* * *
Толпа собралась на площади перед воротами, которую перед этим расчистили от возов и мусора. Несколько сотен людей — многие в оборванной, не по-зимнему легкой одежде — сгрудились напротив надвратной башни, взволнованно гудя, словно потревоженный улей.
Я подошел к обшарпанному зубцу крепостной стены и остановился, разглядывая этих людей, смотревших на меня с надеждой, но и с некоторым недоверием. Кажется, они ожидали увидеть кого-то постарше меня, и теперь испытали разочарование: и это-то и есть тот самый егермейстер?
Но я успокоил себя тем, что для этих людей, выросших в средневековом мире, социальное положение человека намного важнее, чем его возраст. В конце концов, все они именовали своим мудрейшим повелителем мальчишку, от горшка два вершка, и не видели в этом ничего странного. Я же для них, хоть и мелкий, но, все же, лорд — пусть и никак не свыкнусь до сих пор с этой мыслью. А значит, имею право смотреть на них сверху вниз, в том числе и буквально — с крепостной стены.
— Тихо! — гаркнул своим хриплым голосом Матвей, а затем закашлялся, прижав ладонь к горлу. — Его высоко… инородие… гх… говорить будет!
— Приветствую вас, — произнес я в наступившей тишине. — Меня зовут Руман из Брукмера, я егермейстер Кернадала.
Последние остатки разговоров стихли, и я увидел, как сотни глаз уставились на меня с любопытством и напряженным ожиданием. Некоторые старались привстать на цыпочки, чтобы рассмотреть человека, о котором столько слышали. Где-то в заднем ряду отец подсадил мальчишку лет шести на плечо.
Взглянув на это озеро из человеческих голов, я отчетливо осознал, что не могу их подвести и разочаровать. Что я теперь в ответе не только за десятки егерей, но и за этих людей тоже. Эта мысль на секунду заставила меня сгорбиться, словно я взвалил на плечи тяжелый мешок.
— Мне сказали, — продолжил я, — что многие из вас пришли в это место в надежде на защиту. И с этой минуты все вы находитесь под защитой егермейстера.
Мне показалось, что Матвей за моей спиной едва не подавился. По толпе пробежал взволнованный шепот. Подумалось, что вот-вот раздадутся радостные крики, из-за которых я не смогу договорить.
— Но эта защита не дается просто так, — проговорил я скороговоркой. — С этой минуты каждый, кто хочет иметь защиту, должен трудиться.
— Вот этот человек, — я указал на стоявшего слева от меня Морионе, –сегодня отберет мужчин для охраны замка. Господин Матвей, которого вы все хорошо знаете, отберет из оставшихся тех, кто будет ухаживать за крепостью и лагерем. Из остальных, включая женщин, госпожа Гульда выберет тех, кто поможет ей со стряпней и уборкой, а также охотников и сборщиков хвороста. Все будут работать и вносить свой вклад. За все это я обещаю еду — насколько ее хватит — и безопасность — доколе есть те, кто держит в руках меч. Это все, что я сегодня могу вам пообещать.
— А дети⁈ — раздался в толпе озабоченный женский голос. — Дети-то как⁈
— Дети с сегодняшнего дня живут все в крепости, — объявил я. — Госпожа Гульда выберет тех, кто будет за ними следить. Им я выделю помещения в дальней башне, включая свой кабинет и спальню. Их тоже будут кормить, пока есть еда. Кто постарше — привлечем к работам.
— А точно защитите? — послышалось откуда-то сзади. — На вас вся наша надежда! У нас теперь ни домов, ничего!
— Клянусь! — ответил я. — Девиз Кернадала — не бросать доверившихся.
Откровенно говоря, девиз я придумал только что.
* * *
Вид у Матвея был кислый.
— Зря ты их так обнадежил, — он покачал головой, разгребая снег носком сапога. — Лучше бы было их куда-нибудь сплавить.
— Куда? — спросил я. — Дороги замело, идти им некуда.
Матвей раздраженно пожал плечами.
— Я все понимаю, — ответил он. — Но мы ведь тоже не обязаны всех спасать. Мы же не святые угодники, в самом-то деле?
— В общем-то да, — ответил я. — Но, боюсь, нам придется побыть тут за них какое-то время.
