Ознакомительная версия.
– Слышь, Хельги, взгляни… – Малыш Снорри тронул молодого хевдинга за плечо. – Я никому пока не показывал, даже Ингви, – оглянувшись, тихо продолжил он. – Кажется, такой был у тебя…
Снорри разжал руку: на узкой, почти совсем еще детской, ладошке его вспыхнул золотом амулет. Мьольнир – волшебный молот Тора. Хельги сразу узнал его, вон, на краю золотинка отколота… Его, его амулет. Оставленный на дне Радужного ручья после схватки с Бьярни Альвсеном. Видно, Бьярни его и подобрал потом. Значит, Альвсены… Вполне могли, вполне… Хоть и глуп Бьярни, да зато старший его братец, Скьольд, умнее умного. К тому ж хитер, льстив, коварен. И умеет проигрывать, затаив зло, как он поступил тогда, на суде тинга. А вдруг – не Альвсены? Мало ли кому мог попасться на глаза амулет, вынесенный течением на песчаный берег ручья. Может, и кому-то из местных, ныне, увы, погибших. Нет, один амулет – это еще не улика. Однако на определенные мысли наводит. Вполне.
– Помолчи пока о находке, Снорри, – попросил сын ярла, тщательно пряча амулет за пазуху. Малыш кивнул, проведя себя пальцем по горлу – мол, не расскажет никому, хоть режь его на куски. Хельги шутливо ткнул его кулаком в бок, подмигнул и прыгнул в седло: – Едем!
Срезав путь лесной тропкой, всадники Хельги выехали к горным пастбищам Сигурда – так называемым «верхним лугам». Густо усыпанные желтыми одуванчиками, полные сочной зеленой травы, луга тянулись горной террасой, полого спускаясь к лесу. От леса пастбище отделяла плетеная изгородь и колючие заросли можжевельника. На лугу паслось стадо коров голов в тридцать. Рядом с изгородью находился старинный межевой камень, с высеченными на нем охранительными рунами. До половины вросший в землю, он казался незыблемым стражем вековой собственности Сигурда-ярла. Казался… Казался бы… Если бы не блестевшие на солнце вражеские шлемы! Именно вражеские, чьи же еще? Кому, кроме заклятых врагов Сигурда, придет в голову выкорчевывать межевой камень? А именно этим черным делом и занимались сразу четверо спешившихся воинов. Часть всадников отгоняла коров к лесу, связанные пастухи угрюмо толпились у изгороди. Заправлял всем этим непотребством высоченный здоровяк с буйной рыжей бородищей, торчащей во все стороны. Бьярни Альвсен! Хельги сразу узнал его, еще бы не узнать. Ах, вот он, собака, чем занимается! Нагло захватывает чужие земли! И разграбление хутора Курид, скорее всего, его рук дело. Что же делать? Первый желанием Хельги конечно же было немедленно атаковать Бьярни и его людей, он так и поступил бы, если б был обыкновенным пятнадцатилетним юношей… Однако и тут вдруг проявил несвойственную годам мудрость.
– Стойте! – Он поднял руку, не дав своей дружине полностью показаться из леса. – Харальд, Ингви, Снорри – со мной, остальным спешиться и затаиться. Сидеть и ждать. Действовать только по моему знаку.
Дружинники молча кивнули и быстро исполнили приказание своего вожака. Сам же Хельги, в сопровождении верных друзей, выехал из-за кустов и медленно поехал к лугу.
Бьярни заметил их, мигнул своим людям, подбоченился и насмешливо ждал. Людей у него было раза в три больше, чем вся дружина Хельги. Старые, испытанные в боях воины, не раз выступавшие верными помощниками Альвсенов в самых неблаговидных делах. Напасть на таких – погубить всю дружину. Ну, если и не всю, то большую часть – точно. И с кем тогда останется Хельги? Хоть и дружина без вожака – толпа бродяг, но и вождь без дружины – пустое место.
– Я вижу, вы по ошибке забрались в чужие земли, – подъехав ближе к Альвсену, вместо приветствия громко произнес Хельги. – Напрасно стараетесь.
– А может, и не напрасно? – Презрительно посмотрел на него Бьярни. – Это ведь давние земли нашего рода, и вам стоит скорее убраться с них подобру-поздорову. – Он цинично ухмыльнулся и бросил красноречивый взгляд на своих воинов, деловито обступивших незваных гостей полукругом.
Сын ярла тоже улыбнулся Альвсену, причем не менее цинично, и, неожиданно для того, негромко свистнул. И тут же – из лесу, из-за кустов, с предгорий – буквально отовсюду раздался ответный разбойничий посвист. Словом, складывалось такое впечатление, что пастбище было полностью окружено изрядным количеством воинов. Люди Альвсена почувствовали себя неуютно. Заоглядывались, загалдели, а некоторые – это было хорошо видно – незаметно подались в противоположную от леса и изгороди сторону. Бьярни недовольно засопел, глаза его налились кровью.
– Ты, Хельги сын Сигурда – вор и жалкий нидинг! – не в силах сдержать злобу, громко выпалил он, вытаскивая из ножен меч.
Хельги вздрогнул. Не такой видилось ему завершение встречи, но… что ж. Оскорбление нанесено, и смывается оно только кровью.
