время в их среде зародилась мысль о необходимости террора, который бы смел все преграды, стоящие перед революцией.
Жизнь тем временем входила в обычное русло. Столица восстанавливалась. Несмотря на все попытки полиции и жандармов остановить поджоги, радикалы смогли поджечь многие дома. Город был по большей части деревянный и в результате выгорела почти пятая часть Петербурга. Повсюду валялись обожжённые тела людей, стоял воздух, пропитанный гарью, дымились догоравшие дома…Катастрофа могла быть масштабнее, если бы Валуев не начал организовывать народные дружины, контролировавшие порядок на улицах и отлавливавшие поджигателей. Погорельцам было предоставлено временное жильё, роздана гречка и небольшие подъёмные. Гречка в эти дни спасла многих. Компактный, невероятно полезный, хранящийся до 20 месяцев продукт стал при Александре стратегическим. Власть стала на постоянной основе закупать эту крупу для её помещения на специальные склады. Результат был. Данный продукт позволил правительству и снабжать продовольствием казаков в далёкой Аляске и ликвидировать последствия недорода, и вот теперь снова гречка спасала людей…
Череда бурных событий в России вызвала тем временем и усиление дипломатических контактов. Нежданно прибыла английская эскадра с дружественным визитом. Был принят сын английского короля, принц Альфред, недавно отказавшийся от греческой короны. Этот отказ был вызван сугубо политическими соображениями, но молодая Мари была поражена и прониклась почтением к благородству и бескорыстию принца. Он, в свою очередь, уделял ей большое внимание, что не осталось не замеченным в семье. Алёша и Володя подшучивали над сестрой, а старшие Николай и Александр улыбались. Маша не знала как ей реагировать на подобные насмешки над ней и её «женихом». После английского посольства прибыло и японское. Государь внезапно с удивлением услышал, что иностранное правительство желает изучить опыт российских реформ.
Разобравшись с неотложными делами, Александр вместе с семьёй отправился на пароходе в Новгород. Там задумывалось проведение специального праздника, посвящённого тысячелетию России. По замыслу государя, это мероприятие позволит подвести предварительный итог его первых реформ и отдать честь русской державе.
Путешествие было приятным. Императрица, несмотря на опасения врачей, чувствовала себя хорошо. Мария Александровна в последние годы стала разбираться в дворцовых и министерских интригах. Говорить о том, что она принимала активное участие в управлении было невозможно, но и отрицать её влияние было бы неверным. Она была знакома со всеми высшими должностными лицами империи, у неё были симпатии и антипатии. Государыня полностью доверяла Милютину и Валуеву, но с настороженностью относилась к Шувалову. Её беспокоили ужасные слухи об этом министре, якобы тайно убивающим революционеров, и она опасалась, что влияние данного чиновника на супруга будет лишь возрастать. Близкими же для неё оставались её фрейлины и по совместительству подруги Анастасия Мальцева и Анна Тютчева. Тёплые отношения у императрицы были и с отцом Тютчевой, Алексеем Толстым. Этот поэт посвятил первую свою книгу стихотворений именно ей. Марии Александровне передавали слова Толстого в отношении императрицы: «Эта женщина, которую я люблю и уважаю всем сердцем. Я говорю и повторяю это во всеуслышание, и я не боюсь прослыть за льстеца».
Дети были вместе с родителями. В Новгород взяли всех, — такое мероприятие требовало участие всей семьи. Все держались хорошо, а Николай в последнее время серьёзно возмужал.
По прибытии в Новгородский Кремль императорская семья помолилась в Софийском соборе и разместилась в доме архиерея.
На следующий день государь встретился с крупнейшими промышленниками и чиновниками империи. Император произнёс речь:
— Поздравляю вас, господа, с тысячелетием России. Я счастлив, что мне суждено праздновать этот день с вами в древнем Новгороде, колыбели царства всероссийского. Пусть будет данная знаменательная дата знаком единства всего нашего общества перед общей целью — достижения благоденствия отечества.
Раздались всеобщие аплодисменты и радостные возгласы.
После встречи с деловыми кругами царская семья отстояла в Софийском соборе обедню. Крёстный ход совершался пешком. Митрополит Исидор произнёс молебствие и прочитал молитву о счастье и благоденствии России, написанную патриархом Филаретом. При её возглашении все опустились на колени.
С отцом повсюду был его наследник Николай Александрович. В этот день ему исполнилось 19 лет. Он был высоким, стройным юношей с материнскими глазами и мягкой улыбкой отца, простым и отзывчивым. Юноша знал, что придворные говорят о его мягкости, уступчивости, но они не видели другого…Николай был стоиком, как и его отец…Императорский долг, обязанности, о которых с малолетства твердил ему его отец, внезапно обернулись стальными основами в его душе. Он словно наследовал железное сердце Александра, и за его внешней мягкостью росла внутренняя безжалостная сила.
Знание истории, которое он получал от Кавелина, живые традиции, знакомство с жизнью России укрепляло его характер. С удивлением Николай заметил, что братья его стали относиться к нему более уважительно и уступчиво. Чувствовалось, что старший сын императора становится настоящим наследником.
Главным предметом же торжества в Новгороде был памятник в честь тысячелетия России. По замыслу Александра, он должен был выразить постепенное, тысячелетнее развитие государства Российского. Проект был выполнен скульптором, художником Микешиным. Этот монумент представлял собой колоссальную державу — эмблему царской власти, увенчанную скульптурами, олицетворяющими православную веру и Россию. Вокруг державы размещались скульптурные группы, символизирующие основные этапы отечественной истории от Рюрика до Петра I. Сам же пьедестал был украшен изображениями выдающихся государственных, церковных, военных и литературных деятелей. Общий вид монумента напоминал колокол, символизируя свободолюбивое новгородское вече.
После прочтения молитвы Исидором раздалась пушечная пальба, а занавесь упала. Памятник предстал во всей своей красоте перед собравшимися. Далее состоялся парад гвардии, награждение всех участников сооружения монумента.
Уже вечером произошёл торжественный ужин. Первый тост поднял государь:
— За благоденствие России!
Городской голова Новгорода Зимин поднял свой бокал:
— За здоровье их императорских величеств и государя-наследника!
Император ответил тостом:
— За благоденствие всего народа русского и новгородского!
Вечером следующего дня император посетил Рюриково городище, расположенный при выходе Волхова из озера Ильмень. Народ кричал «Ура!» и бросал под ноги государю свои шапки. По возвращении в Новгород императорская семья в открытой коляске объехала улицы города, раскланиваясь по обе стороны на приветствия горожан.
Торжества вызывали бурный восторг по всей стране и лишь Герцен в своём революционном издании язвительно иронизировал по поводу формы монумента, как будто есть только «лондонский колокол».
Спустя буквально пару дней императорская семья отбыла обратно. Император покидал Новгород с неспокойным сердцем. Ему пришло донесение, — вовсю полыхала Польша. Требовалось срочное принятие каких-либо действий…Александр тем не менее решил не предпринимать быстрых эмоциональных ответов. Отправив необходимые указания главам силовых ведомств, он заехал по дороге в Москву.
На торжественной встрече с деловыми кругами государь заявил:
— Господа, этот год знаменует не только тысячелетие русской государственности, — он являет собой итог прошедших крупных, небывалых прежде в российской истории, реформ. Я уверен, что в ближайшие годы, мы все с вами сможем наблюдать последствия этих важных преобразований.