— Ну, окей, — ответил он. — Тогда с тебя план, как накормить кучу народу пятью хлебами. В идеале еще бы научиться превращать воду в грушевку, а то у нас как раз кончается. Ладно, я пошел набирать себе помощников, а то западную стену надо бы укрепить, да и частокол вокруг всего этого вертепа не помешает. Прямо завтра с утра и начнем.
Едва он удалился, скептически покачивая головой, ко мне приблизился наблюдавший за нашим разговором Морионе.
— Ты отлично все придумать и сказать, — похвалил он, хлопнув меня по плечу. — Теперь дела идти… словно масло, да? Теперь только нужно хотя бы несколько деревень… это… взять в захват, да?
— Каких деревень, ты о чем, капитан? — спросил я.
— Один замок — нельзя, — Морионе покачал головой. — Еды нет — голод, все разбегутся. А вот деревни бесхозные подмять — и отлично. Сейчас война –бесхозных много.
Пару секунд я обдумывал предложение.
— Нет, захватывать деревни мы не будем, — ответил я, но без особенной уверенности. Ревизия припасов Кернадала привела меня в уныние — было совершенно очевидно, что еды хватит недели на три — и то если отчаянно ее экономить. А потом? По кернадальской дороге мы прошли едва-едва: завалы снега доходили кое-где Джипу до брюха. Даже если мы достанем где-то зерно и скот, как их доставить сюда до весны?
Вопросы падали на меня один за другим, придавливая к земле. Я спускался по холодной винтовой лестнице, чувствуя, что меня будто затягивает какой-то водоворот.
Но едва открыл скрипучую дверь и вышел на крепостной двор, как столкнулся внизу с Матвеем, который, оказывается, никуда не ушел, а, дожидаясь меня, переминался с ноги на ногу возле крепостных ворот.
— Я это… еще о чем хотел попросить, — начал он. — Ты с Ксай бы еще поговорил, что она вообще думает. Ты как уехал — она почти не выходит на свет божий. Восстановила лабораторию, которую тогда нежить разгромила, и теперь сидит там почти безвылазно. Кто ее знает, о чем думает?
— Так сам бы поговорил, — сказал я, пожав плечами. — Она не кусается. Ну, почти.
— Ты знаешь, я на нее как взгляну, так мне как-то не по себе становится, –ответил Матвей, передернув плечами. — Все-таки, она была там в Урде, с теми… и кто ее знает…
— Ксай — мой друг, — ответил я. — Я кого угодно скорее заподозрю в работе на Ника, чем ее.
— Да я и не говорю, что она непременно на Ника работает, — Матвей отвел глаза. — Но ты оставил меня тут за главного, и я хотел держать все под контролем. А какой тут контроль, когда не знаешь, что человек выкинет завтра? По ночам у нее там свечение какое-то. Один раз такой дым повалил, что я думал — пожар. А на днях она вообще драконом обратилась и куда-то улетела — народ два дня только об этом и говорил, стариков чуть кондратий не хватил и вообще едва бунта не было.
Матвея можно было понять. Раненный еще в самом начале сражения за Кернадал, он провел большую его часть, запертым в погребе, и о случившемся дальше знал только из рассказов. История появления Ксай в виде лазурного дракона была настолько фантастической, что он, кажется, не особенно в нее поверил.
* * *
Когда я поднялся на верхний этаж башни, которую когда-то занимала Степина лаборатория, то обнаружил дверь комнаты открытой. Ксай сидела прямо на подоконнике в легкой куртке, и я даже поежился — никакого стекла здесь не было, она сидела на самом ветру. Впрочем, вспоминая ее в Урде, я подумал о том, что ей, наверное, не привыкать.
При моем появлении Ксай улыбнулась и хлопнула ладонью по подоконнику рядом с собой. Я уселся рядом с ней на холодный камень.
— Привет, — сказала она, поправив синюю прядь волос. — Здорово, что ты вернулся. Как в Карнаре? Король нам поможет?
Я покачал головой.
— Плохо все, — сказал я. — Рассчитывать надо только на себя. Зима будет тяжелой. Весна, наверное, еще тяжелее. Если мы до нее доживем.
