— Заходите, вас ждут, — позвал меня адъютант.
Михаил Петрович, видать, чертей давал всё время, пока шло совещание. Вон, волосы даже всклокоченные, лицо красное.
— Чайку, может? — спросил я по старой памяти.
— Да тут… — махнул он рукой. — Водки бы стакан, а потом второй сразу. Расстрелять парочку баранов, чтобы другие шевелились хоть немного! Элементарные же вещи втолковывать приходится! Сколько можно, а? Ладно, что у тебя?
— Вчерне если — завтра готовы будем. Людей подтянуть надо немного, но начинать можно сейчас. Встречался утром с Мельниковым.
— Как он? — сразу влез с вопросом Кирпонос.
— Хорошо поговорили, он мне своего сотрудника прикомандировал, грамотный, опытный. Воевал. Понимающий. Я, признаться, боялся, что будет Безлюдько какой-нибудь.
— Это кто такой?
— Да был у меня куратор, когда операцию готовили. Я, конечно, сглупил немного, но он ко мне как к мусору относился.
— А из-за чего конфликт произошел?
Странно, конечно, что он таким интересуется. Дело прошлое, да и не привело это ни к чему. Но я рассказал — и про предложение свое, и про ответ его, весьма обидный.
— Эх, Петя, — протянул Кирпонос. — Учить тебя надо еще… Ты мне скажи, сколько раз ты мою жену видел?
— Вживую — ни разу. На фотографии разве что.
— А дочерей?
— Ничего о них не знаю даже.
— Ты пойми, это ведь не потому, что я их не люблю, или видеть не хочу. Просто… всё может случиться, понимаешь? И в случае чего — пусть лучше скажут, что про семью не вспоминал даже, и не виделся с ними. Дошло?
— Спасибо за науку, Михаил Петрович. Не подумал даже… в этом направлении.
— Так что этот, как его, Безлюдько, да? Он тебе дельный совет дал. Семью и службу не путай никогда, от этого всем только лучше будет. Может, грубо, но по делу. Встретишь его, поблагодари.
* * *
В приемную мы вышли вместе — Кирпонос куда-то собрался в здании пойти. Он сказал что-то на ходу адъютанту Вите, а я замешкался, не пошел за ним, потому как увидел кое-что интересное. Сюрприз, однако! Причем приятный во всех отношениях. Потому как за столом начальником телефонов восседал мой старинный приятель Аркаша. В недрах стола поиски вел, и не только на меня внимания не обратил, но и на комфронтом тоже.
— Вы, товарищ лейтенант, не много ли о себе возомнили? Встаньте, когда к вам обращается старший по званию! Завтра же в маршевую роту! На передовую! Молчать, кого спрашиваю!
Напарник Аркаши смотрел на это в полном недоумении. Я здесь уже не в первый раз прохожу, и до этого на всякие фокусы, связанные с чинопочитанием, внимания обращал мало. А тут… Но когда Масюк показал трюк с перепрыгиванием стола, а потом последовали обнимашки перед дверью комфронта, удивление его достигло предела.
— Петька! Здорово, чертяка! Вот это встреча! Давай по кружечке чаю! Сейчас, минуточку! У меня шоколад есть, генеральской колбаски по шматочку отрежем, он и не заметит. Витя, не в службу, сообрази нам, ну ты знаешь, — обратился он к напарнику. — Сто лет человека не видел просто, извини.
— Так я у вас часто буду появляться, — порадовал я Масюка. — Назначен помощником по особым поручениям.
— Вот так, отъедешь на неделю, вернешься, а без тебя уже и Берлин взяли, — возмутился Аркадий. — Пропустил самое интересное, как всегда.
В приемную быстро вошел один из командармов, которых я видел перед совещанием. Ему и бегать не надо, с таким-то ростом. Наверное, повыше меня чуть не на голову, а я по жизни если не правофланговым был, то близко к этому.
— Никого нет? Доложите, я там планшет свой забыл.
А здоровья в товарище генерале не особо много. Бледный, на лбу пот крупными каплями, одышечка.
— Вышел он, скоро вернется, — сообщил Витя. — Без него никак не можно…
— Ну мне нельзя, так сам зайди. Возле окна, на спинке стула висит. Давай, времени нет совершенно! Не стойте, садитесь. Чаёк у вас? А налей и мне, замотался совсем уже.
Генерал выхлебал кружку кипятка, закусывая сушками. И вправду спешил, видать. Но поблагодарить не забыл. Встал, забрал свой планшет, и ушел.
