впились мне в шею и тут же сжались с такой силой, что адская броня, не сумев оказать ни малейшего сопротивления, вмялась в плоть.
И я даже не пытался как-то защититься, поставить блок из приказов или Дара чёрного льда. Потому что все мои силы, вся концентрация, а также века и тысячелетия моего будущего продолжали утекать в самую разрушительную из доступных мне на данный момент атак.
Лапы Палема, сейчас, так же как и я, мучимого страшной болью в сгорающей глотке, вцепились в моё тело. Я вцепился в него. Мы начали падать, так как оба уже не имели сил, которые можно было бы потратить на поддержание полёта.
Он оторвал мне травмированное крыло. Я прочертил когтями, покрытыми металлом из сердца горного великана, глубокую борозду ему по брюху, вспарывая его до самых кишок.
Когти на его задней лапе погрузились мне в бедро в районе паха, раздирая плоть на кровавые лоскуты. Нащупав лапой ещё не до конца зажившую дыру у него на шее, из которой уже обильно лилось серебристое пламя, я хватил за край раны и потянул на себя и вниз, разрывая пищевод и трахею и перемалывая на осколки полуредуцированные шейные рёбра, ключицы и киль.
Мы рухнули на песок, в который превратилась от столкновения наших аур земля. Моя шея уже была прокушена почти на две трети. Я чувствовал, как лопаются с отвратительными щелчками мышечные волокна.
На мгновение у меня возникла мысль о том, чтобы вывернуться и спастись. Хотя моему мозгу не нужны были кровь и доставляемый ей кислород, я бы стопроцентно умер бы, когда моя голова отделится от тела.
Но в следующую секунду перед глазами, настолько реальные, будто были не просто воспоминаниями, а порождениями моего умирающего сознания, всплыли лица тех, кого я безвозвратно потерял. Рахира, Рей, Исма, Дагьяна. Кассий.
Они не собирались осуждать меня за слабость, да и в целом вряд ли явились с какой-то конкретной целью. Смысл в данном случае мой мозг додумывал сам.
Предпринимать попыток спастись я не стал. Наоборот, лишь усилил поток энергии.
Ежесекундно в трубу улетали эоны, которые я мог бы спокойно прожить, просто прикончив Палема и не став заниматься всей этой хренью. Тысячи и десятки тысяч лет, за которые я мог бы найти десятки и сотни способов достичь уровня Руйгу.
Вот только что-то внутри подсказывало, что тогда я бы никогда не смог отыскать тот путь, о котором говорил Данброк.
Казалось бы, какой смысл? Смысл ставить на кон собственную жизнь и судьбу всей Тейи, ради шанса даже не вступить на этот путь, а всего лишь увидеть его начало. Неужели действительно нужно было так рисковать ради одного лишь образа того, чего, возможно, даже не существует?
Наверное, если бы я о нём не узнал, смысла действительно не было бы. Но я узнал. И был ли это совет, просьба, приказ, предложение — какая разница?
После тысяч обдумываний этого момента я был почти уверен, что Руйгу мира Драконьих Островов высказал мне свои мысли насчёт иного пути, лишь чтобы примириться с самим собой. Он хотел оставить несбыточные мечты в прошлом, передав эстафету другому и больше не коря себя за то, что не достиг цели. И вряд ли он реально верил, что я достигну того, чего он не смог.
Верил ли я в то, что смогу преуспеть? Конечно. Без веры в успех любое дело было обречено на провал. Но даже я понимал, насколько малы были мои шансы. И с каждым мгновением они продолжали таять.
Бой с Палемом подходил к концу. Он или я, в ближайшие секунды кто-то из нас должен был умереть. А желанного откровения не было даже в помине.
Счётчик сжигаемых лет перевернулся и начал отмерять уже не то, сколько я истратил, а то, сколько мне осталось. Тридцать тысяч лет. Двадцать тысяч. Десять. Пять. Четыре. Три. Две тысячи. Полторы. Одна.
Поток пламени почти стих. Не столько из-за того, что у меня почти не осталось лет жизни, сколько из-за того, что мою голову на теле удерживал, считай, один только позвоночник, и сознание, как бы я ни силился удержаться в реальности, начало размываться и плыть. Но останавливаться я не собирался до самого последнего момента.
Семьсот лет. Пятьсот. Триста пятьдесят. Двести пятьдесят. Двести. Сто сорок. Сто десять. Девяносто. Шестьдесят. Сорок пять. Тридцать три. Двадцать. Пятнадцать. Одиннадцать. Семь. Шесть. Пять. Четыре. Три. Два. Один.
Я умирал дважды, из-за перекушенной шеи и из-за того, что выходил мой срок. Перед глазами осталась лишь тьма.
Я знал, что никто не придёт мне на помощь. Не появится Шиито, чтобы отправить меня в другой мир. Не вынырнет из локального портала Кассий со словами: «Молодой человек, вы, как я погляжу, попали в серьёзную передрягу!»
Сейчас я был максимально сам по себе, пожалуй, настолько, насколько это только было возможно. Один против всего мира, воплотившегося в Палеме.
Шесть месяцев. Три. Один. Двадцать дней. Десять. Пять. Семьдесят часов. Сорок. Двадцать четыре. Двенадцать. Восемь. Четыре. Час.
Минута.
Секунда.
Я не был раздосадован или разочарован смертью. Отчасти потому, что уже почти ничего не соображал. Отчасти потому, что это был мой осознанный выбор, я сам решил встать на край гибели, чтобы попытаться отыскать там, в бесконечной бездне что-то невероятное.
А то, что оно так и не появилось, хотя я положил на это собственную жизнь…
Что же, значит такова судьба. Наверное об этом моменте говорила Лой. Ну, смерть так смерть.
Океан энергии, колоссальный и почти бесконечный, хлынул в меня неостановимым потоком.
Палем, сволочь, умер на краткую долю мгновения раньше меня, и теперь, благодаря области пожирания, жизненная сила и мировая аура, содержавшиеся в его теле, поглощались мной.
Вот только штука была в том, что Палему принадлежала вся Тейя. И хотя он умер, Сущность войны, уже ставшая его личной силой, а не чем-то заимствованным у мира, продолжала впитывать мощь всей планеты. А я поглощал эту силу, ведь уже не осталось воли, что могла бы мне помешать.
Продлилось бы это недолго. Как минимум потому что мёртвые не могут ничем владеть.
Через несколько секунд, максимум через пару минут, всё бы прекратилось и Палем стал бы обыкновенным трупом. По крайней мере настолько, насколько вообще могут быть обычными трупы огромных истинных драконов.
Но, пока существовал этот «баг в системе», я мог насладиться редчайшей возможностью. Ощутить, каково это: пожирать целый мир.
Годы моей жизни стремительно восстанавливались, и также зарастала обратно шея,