будто слизнуло огнем в один миг, а остатки безжизненно рухнули на пол. Та же судьба постигла его собрата.
После этого плеть погасла, а Вика, плача от боли осела на лавку. В свете последней вспышки я успел заметить, что ее запястье покрылось волдырями, словно от сильно ожога.
Существо в дверях как раз перестало вопить и сделало шаг внутрь трактира, и я смог его рассмотреть. Похоже, виденного мною когда-то в лесу возле Кернадала усиленного скелета жители Урда смогли усовершенствовать еще сильнее. Монстр весь состоял из бугрящихся костяных наростов — на вид чрезвычайно прочных. Пуля из крикета, попав ему в грудь, сделала вмятину с расходящимися от нее трещинами, но большого ущерба не нанесла.
В эту-то вмятину я и врезал, размахнувшись так, что едва не вывихнул руку. Лезвие глубоко увязло в кости, сухо треснувшей, словно дерево. Существо покачнулось, а затем выбросило вперед костлявую руку, пытаясь схватить меня за горло.
Остановив его руку своей и увернувшись от противно щелкнувших зубов, я вырвал топор из его груди и попытался нанести новый удар, но теперь уже тварь сама схватила меня за руку, больно сжав запястье костяными пальцами.
Пустые глазницы существа уставились в мои глаза. На секунду в них что-то сверкнуло, метроном в голове заработал быстрее, наращивая громкость, а существо разинуло безгубый рот для нового крика. Я же воспользовался заминкой, чтобы вызвать красную сеточку телекинеза и захватить ею тонкую, состоящую почти из одного хребта шею твари. Отчаянное усилие, от которого перед моими глазами поплыли фиолетовые круги — и хребет твари треснул пополам, а секунду спустя мертвец осыпался на пол безжизненной грудой костей и плоти, а я бросился наружу.
На улице ветер бросил мне в лицо пригоршню мокрого снега, и я на секунду приостановился, соображая, куда бежать. Чутье на нежить не относилось к числу моих прокачанных навыков, да и тот, кого мне предстояло найти в обступившем трактир лесу, нежитью вовсе не был. Это был человек, егерь, такой же, как я. И он был совсем недалеко — полноценно управлять тварями с большого расстояния не вышло бы. Это не то же самое, что гнать огромную волну мертвых на Кернадал — тут более тонкая работа.
Сжав пальцы, я вызвал лезвие — синее с красным языком пламени посредине — и стал водить им из стороны в сторону. Где ты? Кто бы ты ни был, я должен тебя почувствовать сейчас. Ты пришел за моей жизнью — ну, так попробуй возьми ее.
С этой мыслью я вышел прямо на дорогу — туда, где меня лучше всего было бы видно из леса. Я был почти уверен, что некромант, где бы он ни был, сейчас меня видит. И мучительно думает — стоит ли обнаруживать себя.
Его послали покончить со мной. Он натравил на меня свою нежить, но не преуспел. И вот теперь выпал отличный шанс — вот только повезет ли ему?
Попасть в мишень в темноте, среди валящего с неба мокрого снега, тоже не самая простая задача.
Ну же, попробуй, рискни.
Слева от меня, в кустах орешника, грохнул выстрел. Пуля с противным воем пронеслась в считанных сантиметрах от моего затылка. Что ж, попытка была неплоха.
Резко, с места, я рванулся в сторону куста, вокруг которого расплывалось облачко порохового дыма. Шелест листьев подсказал мне, куда побежал сидевший там человек — вверх по склону небольшого холма, в сторону от дороги.
Я бросился следом, моля всех восьмерых Мучеников о том, чтобы не переломать себе ноги в ночном лесу. Человек в черном плаще, бежавший впереди меня, не уступал мне ни в скорости, ни в ловкости. Он уверенно перемахивал через поваленные деревья, легко взлетел по склону вверх и пару раз едва не скрылся из виду, растворившись во тьме.
Но я не отставал. Способности егеря позволяли мне неплохо видеть во тьме, а торопливые шаги на хвойной подстилке было слышно хорошо. О, если бы у меня оставался еще заряд в крикете — со своими способностями, я наверняка мог бы всадить пулю в эту мразь, даже на бегу и в темноте. Но увы — стрелять было не из чего.
Земля здесь промокла от дождей, а зимним морозом ее еще не схватило, да, наверное, и не схватит в здешних теплых местах. Пару раз я едва не шлепнулся в грязь, на чем моя погоня, вероятно, и закончилась бы. Но в последний момент мне удавалось удержать равновесие, схватившись за ветку.
Листья хлестали мне по лицу, вдобавок дождь еще усилился, а я стал чувствовать, что задыхаюсь, и мне стало ясно, что еще немного, и я, все-таки потеряю противника из вида. Он как раз достиг широкой поляны, бросившись бежать к другому ее краю, я же осознал, что, дав ему добежать до чернеющей полосы леса, упущу его навсегда. Остановившись, я вновь вызвал телекинетическую сетку, постаравшись сконцентрировать ее на сапоге врага. В лесу, когда фигура противника то и дело скрывалась за деревьями, мне бы это ни за что не удалось, но на открытой местности у меня появился шанс.
Я попытался захватить ногу сеткой, но она лишь рассыпалась беспорядочной паутиной красных линий. Еще одна попытка — и снова неудача. Черная фигура уже почти добралась до противоположной кромки леса, а я провожая ее взглядом, полным бессильной ярости, решил попробовать в последний раз — на следующую попытку времени не осталось.
Красные линии появились перед моими глазами, и я попытался ухватиться ими за каблук сапога, который мне отсюда было уже плоховато видно, но вместо этого они, моргнув, окутали сеткой плащ беглеца. Собрав всю свою силу в кулак, я отчаянно дернул плащ на себя, и человек, не добежав нескольких шагов до спасительных зарослей, опрокинулся на спину, глухо вскрикнув и взметнув грязные брызги.
Конечно же, он тут же оперся о землю и стал подниматься на ноги, но секундной заминки мне хватило. Рванувшись вперед, я в несколько отчаянных прыжков преодолел расстояние между нами, и ухватил его за ворот плаща, готовясь прижать лезвие крикета к горлу.
Лишь на секунду я успел увидеть его лицо — знакомое, конечно же. Я догадывался, кто это будет, хотя и надеялся, что это будет кто-то из новых, кого не так жалко будет пытать при необходимости.
Но нет, передо мной было бледное от страха и испачканное осенней грязью лицо Андрея. Что-то во мне надорвалось при виде его — я сразу же подумал об Олеге, который, возможно, прямо в эту секунду умирал в грязном трактире от укуса твари, насланной его собственным сыном. Знает ли Андрей, кто был там со мной? Скорее всего, нет.
Но сказать об этом посланцу Ника я не успел. Едва показавшись мне, лицо Андрея превратилось в отвратительную маску смерти — стало стремительно разлагаться, чтобы через считанные секунды превратиться в оскалившийся череп.
Он ушел от меня тем же способом, что и в прошлый раз — там, в Клугстере. Вот только на сей раз я знал, что он все еще жив.