– Я вызываю тебя на бой, Бьярни Альвсен, – гулко сказал он. – На честный поединок. Если победишь ты – эти земли будут твоими, если нет – они останутся в собственности Сигурда-ярла.
Воины из дружины Бьярни одобрительно зашумели. Хорошо сказал сын Сигурда, поступил, как настоящий викинг.
Добровольные помощники с обеих сторон быстро разметили выбранное для поединка место. С трех сторон его ограничивали кусты и серые полукруглые валуны, а с четвертой – глубокий овраг с текущим по каменистому дну узким ручьем.
– Камни, кусты и овраг, – громко возвестил кто-то из воинов Бьярни. – Заходить за них запрещается. Битва до первой крови? До глубокой раны? Насмерть?
– Насмерть! – усмехнувшись, зло прищурился Бьярни, откидывая прочь шлем.
– Насмерть! – эхом повторил Хельги не менее зло. Бьярни нужно было убить – это не вызывало никаких сомнений ни у Хельги, ни… Слишком много зла сотворил младший Альвсен, особенно в последнее время, и за все сотворенное должен был ответить. Ответить именно сейчас. И, если есть на земле справедливость, орудием ее должен был стать Хельги, сын Сигурда-ярла.
Оружием поединка выбрали меч. Хоть Бьярни явно предпочел бы секиру, да, услыхав про меч, согласно махнул рукой, сплюнул презрительно – явно не считал Хельги за опасного соперника. Полетели на траву кольчуги и туники – чтоб все по-честному, без обмана. Да… Сын ярла явно проигрывал младшему Альвсену по комплекции. Тот – здоровенный, с шарами-мускулами, перекатывающимися под бледной, покрытой мелкими веснушками, кожей; со шрамами на груди – славными следами былых битв – с рыжей, буйно развевающейся на ветру бородищей. И Хельги – да, поджар, как хорошая охотничья собака, высок и хорошо сложен и вроде бы тоже мускулист, в общем. Выигрывал бы в сравнении со сверстниками, пусть даже и с Фриддлейвом, но только не с Бьярни. Давид и Голиаф. То есть, наоборот, Голиаф и Давид. Бьярни весело улыбался. Исход боя не вызывал у него никаких сомнений, как не вызывал их и у всех его воинов… и даже у части дружинников юного хевдинга, притихших в ожидании неизбежного. Хельги почувствовал это, обернулся, ободряюще подмигнул своим, а стоящему с похоронным лицом малышу Снорри даже скорчил смешную рожу и показал язык. Снорри не выдержал, улыбнулся. Улыбнулся и толстяк Харальд, он вообще не умел долго грустить, а день без хорошей шутки считал навсегда потерянным. Ингви Рыжий Червь ободряюще хлопнул Хельги по плечу и отошел, кивнув воинам Бьярни. Кто-то из них тоже кивнул в ответ и махнул рукой. Начали…
Бьярни Альвсен медленно и неотвратимо попер на Хельги, словно рыжебородый айсберг. Он больше не смеялся, не щурился презрительно, глаза его – маленькие, глубоко посаженные, злые – излучали смерть. Подобравшись ближе, с ходу нанес молниеносный удар – умел работать мечом, этого не отнимешь – только лезвие сверкнуло в лучах вечернего солнца, запутавшегося в вершинах сосен. Удар был страшен и неминуемо разрубил бы сына Сигурда пополам, от шеи до копчика, если бы Хельги, конечно, стал его дожидаться. Ага, как же! Ищите дурака. Застыл на мгновение, следя за клинком, как учил Велунд, и, когда безжалостное лезвие, ускоряясь, со свистом пошло вниз, быстро, но плавно, переместился вправо, и тут же, в свою очередь, нанес удар… Нет, положительно, Бьярни был отличным бойцом! Как он ухитрился сделать мечом столь хитрый финт – известно одному Локи, коварному богу. Но сумел-таки отбить выпад соперника, лишь на груди осталась тонкая, быстро краснеющая царапина. Альвсен шумно выдохнул, как выдыхает рвущийся в бой бык и, перебросив меч в левую руку, снова бросился в атаку. Меч в руке его засверкал, словно молния, словно жаркое июльское солнце, отражающееся в журчащих водах ручья. Хельги был готов к этому. Недаром Велунд учил его сражаться обеими руками и, что правша, что левша перед ним, не имело для сына ярла никакого определяющего значения. Он лишь усмехнулся про себя да покрепче сжал губы – что ж, верти, верти свои мельницы, рыжая борода, Тупой Котелок, если надеешься здесь кого-то загонять, так это зря. Вряд ли получится. Уроки Эгиля тоже не прошли даром. Хельги пока особо не рыпался, берег дыхание и силы. Однако, когда представлялся удобный случай, немедленно контратаковал. Только делал это незаметно и очень быстро. Удар – отскок. Удар – уклонение. Со стороны могло показаться, что сын ярла начинает понемногу уставать, не в силах вынести яростные непрекращающиеся атаки Бьярни. А тот уже ломился напролом, с такой частотой размахивая клинком, словно косил высокую стерню. После первой же царапины оставив мысль поиграть с соперником, словно кот с мышью, Бьярни решил побыстрее расправиться с ним одним хорошим ударом и был крайне раздосадован – удара-то не получалось! Слишком вертким оказался этот Хельги. Прямо вьюн какой-то, а не воин. Ладно, посмотрим, долго ли ты продержишься…
Ознакомительная версия.
