Уже четыре трупа и ещё одна неупокоенная голова теснились под стеной дома. Но грохот выстрелов привлёк внимание других бесов, и они один за другим стали перемещаться к дому Маруси. Все нападавшие, за исключением одного, явно были бесами, а не зомби, то есть укушенными, а не поднятыми из могил, так что дело принимало серьёзный оборот. Видимо, где-то недалеко резко возник очаг заразы и поймал в свои сети многих людей, скорее всего, это воинский отряд, а может, они пришли откуда-то, соединившись в большую стаю. Да сейчас это не важно.
— В дальнюю комнату, быстро, все, бегом! Я сказал, быстро! — Вадим выплёвывал из себя слова скороговоркой, словно боясь, что забудет их.
Он по нескольку раз повторял одно и то же, и со стороны, возможно, это казалось глупым, но ему стало всё равно. Он боялся за женщину и детей, поэтому они только мешали и отвлекали. А ему нужен простор для действий. Подхватившись вместе с детьми, женщина убежала в дальнюю комнату. А Вадим встретил нового мертвяка. Безмозглые, они лезли по трупам своих сородичей, не считаясь с потерями. Ещё один из них потерял голову от запаха жертвы, а его тело, отвалившись, упало на землю вдоль стены.
Следующий лишился головы по той же схеме, и Вадим, уже не стесняясь, поставил ногу на череп и ударом в глазницу вышибал из неё мозги. Отталкивая от окна очередной труп, он старался это делать, как можно сильнее, чтобы тело оказывалось дальше от окна. Падая, оно освобождало путь своим собратьям, что с маниакальным упорством лезли за добычей, лишаясь, в буквальном смысле, своей неразумной головы.
Ещё парочка упокоенных нашли своё пристанище вдоль стены избы, окончательно загородив окно. А мертвяков оказалось ещё много, но все они находились далеко от дома, и Вадим решился на отчаянный шаг. Взглянув в щель окна, он убедился, что рядом никого нет, и распахнул дверь наружу.
Выстрел в упор в очередного беса, спешащего на помощь собратьям, дал ему время, чтобы оттащить от окна несколько трупов. Сделав это, Вадим снова юркнул в избу, захлопнув за собой дверь. К тому времени со всех сторон стали подтягиваться ещё бесы, но осталось их немного, штук пять. Ещё трое попытались действовать по испытанному варианту, лезть в окно. А двое остались снаружи, бесясь от ярости и злобы, но в конце концов решили, что мяса и так вокруг достаточно.
Окно к тому времени опять оказалось плотно закупорено трупами, и проникнуть через него в избу бесы не могли. Вадим отошёл к дальней стене и присел отдохнуть. С клыча стекала густая чёрная кровь, от окна доносилось довольное урчание, а в комнате невыносимо воняло смертью и падалью. Дышать было просто нечем, но бой ещё не закончился. Пока рядом находились мертвяки, оставалась опасность погибнуть каждую минуту.
Нехотя и осторожно Вадим снова открыл настежь дверь и резко выскочил наружу. Оба мертвяка не обратили на него внимания, занятые пожиранием себе подобных. Первый удар клыча обрушился на череп ближайшего, расколов его надвое, как нож раскалывает переспелый арбуз.
Второй мертвяк лишь обернулся, заметив грозившую ему опасность. С оскаленной морды свисали клочья кожи и мяса, капала густая, почти чёрная кровь. Вадима передёрнуло от отвращения.
Светлый лик луны откидывал серебристые лучи на врагов, стоявших неподвижно напротив друг друга. С одной стороны находился человек, с другой — уже не человек. Словно белое и чёрное, добро и зло, вечное и временное, они сошлись в непримиримом бою. Они являлись антагонистами одного и того же, происходящие из одной сущности, но приобрётшие разную природу. Сейчас они могли только убивать, никаких переговоров, никакой половинчатости мер. Один должен стать кормом, а другой, в случае победы, просто остаться человеком. Одно живое, другое — мёртвое, выясняли, кто из них сильнее.
Мёртвое существо зарычало и, раскачиваясь из стороны в сторону, протянуло свои длинные, как у орангутанга, руки, с твёрдыми ороговевшими когтями на длинных сильных пальцах. Оно видоизменилось, превратившись из человека в монстра. Когда-то это был известный гайдук Серко, а стал богопротивный монстр, желающий и умеющий только убивать.
