за собой массивную дубовую дверь. Его тихий разговор эхом разносился в полупустых коридорах Кремля. А следом послышался нарастающий смех, перерастающий в истерический хохот. Все сидящие в кабинете переглянулись, но удержались от комментариев, ожидая возвращения Михаила. Тот вернулся спустя пять минут, утирая слёзы из уголков глаз и сдерживая последние смешки:
— Отбой, господа! Нашлись наши нипонцы! Теперь осталось придумать как их выкурить из дирижабля на высоте нескольких километров над Уральскими горами.
* * *
Неделю Кирана питалась только мясом изумрудного пятиуровневого змея, бульоны на завтрак, жаркое на обед и солонина на ужин. Охотнице казалось, что она вскоре сама зашипит, не хуже змеи, но результаты впечатляли. Слабость ушла. Мышцы пришли в норму после двух месяцев неподвижного лежания. Старая Нарва диву давалась, наблюдая за процессом выздоровления приёмной дочери, во всём помогая и поддерживая ту. На седьмой день Кирана принялась за привычный комплекс разминки и с удивлением поняла, что он даётся ей даже легче, чем раньше. Тело, словно залежавшись за два месяца, требовало физической нагрузки.
Сейчас их уединение сыграло на руку охотнице. Они жили на границе с Ледяными пустошами, и никто не мог видеть странностей, происходящих с Кираной. А странности эти начались практически сразу, стоило ей начать тренироваться.
Оказалось, что две полярные магии не просто живут внутри её тела, но и попеременно прорываются наружу. Впервые так случилось, стоило Киране выйти на пробежку. Она просто не почувствовала холода. Кожа охотницы покрылась изморозью, которая, впрочем, никак не мешала ей. Выполнив весь комплекс упражнений, девушка хотела была вернуться домой, но ощутила нежнейшее прикосновение к коже. Касание было невесомым, но вызвало просто бурю ощущений в теле. Дрожь, предвкушение, возбуждение. Чувства настолько дикие и необузданные, что невозможно было поверить в их естественную природу.
В старых преданиях говорилось, что давным-давно духи стихий выходили к смертным женщинам и соблазняли их. От подобных союзов рождались элементали. Раньше Киране нравились подобные сказки, вот только повзрослев, она стала задаваться вопросом: а что же случалось с бедными девушками после рождения элементалей? Что-то подсказывало, что выживаемость рожениц после таких союзов стремилась к нулю.
— Кто здесь? — хотела крикнуть Кирана в ледяное безмолвие, но горло издало тихий хрип. Спазм перехватил дыхание, сжимая лёгкие. Каждый вдох давался с огромным трудом. Движения замедлились, будто она шла сквозь толщу воды. Реальность перед глазами расползалась лоскутами, тут же замерзающими ледяными осколками и разлетающимися вдребезги. Утонченная вязь изморози на коже сменилась громоздкими наростами льда. Они сковывали тело сплошным доспехом, мешая двигаться, дышать, жить.
Кирана не паниковала. Почему-то ей не было страшно. Движение голубых искорок под кожей завораживало. Красных практически не было, лишь где-то под сердцем тлел едва заметный уголёк, заключённый в ледяную тюрьму.
«Так вот ты какая, магия холода! Защитница, красавица! — охотница разговаривала с собственно магией, как с Арвой в своё время, хвалила, ласкала, приручала и приучала к себе. — Благодарю, что выбрала меня своим вместилищем! Это большая честь для меня!»
Возможно, Киране это показалось, но доспех будто стал тоньше и изящнее, в местах сочленения и вовсе превратился в субстанцию, аналогов которой охотнице не приходилось видеть. Ближе всего подходило сравнение с жидким льдом, но такого ведь просто не существует. Или существует? Девушка попробовала присесть в доспехе, пробежаться, сделать кувырок, и с удивлением поняла, что тот легко подстроился под тело, не сковывая движения, а напротив придавая им лёгкости и скорости.
Охотница прислушалась к собственным ощущениям. Её переполняло чувство удовлетворения и правильности происходящего. Казалось, что она может свернуть горы, расколоть извечные льды и возвести снежные города посреди пустошей. Но ощущение могущества было недолгим. Спустя пару минут в груди полыхнуло с такой силой, что доспех разлетелся в пыль, а саму девушку скрутила дикая боль. Кирана закричала. Огонь кипятком разливался по венам, пожирая остатки благословенной изморози. Где-то вдалеке послышался вой Арвы, спешащей на помощь подруге, но охотница его уже не услышала.
— Отбой, господа! Нашлись наши нипонцы! Теперь осталось придумать, как их выкурить из дирижабля на высоте нескольких километров над Уральскими горами.
Тишина стала мне ответом. Я, конечно, понимал, что новости окажутся неожиданными, но последующей реакции предугадать не мог.
— Михаил Юрьевич, вы подозрительно осведомлены о планах и действиях нипонцев, — хмурясь, ответил император. — У вас есть пять минут, чтобы объясниться, иначе я стану подозревать вас в причастности к иностранной операции.
Неожиданный поворот событий. Престолонаследник явно не мог определиться, на чьей он стороне, резоны отца были понятны, но и хорошее отношение ко мне ему явно мешало. Подорожниковы тяготели ко мне, Медведев, на удивление, даже не злорадствовал, а хмуро буравил взглядом Петра Алексеевича, внутренне не соглашаясь с его точкой зрения. А Тэймэй и Агафья напряглись и приготовились к нападению. Об этом я узнал, когда девушки, не сговариваясь, перешли на кровную связь:
— Я создам твою копию по команде, — услышал я спокойный и сосредоточенный голос Тэймэй.
— Уходи, я прикрою! — последовал резкий приказ от вампирши. — Благодарность неведома императорской семье.
— Спокойно, господа! — постарался я успокоить всех и сразу. — Пару минут назад мне позвонила баронесса Мария Петровна Белухина, сообщить, что зарезервированный за мной дирижабль для экспедиции на север под управлением её дочери Ксении был экспроприирован под нужды императорской семьи, а именно Её Императорского Высочества Марии Петровны Кречет. Выше названная особа ранним утром сего дня прибыла к воздушному причалу и именем Императора потребовала отвезти её делегацию ни много ни мало, а в Японскую Империю для решения острых политических вопросов. Ксения Андреевна воспротивиться воле принцессы не посмела, однако же предупредила мать, что не сможет выполнить взятые передо мной обязательства, о чём мне и поспешила сообщить Мария Белухина.
В оглушительной тишине послышался сперва первый робкий смешок, затем ещё и ещё, и спустя минуту Его Императорское Величество хохотал до слёз, утирая их из уголков глаз.
Остальные присутствующие недоумённо взирали на развеселившегося императора. Я, признаться, его понимал целиком и полностью, ведь сам пять минут назад хохотал над превратностями судьбы. Такое ощущение, что где-то там в божественной канцелярии нам сильно благоволили, раз единственным свободным дирижаблем для побега оказался наш.
Пётр Алексеевич, наконец, отсмеялся и махнул рукой в нашу сторону:
— Идите уже, а то так, неровен час, вам и император японский позвонит отчитаться о прибытии на свою территорию беглецов, — хохотнул император и уже более серьёзным тоном добавил, — Дмитрий Фёдорович, берите в охапку Орлова и снимайте с дирижабля наших узкоглазых гостей, но только так, чтобы Ксения Андреевна и её птичка целы остались. Агафья Петровна, вас неволить не стану, пожелаете, можете присоединиться к веселью. Раз
