Арпан. Бурундай, будучи в здравии, как-то обмолвился, что ларкашкаки и сына-посла его убил для того, чтобы вынудить отца принять бой на границе, развеять в прах его рать, и уже после с легкостью разорить беззащитные земли нойона… Но ничего не вышло. Видно, отца не проняло даже убийство сына — он сумел сохранить холодную голову, отведя рать свою, да замедлив продвижение орды на реке. И страшнее всего было то, что назвавший себя союзником Бату-хана нойон Улайтимура мог и предать монголов, узнав о вероломном убийстве посла!
С каждым днем все ощутимее сказывалась нехватка продовольствия. Нет, за обозами гнали многочисленные отары овец, на корм им было запасено сено из сочной степной травы, да и нукеры долго еще могли вкушать мясо, добытое на большой загонной охоте — они успели провести ее незадолго до первого снега. Но зная о расположение поселений орусутов вдоль берегов рек, ларкашкаки был уверен, что нукеры его сумеют добыть в них и свежее мясо, и овес для лошадей, и запас сена. Не добыли… Люди или успели бежать на север вместе с ратью нойона орусутов, или спрятались в лесах, или… Или местные боги укрыли их от взоров монгол! Еды становилось все меньше — и, понимая, что нельзя осаждать малые крепости всеми туменами, Бату-хан принялся делить орду, оставляя сильные отряды для скорого и легкого штурма.
Но у первого же небольшого града едва ли не две тумены Бурундая встретило столь ожесточенное сопротивление, что темник лишился едва ли не половины войска, всей гвардии тургаудов, всех табунов лошадей и отар скота… Да и собственную жизнь он также потерял — скончался вчера нойон от воспаления, охватившего его после ранения в глаз! И ни китайские лекари, ни служители Тенгри его не спасли… Самым же отвратительным было то, что в тылу тумены, в окрестных лесах скрывались немалые силы орусутов, посмевших атаковать выпасы! А после разбить гвардию тургаудов, брошенную в погоню… В конечном итоге крепость орусутов монголы, оставшиеся практически без запасов продовольствия, так и не взяли.
Теперь же, уцелевшие нукеры Бурундая, ведомые Годжуром, вышли к новому граду врага, надеясь соединиться с более крупным войском под его стенами, да смыть с себя позор поражения мужеством в будущем штурме. Но великий Тенгри! К моменту их появления тумена Кадана оказалась уже разбита, камнеметы сожжены, а остатки людей убитого в бою чингизида были готовы рассеяться!
И Годжур ныне был вынужден возглавить уцелевших, взяв в свои руки управление штурмом. Остальные кюганы охотно согласились с тем, что именно Годжур, уже один раз взявший на себя принятие непростого решения, встанет во главе тьмы! Ибо теперь именно Годжур станет тем, кого ларкашки спросит за все неудачи Бурундая и Кадана… А потому только захват града мог спасти его жизнь — после стольких неудач лишь победа смягчила бы гнев Бату-хана!
Так что теперь неожиданно для себя ставший темником кюган, делал все от себя возможное, чтобы добиться успеха. Он укрепил и оградил лагерь рогатками, защитившись от повторных ночных нападений, выпас скота приблизил к стоянке, а собранных по округе лошадей нукеров Кадана и вовсе разместили внутри ее. Крепость на холме была полностью блокирована надолбами, а уцелевшие китайцы принялись восстанавливать те камнеметы, что было возможно восстановить. Орусуты и в этот раз атаковали выпасы, и даже сумели угнать часть табунов, но не перебили животных — и теперь кюган мог посадить на коней не менее половины своего воинства, а оставшихся у предшественника запасов еды хватило бы на два-три дня. Кроме того, Годжур отправил целую тысячу нукеров добывать вмороженное на льду реки мясо — враг перебил скот, но не стал прятать его, а создал из бараньих туш завал поперек русла, который также пришлось обходить. И обходить с трудом из-за глубокого снега по обоим берегам… Но теперь этого мяса должно хватить еще на пару дней.
А всего у новоиспеченного темника (правда, пока никто не мог узаконить его новое положение) было не более пяти дней на штурм крепости. После чего перед ним во весь рост стала бы проблема не просто обеспечения войска, а фактически голода! И единственная возможность добыть еду (и сохранить не только тумену, но и собственную жизнь!) — это взять град орусутов.
Годжур пытался предотвратить все ошибки Бурундая, допущенные нойоном при штурме предыдущего укрепления орусутов. Располагая всего двумя пороками (а ведь гордец Бурундай сам отказался от осадного обоза, гордо заявив, что легко возьмет небольшой град с таким огромным войском!), кюган приказал сразу же атаковать надвратную башню — чтобы враг не смог вылить кипящее масло на таран и поджечь его! Благо, запас китайской огнесмеси уцелел во время битва в лагере… Штурмующие отряды приготовили лестницы, закидали ров хворостом, а многочисленные стрелки-хабуту заткнули лучников орусутов. Годжур намеревался вести двойной штурм — и сквозь ворота, и на стенах, для чего камнеметы должны были проломить бреши в стрелковых галереях.
Однако в самом начале боя с надвратной башни принялись бить в пороки из стреломета — и, в конце концов, подожгли один из них! Правда, после башня сгорела и рухнула, а с ней замолчал и стреломет. Но все одно, сейчас шел штурм лишь одной половины стены, и чем ближе катапульта приближалась к угловой башни крепости, тем сильнее становилось волнение кюгана — а вдруг и в ней есть стреломет?!
И лишь когда Годжуру сообщили, что таран разбил ворота, на сердце его немного полегчало. Как оказалось, орусуты заложили проход в ныне полуразрушенном укреплении несколькими рядами камней, да усилили их деревянными подпорками. Но из-за пожара на них свалилась масса горящих бревен, что частично разрушила кладку, да сбила едва ли не все подпорки!
Створки ворот открывались наружу — это делало их более устойчивыми к ударам тарана. Но когда нукеры, наконец, пробили в них небольшую брешь и расчистили вывалившийся наружу камень, у ведущих штурм китайцев возник план расширить ее, чтобы внутрь смог пролезть хотя бы один человек. Они принялись подцеплять доски крюками с канатами и выламывать их, вновь бил в ворота таран — пока в пролом не протиснулся первый смельчак, готовый тут же вступить в схватку! Однако, к его вящему изумлению, с той стороны никто не встречал врага… Когда же к нукеру присоединилось весь его десяток, монголы сумели поднять засов и раскрыть створки! Тогда штурмующие отодвинули таран, и принялись разгребать завал из камней, в то время как другие уже ринулись внутрь крепости…
Обрадовался Годжур, приободрился, поверил в свою удачу! Но когда узнал он, что за внешним обводом стен высится крепкий
