— Я чем могу помочь?
— Создашь передовую группу штаба. С соответствующими полномочиями. Станешь моими глазами и ушами на фронте. Докладывать каждый день, вот тебе контакты местного начальника НКВД, — генерал записал на бумажку телефон и фамилию. — Свяжешься с ним, узнаешь обстановку.
— А сейчас там кто? — поинтересовался я.
— Мерецков, Кирилл Афанасьевич. Он руководил Волховским фронтом.
Ехать туда сильно не хотелось. Про будущего маршала я слышал, что вроде как в начале войны он пару месяцев был под следствием, но потом его освободили по приказу Сталина. Лезть в чужой монастырь сильно не хотелось, я там буду только дразнить своим присутствием всех подряд. Зачем оно мне?
— Может… мы вместе поедем, Михаил Петрович? Что я там делать один буду? Скажете тоже — передовая группа при штабе. Я там не знаю никого, полномочия мои птичьи. Задачи группы тоже, — я изобразил в воздухе что-то бесформенное, подбирая нужные слова, — не определены. Вы же не считаете, что мне с шпалами в петлицы и опыт руководства передался? Я работы не боюсь, но определиться надо до того, как что-то начинать. А то наломаю дров, а все мои промахи вам припишут.
— Ладно, давай пока оформляйся. Поразмыслим потом, что делать будешь.
* * *
Домой пошел пешком, никуда не спеша. Надо подумать немного. Определиться, чего от меня хотят. В Киеве проще было — там я знал, что делать, и как. Я занимался тем, что умел. И команда у меня была маленькая, и изобретать там ничего не пришлось. А сейчас как в сказке — поди туда, не знаю куда. Кирпоносу нужна победа. То, что на Украине катастрофы удалось избежать, ему в заслугу не поставили. Не наказали, вот и вся награда. Звание спасителя Москвы — тоже не навсегда закрепило его на вершине. Вокруг куча таких же начальников. Чуть покачнешься, скинут вниз. Особенно после того, как Жуков с работой не справился — Ленинград то в блокаде. Хотя город не сдали. Это уже плюс. И шанс для Кирпоноса.
Ладно генерал, мне эти соображения не очень помогут. Это его дело — шевелить штабных, держать в тонусе тех, кто под ним, и добиваться от них правильных действий. Тут я ему не помощник. Точно так же и с мест кто-то будет докладывать, это особого отдела задача. А я? Быть ушами и глазами, как сказал Михаил Петрович. Рыскать повсюду и доносить свою правду? Двойной контроль. Умно. Только мне это популярности не принесет. Собачья служба. Соблазнов много. А доброжелателей, готовых меня подставить, еще больше.
Эх, был бы жив Чхиквадзе! Вот зубр был! Он бы посоветовал, как правильно себя вести. Придется самому всё постигать. Хотя… я же не знаю, кто там сейчас у Кирпоноса этим делом занимается. Обязательно надо с этим человеком поближе познакомиться. Один черт, мне без особистов никак не справиться.
И хватит себе голову морочить. Будет, что будет. А сейчас пойду домой, там скоро Верочка должна вернуться. Потому что чует мое сердце — хоть и нахожусь я с этой стороны фронта, а вряд ли получится в ближайшее время часто видеться. Потому что даже в мирное время до него почти сутки на поезде. На самолете, правда, два часа всего, но кто ж мне его даст?
И правда, стоило мне зайти в квартиру, как я услышал с кухни звуки готовки. Поцеловал жену, которая над чем-то колдовала, помыл руки и переоделся в домашнее. Хорошо как! Будто и нет войны вообще.
— Помочь чем, товарищ военврач? — спросил я, возвращаясь на место приготовления пищи.
— Сиди уж, — шутливо заворчала она, слегонца стукнув меня кухонным полотенцем, когда я решил погладить ее чуть пониже талии сзади.
И продолжила резать лук. Ни слова не спросила — что там, как, куда отправят. Сначала накормить мужика, чтобы расслабился, а потом он и сам расскажет.
Еще минут десять — и передо мной здоровенная тарелка с борщиком. Как говорят у меня на родине, первое блюдо от второго отличается тем, что в нем воткнутая ложка все же падает, хоть и не сразу. Где продукты взяла? Вон, в кастрюле косточка мозговая, да не просто так, а с мяском. Да и овощи — картошка, свекла, капуста. Судя по запаху, и сальца старого по рецепту добавлено, и чесночок чувствуется. А сметаночка! Прямо посередине, островком.