— Это кто хоть был? — спросил я у Масюка.
— Так Рокоссовский. Он перед войной, — тихо, чтобы никто не слышал, рассказывал Аркадий, — сидел года два. Но потом оправдали, в звании восстановили. А под Москвой ранили его, тяжело, вот недели две как из госпиталя. Вишь, не до конца долечился еще, а на службу подался.
* * *
Домой я пошел пешком. Тут идти… Рассказывать больше. Пропуск у меня есть, пистолет — тоже. А вечером после службы очень даже полезно ноги размять. Особенно если целый день не физподготовкой занимался, а задницу своим весом давил. Так что полчаса от силы тут шагать. Главное, не по проезжей части, а то вот так задумаешься, и чья-нибудь машина тебя по асфальту размажет. Светомаскировка ведь. А к передвижению без уличного освещения я привычный.
Патрули, однако, центр города шерстят знатно. Один на Арбате попался, второй — когда на Чайковского повернул. Хорошо, что пропуск у меня такой, что ни у кого даже намека на вопрос возникнуть не может. А потом уже меня никто не беспокоил. Небо ясное, облаков почти не было, и я под лунным светом тихонечко шел, обдумывая завтрашний день. Первое задание, как-никак. Поехать под Вишеру, посмотреть на одно место. Считай, прогулочка на пару-тройку дней — пока туда, пока назад, да на месте еще неведомо сколько… Ладно, с чего-то надо начинать.
За этими думками я прошляпил свой поворот с Чайковского, но возвращаться не стал, пошел к Малому Конюшковскому переулку. Там и крюк совсем маленький получится, пара десятков метров, не больше.
— Слышь, дядя, закурить не найдется?
Откуда это хоть? Мелкий пацаненок, лет десяти, наверное. Что он на улице в это время делает? Дома пора сидеть, комендантский час же.
— Не курю, — ответил я, и попытался обойти застывшего передо мной мальчишку.
— А ты не спеши, — мне в поясницу уперлось что-то твердое. — И руками не сильно… Шинельку снимай… И котлы тоже.
Вот это попал! Центр Москвы! На пороге дома, можно сказать! Охамели бандюки! И что же мне, теперь до исподнего раздеваться?
— Сейчас, ребята, не надо делать глупостей, я всё понимаю, одну секунду…
Я вроде как от страха путался в пуговицах, а сам доставал свой ТТ. Одно только хреново — патрона в стволе не было, и мне надо было выиграть время, чтобы сделать первый выстрел. Что там у этого гаврика? Наган, скорее всего.
Подошли еще двое — в надвинутых шапках, воротники пальто подняты. Ну извини парень, тут уже деваться некуда — я накрыл наган рукой сверху, за барабан, больши пальцем перед курком, ударил в пах ногой. Пацан охнул, попытался выстрелить. Но я продолжал удерживать барабан, вытаскивая ТТ. Наа… Пистолет сам по себе оружие — особенно его рукоять. По лбу, наган в сторону, в кусты, и бежать.
— Стой, сука!
Я дернулся вправо, влево, раздался первый выстрел. Мимо! Черт, как же скользко. Ладно, в эту игру можно играть вдвоем. Я передернул затвор, развернулся. Бам, бам. Выстрелы больно отдавались в ушах. Отвык. На фронте эта долбежка становится постоянным фоном, а вот в мирном городе… Не попал. Да и не стоило ожидать. Почти на бегу, без подготовки, в темноте… Фигуры рыскнули в сторону, один присел на колено. Сейчас будет стрелять. Я укрылся за ближайшим деревом. Черт, какое же оно тоненькое, прямо хоть живот втягивай. Разожрался на шоновских харчах, когда вся страна сидит на пайке. Бам, бам. Щепка больно впилась в щеку, потекла кровь. Так, восемь патронов, два я отстрелял, запасной обоймы нет. Вот такой я раздолбай.
Бам, бам… Это уже я ответил. Опять мимо. Да что за черт⁈ Бандиты начали отходить и тоже так, грамотно. Один прикрывал другого. Дезертиры, что ли? Успели повоевать? Тонкое дерево было плохой защитой, я рухнул на землю. Выставил руку с пистолетом, уже в молоко пальнул несколько раз. Просто, чтобы обозначить себя и пугнуть дальше. Пусть сваливают, я не Вильгельм Телль дуэлировать в темноте.
