улицах. Общественность не оставалась равнодушной, — в пользу погорельцев собирались значительные суммы, а сами несчастные размещались в палатках на Семёновском плацу и в армейских казармах…
Следственной комиссии удалось выявить несколько поджигателей. Выяснилось, что существовал единый план по поджогу Петербурга и ряда других городов. При расследовании дела была составлена вся ужасающая картина преступления. Началось всё с того, что на конспиративных квартирах, дачах и прочих местах собирались работники заводов, интеллигенция и студенты. На этих встречах распространялись социалистические, антирелигиозные и революционные учения, здесь же родилась мысль о необходимости толчка к народным волнениям. Но как его произвести? Социалисты решили воспользоваться опытом Французской революции. Там начавшемуся хаосу способствовали пожары. Дело казалось относительно несложным, — Петербург, да и остальные города империи были по большей части деревянными. Уничтожение жилья и имущества народа, несомненно, по мнению революционеров, должно было привести к общему возмущению, перед которым власть оказалась бы бессильной…
К чести полиции и III Отделения, надо отметить, что первоначальный план всеобщего поджога не сработал. Было арестовано множество пропагандистов, открыто говоривших в артелях о необходимости сжечь Петербург. Жандармы смогли захватить и несколько членов глубоко законспирированной революционной организации под названием «Земля и воля». Допросы с пристрастием раскрыли шокирующие планы этого объединения. Именно данная организация выступила вербовщиком множества недовольных для подготовки целого ряда пожаров по всему городу. Но что самое неприятное было, так это что данное мероприятие «Земли и воли» оказалось профинансированным некоторыми представителями крупной буржуазии, интересующимися скупкой нужной им земли по бросовым ценам. К сожалению, весь список «благотворителей» выяснить не удалось. Члены исполнительного комитета революционной организации, которые знали полную информацию, ещё не были выявлены.
В это же время, часть явно проплаченной прессы попыталась снять возникшее подозрение в революционерах, как ответственных за эти пожары. Так, в одной из статей известной в то время газеты говорилось: «Слава богу, пожары, кажется, прекращаются! Вместе с ними прекращается и то тревожное состояние умов, которое заметно было в последнее время…Но кто же эти злодеи? Какая цель такого страшного братоубийства? Грабёж, воровство, отвечают одни. Совершенно иные намерения видят во всём этом другие: они видят связь между пожарами и теми листками, прокламациями и воззваниями, которые с некоторого времени стали распространяться в Петербурге. Они думают, что для успеха своих намерений бессмысленные агитаторы хотят создать пролетариат, которого у нас нет, и который легче всего идёт на обещания и посулы…Но мы отвергаем такое объяснение. Если есть поджигатели — это разбойники, воры, но не демагоги. События возбудили сочувствие к Государю на пожаре и ненависть к виновникам страшных бедствий…И этого не может быть! Мы не верим, не хотим верить, чтобы у людей, действующих во имя любви к ближнему, поднялась бы рука жечь на огне этих ближних, подвергнуть их страшным бедствиям, лишая их с семейством крова, имущества и средств к существованию».
Ладно бы, если эта пресса просто пыталась отвести подозрения от революционеров, — произошло гораздо хуже. Чернышевский в своём «Современнике» и Герцен в «Колоколе» стали недвусмысленно намекать на виновность самих властей. Последний с крайней наглостью вдруг написал: «…А в полиции виновных не искали? Не попробовать ли?» Но если, находящегося в Лондоне Герцена было не достать, то Чернышевский получил своё….В этот момент данный автор выступал с откровенными революционно-демократическими лозунгами. Было и подозрение в его тесной связи с организацией «Земля и воля». По представлению Шувалова, государь дал согласие на арест Чернышевского и помещение его в Петропавловскую крепость. Само издание «Современника» было приостановлено. Остальным же оппозиционным газетам был выписан огромный штраф и вынесено предупреждение.
Государь столкнулся с новой проблемой, — ликвидировать ли совсем оппозиционную прессу? Он понимал, что в случае её прямого закрытия, она перейдёт в подполье. Вопрос был сложным и не мог быть решён грубым запретом. Император поручил цензуре усилить контроль над печатными изданиями и на этом всё. Приходилось мириться с альтернативными взглядами не только в высшем образовании, но ещё и в части журналистики.
Описывая характер «прогрессивно» настроенной молодёжи, выдающийся русский писатель Иван Сергеевич Тургенев в своём произведении создал образ Базарова как самого ярого нигилиста. Надо сказать, что этот противоречивый герой автора привёл к смешанной реакции общества. Часть радикально настроенного населения обвиняла Тургенева в мракобесии, а консервативные слои критиковали его за низкопоклонство перед молодым поколением.
В защиту правительства вдруг выступил Лесков. Своей эмоциональностью и силой его статья наделала большого шума. «Если ты не с нами, так ты подлец!» — таков «лозунг наших радикалов», — писал прозаик. «Держась такого принципа, наши радикалы предписывают русскому обществу разом отречься от всего, во что оно верило и что срослось с его природой. Отвергайте авторитеты, не стремитесь ни к каким идеалам, не имейте никакой религии (кроме тетрадок Фейербаха и Бюхнера), не стесняйтесь никакими нравственными обязательствами, смейтесь над браком, над симпатиями, над духовной чистотой, а не то вы подлец!» — отмечал автор. Лесков уважительно пишет об императоре-реформаторе, а также о его идеях постепенных преобразований. В статье отмечалось гнусность использования любых мер для «уравнения всех во всех отношениях» и «подчинения личной свободы деспотизму утопической теории о полнейшем равенстве дурака с гением, развратного лентяя с честным тружеником».
Александр тем временем решил нанести удар по радикалам их же оружием. Его приём шокировал общественность. В течение короткого времени все газеты и журналы по требованию государя напечатали итоги расследования пожаров. Были представлены убедительные доказательства причастности радикалов к поджогам, указаны конкретные имена и фамилии, названы даже некоторые заказчики из числа крупной буржуазии. Но если бы всё ограничилось только газетами…Внезапно по каждому российскому адресу почтальоны разнесли прокламации, содержащие факты многочисленных преступлений революционеров. Удар был страшный! Население было настолько потрясено шокирующими сведениями, что стало в ярости выискивать любого «нигилиста». В эти недели учёба в вузах практически прекратилась, так как мужики избивали каждого студента, попавшегося им на глаза. Были разгромлены и несколько редакций оппозиционных газет. Народная молва не только разнесла правительственные данные, но ещё и дополнила их в самых устрашающих вариантах. Революционеров стали обвинять, что они крадут детей, едят человечину, грабят сирот и служат самому дьяволу. Безумие, творившееся в эти дни в России, потрясло весь мир. О событиях в империи писали в Европе и США, в Китае и Японии. Русские радикалы, казалось бы, прославились на весь мир.
Но революционеров это не остановило! Невероятно, но факт! Они попрятались, зализали раны, но не сдались! Их в крайней степени ожесточило подобное отношение и реакция общества. — Вы ответите у нас за всё! Мы перевернём этот мир! — заявляли фанатики. Озлобление радикалов было полным и именно в это