— Откуда богатство, жена? — спросил я после того как заглушил первый голод парой-тройкой ложек.
— Так у меня муж — Герой Советского Союза, полковник. Ему паек положен, — вытирая руки о фартук, доложила Верочка. — Только я тебе скажу — не рассчитывай на такое каждый день. Это, можно сказать, праздничный обед в честь возвращения.
— А сто грамм? — я шутливо приподнял крышку хлебницы, притворяясь, что ищу там стопочку.
— Есть за что? — впервые она задала волнующий ее вопрос. Вроде тоже, в тон разговору, с усмешечкой, но я ведь вижу.
— Да. Назначили помощником по особым поручениям. В течение недели выезжаем на место.
— Ты только возвращайся, Петя, — Вера подошла и поцеловала меня в лоб, не дав поднять голову. — Знай, что я тебя жду.
Глава 2
Утром я понял — всё здесь делается быстро. А что-то — еще быстрее. Не успел я зайти на службу, как меня прямо с проходной потащили в неведомые дали. Какой-то лейтенант, не представившись, уточнил только фамилию, и предложил следовать за ним.
Шли недолго, целеустремленный провожатый постучал в дверь, ничем от других не отличающуюся. Не стал даже ждать, когда ответят: очень вежливо, но уверенно открыл, и доложил:
— Товарищ майор государственной безопасности! Полковник Соловьев прибыл!
Блин, наверное вот так в дворцах объявляют. Как там этого называют, который с палкой выходит, и хорошо поставленным голосом сообщает, что граф такой-то с супругой явились?
Лейтенант аккуратно, не делая ни одного лишнего движения, сделал шаг в сторону, освобождая мне дорогу. Выпендрежники, по-другому не назовешь. Сколько времени этот хлопчик потратил на репетиции своего балета? Полезным бы чем занялся. Хотя что я завожусь? У него своя служба, у меня своя. От нервов, наверное. Сдается, я сейчас встречусь с начальником фронтового особого отдела. А что, с той должностью, на которую меня сватают, мимо него не пройдешь.
Вроде как лицо простое, но что-то в нем есть такое… Печать недовольства всем на свете прямо посередине лба выбита. Смотрит исподлобья, оценивающе, я бы даже сказал, с подозрением. Не очень приветливо, короче. Щека вот правая дернулась. После контузии? Или так просто, от избытка чувств?
— Проходите, товарищ полковник, присаживайтесь, — нарушил он молчание. Но жопу от стула не оторвал, не по чину, значит. Хорошо рукой махнул, приглашая присесть.
Я сел поудобнее, на всю сидушку, о спинку оперся. А что мне, как бедному родственнику к краюшку седалищем прислониться? Не дождетесь.
— Меня зовут Дмитрий Иванович Мельников, — представился хозяин кабинета. Вполне, кстати, нормально сказал, без попытки продавить или унизить. — В каком звании, вы слышали. Должность у меня — начальник особого отдела НКВД по Волховскому фронту. Я здесь буквально на один день, но счел необходимым с вами встретиться.
Кивнул, понимаю, мол, впечатлен. Нет, правда, не вскакивать же, занимая стойку «смирно». Рабочая беседа, так сказать.
— Я пока не могу похвастаться знанием названия своей должности, — вежливо ответил я. Давай, товарищ Мельников, твой ход.
— Командующий поставил перед нами задачу… — сообщил особист. — Положение очень сложное, от нас ждут, — тут он сделал паузу, наверное, невольно, по привычке уже, чтобы не дай бог кто не пропустил этот волнующий момент, когда надо понять, кто поминается, — победы. Мы должны учесть ошибки наших предшественников, сделать выводы. Признаюсь, ваш статус… немного необычный, но я Михаила Петровича понимаю. Он тоже понимает важность…
Я почти не слушал эту часть. Он говорил ровно, но вместе с тем слова про важность цели произносил с чувством, не создавалось впечатление, что просто номер отбывает. Понимает, на этой должности под особым прицелом. Ага, замолчал, пора и мне вступить.
