нельзя доверить бабам! — следующая фраза рассекла кабинет.
В первом донесении говорилось, что Борис назвал своей женой какую-то испорченную девку из Царевых. Так мало того, вокруг него вьется дочь генерала Долгорукова. Кто-то предполагает, что Солнцев стал человеком подполковника Трутня. Даже этого уже более чем достаточно, чтобы Марковы не смогли приблизиться к ублюдку.
Во втором послании написано о том, что Солнцев стал собственником нескольких жалких клочков земли в Тобольске. Это не проблема, мусору подобает владеть помойкой. Но Титовы… Они вернули ему земли, которые Марков продал им, когда женился на матери Бориса. Так мало того, будущие контракты под вопросом.
Как гаденыш смог надавить на этот род?
— Ты должен был подохнуть! Решил поиграть со мной, мальчишка? Хорошо… — взял со стола листок бумаги Иван Михайлович.
Он писал одному своему старому знакомому, тот должен ему жизнь. Самое время возвращать долги. Пусть решит проблему с Борисом и получит свободу. Когда послание было завершено, мужчина вызвал слугу и наказал лично доставить сообщение.
Скоро ублюдка не станет, и тогда план Маркова будет завершен.
* * *
Генерал Долгоруков получил послание от дочери
Софья сообщила, что она была с Солнцевым, когда тот оскорбил генерала Вяземского. Потом появился Трутень и схватил Матвея Максимовича.
— Снова Весемир? — выдохнул Долгоруков. — Плохо…
Семен Аристархович достал трубку и закурил. С дочерью ничего не случится, Вяземский даже на нее не рыпнется, ведь сам знает, что столько информации может всплыть. После такого ему точно не сносить своей головы. Так что об этом можно не беспокоится.
И опять происходит из ряда вон выходящщее, и снова замешан Солнцев… Это не к добру. В части смена власти и прорыв, теперь Тобольск. Где бы ни появлялся этот малец, возникают проблемы и неразбериха.
Семен Аристархович еще раз себя похвалил, что получил клятву с Бориса. Верно он тогда подметил, что Трутень заинтересовался пареньком, и теперь Солнцев в его руках. Главное, правильно использовать мальчишку.
Генерал еще раз взял послание своей дочери и прочитал, как она пишет о пареньке. Слова, она специально их так расставила?
— Не может быть! — удивился Долгоруков.
Софья, ее манеру говорить и писать отец знал отлично. Между строк улавливалось восхищение и интерес. Чтобы его дочь увлеклась каким-то сосланным из вымершего рода? Что-то тут не так.
— Не дай бог ты свои ручки к моей дочурке потянешь! Я сначала отрублю то, что у тебя болтается, а потом и грабли, которые ты распустишь, — выплюнул табак, прилипший к губам, генерал.
В послании дочери смущало, что она ничего не написала о своих планах. С Карповым вопрос улажен, честь оболтуса-сына восстановлена. Сколько раз уже жалел Семен Аристархович, что Славик не такой, как Софья? Как так получилось, что у генерала непутевый сын?
Это все жена! Когда Долгоруков переключился на дочь, та всем своим бабским теплом испортила пацана. А может, это он виноват, что пожалел его и не отправил на стену к Софье? Сейчас уже не разберешь.
Главное, вопрос с женитьбой улажен.
— Войдите! — приказал генерал.
В кабинет зашел его слуга Лука.
— Отправь проверенного человека к Тобольск, чтобы следить за Софьей и Солнцевым. Доклад каждую неделю мне на стол. И пусть это будет тот, кого не знает моя дочь.
— Слушаюсь, генерал, — поклонился слуга. — Еще какие-то распоряжения?
— Да! — покрутил трубку в зубах Долгоруков. Отцовское сердце чувствовало, что необходимо как-то отгородить Солнцева от Софьи. — Нужно сделать так, чтобы Борис Иванович выполнил свое слово, данное мне. Пора молодому человеку уже завести жену. Надави на нужных людей, пусть поднимут этот вопрос, который дойдет до Трутня.
Лука, склонившись, закрыл дверь и удалился. Семен Аристархович улыбнулся, так он и дочь убережет, потому что знает, насколько она ревнивая и собственница, еще и Весемиру нагадит.
* * *
— Боря! Поздравляю тебя! — подошел ко мне Владимир. — Ты… просто нечто… Победил мастера! Что же ты использовал?
Открыл рот, и не получилось ничего сказать. Но Борзов взбодрился.
— Нужно передать данные профессору, еще он должен тебя осмотреть. И вообще, ты можешь сказать, какие у тебя ощущения после приема эликсира? Ну, чего молчишь? Обиделся? — схватил меня за плечи Владимир. — Прости! Даша… Я не ожидал, что после того, как мы снова встретимся, она оставит меня. И…
Поднял руку и с силой надавил указательным пальцем ему на губы. Достал! Уже развернулся, чтобы направиться в ресторан, как ко мне подошел Чалый.
— Босс! — позвал он. — Я тут хотел с тобой перетереть. Это важно!
Ну, конечно, всем нужно со мной поговорить, когда я голос потерял. Кивнул, и мы отошли в сторону.
— Симба, тут такое дело… — замялся рыженький паренек. — В общем… Сука, как же тяжело! Ладно… Я, чтобы как-то выбраться из этой помойки и получить шанс на нормальную жизнь, мне и пацанам…
Тут Чалый замялся, вспомнив своих ребят. Дернул щекой в попытках прогнать навалившиеся чувства.
— Крыса я! — сказал он шепотом и опустил голову. — Но даю слово, что стучал той девке-следователю до того, как узнал, кто ты такой и что можешь. Пацаны не в курсе были, и паханы тоже. Она обещала нас устроить на завод, там коммуналка, понимаешь, нормальное жилье. Еда. У Сявы сестра, я хотел, чтобы у нее был шанс. У нас всех…
Точно! Когда пареньку изменили память, то как-то, я даже не знаю, как, всучили новую жизнь в трущобах и сестру, о которой он заботился. Вот Варваре будет увлекательно узнать, что у ее братца уже есть родня!
— Тебе мерзко? Ты за нас рискуешь, жопу надрываешь, а я крыса и стукач! — уже совсем жалостливым голоском произнес Чалый. — Понимаю, не хочешь со мной говорить, с такими, как я, западло. Можешь меня прикончить. Я заслужил.
Выдохнул. Что ж вас всех на разговоры-то проперло? Переживал ли я, что рыженький барабанил Авдеевой? Ну, кроме того случая, когда нас почти накрыли в театре. По-хорошему, его правда нужно… Хотя он не знал, кто я, просто хотел нормальной жизни себе и своим людям.
Посмотрел на него и рукой поднял его голову. Потом жестами показал, что мне нужна бумага и ручка. Чалый сначала не понял, пришлось повторить. Сука, как же неудобно!
Рыженький куда-то метнулся и через пару минут принес папку — видимо, у кого-то одолжил. Я написал ему:
«Расслабься! Ты не причинил мне вреда. Продолжай работать на меня, и все будет хорошо. Но если еще раз подставишь, поверь, смерть, которую ты тут увидел, покажется для тебя подарком. Твой друг Сява, у него сейчас дела. Когда он закончит, уверен, что найдет тебя и сам все расскажет».
С чтением у Чалого было не все хорошо. Или у