Живущий только страданием и кровью живых людей, он не умел более ничего. Только убивать и убивать. А когда-то и он был таким, как все люди. Когда-то и он хотел любить и любил, но влияние извне, собственная глупость и нежелание достойно погибнуть превратили его в монстра.
Напротив монстра стоял человек, невольно оказавшийся не в том месте и не в то время. Не желающий и не умеющий до этого убивать, но вынужденный это делать почти каждую неделю. Из обычного человека он превратился в воина, в чём-то умелого, где-то бездарного, но вынужденного с оружием в руках защищать жизнь. Наверное, он тоже стал в каком-то роде монстром, но убивая или упокаивая, он был вынужден защищать не только себя, но и других. И на войне, как на войне, или ты, или тебя…
Клыч Вадима застыл в одном положении, контролируя попытки монстра напасть, а тот внезапно перестал жевать и решил показать боевые навыки. Прыгал он плохо, но передвигаться быстро ещё не разучился. Удар правой лапой прошёл ощутимой волной совсем рядом с Вадимом.
Без какой-либо паузы монстр нанёс удар уже левой. Вадим еле успел отскочить. Монстр, покачиваясь, уклонялся то влево, то вправо, нанося очень сильные и опасные удары. Раньше это был воин, и его боевые навыки ещё не утратились.
Вадим отступал, направляясь в сторону открытой двери. Возле неё лежал заряженный пистоль, пока же он пытался действовать клинком, получалось плохо. Зомби оказался силён и непредсказуем, и всячески старался ранить Вадима.
До двери оставалось уже совсем недалеко, когда из темноты выбежал ещё один неведомо где бродивший мертвяк и, радостно оскалившись, бросился в бой. Краем глаза уловив движение, Вадим тут же среагировал и,прекратив сражаться, резко отпрыгнул к двери. Промахнувшись мимо цели, мертвяк столкнулся с собратом, и оба покатились по земле.
Вадим успел дотянуться до пистоля, грохнул выстрел, и очередной череп разлетелся на куски, а клыч снёс голову другому зомби, и количество упокоенных увеличилось. На том, собственно бой и завершился. Вадим хлопнул дверью, сдвинул деревянный засов и откинулся спиной к стене.
— Твою мать, как же меня всё это задрало. Чем же я кому не угодил, что меня забросило сюда! И ещё эти мерзопакостные зомби! Господи, дай мне сил!
Крик его души повис в воздухе, наполненном тяжёлым удушливым смрадом полусгнивших тел. Никто ему не ответил, да и не мог ответить, и Вадим замолчал, отдыхая уже теперь в полном молчании. Лишь только его прерывистое тяжёлое дыхание и писк детей нарушали тяжёлую могильную тишину.
А ночь продолжала дышать за окном смрадным дыханием. Временами через щели окна слышались крики, скрип и звон колоколов. Дети пугались и прижимались к матери и друг к другу, но женщина всё же оставила их и подошла к Вадиму.
— Чем тебя отблагодарить?
Вадим открыл глаза и посмотрел на неё. Чем она могла его отблагодарить? Да, ничем, собственно.
— Не стоит благодарности, я защищал себя, прежде всего, и ещё ничего не закончилось, Маруся, — Вадим закашлялся. От беспрерывного смрада перехватило горло, но выходить второй раз он уже опасался. Позывы рвоты от мерзкого запаха уже несколько притупились, но зато скрутило резкой болью живот.
Женщина ещё постояла рядом, рассматривая его со странным выражением лица, но Вадиму было не до неё.
— Нам нужно продержаться до утра, а потом разберёмся.
— Ты только скажи, я отблагодарю,сделаю всё, что ты захочешь.
Вадим кивнул, не понимая, что ему может сделать многодетная мать, и снова провалился в полудрёму. В дверь ещё один раз кто-то попытался ломануться, но стукнув пару раз, отошёл. Остаток ночи прошёл без изменений, дети заснули, легла отдохнуть и хозяйка.
Утро для Вадима началось с осознания, в какую задницу он попал. Воздух в запертом помещении приобрёл запах скотомогильника. Ладно бы это оказался просто запах, но от него во рту становился просто чудовищный привкус тлена и разложения. Вадим не сдержался и сплюнул прямо на пол.
