В этот момент с низу по лестнице в донжон хлынули наши кованные ратники и первым заскочил Иван.
— Саша! — Заорал он, я отскочила к нему. Меня трясло. Пыталась восстановить дыхание. Ванечка молодец. Это не Голливуд, с его стремными сценами, когда во время рубки, герой вдруг начинает выяснять у упавшего товарища, как он себя чувствует. Не нужна ли ему таблетка от головы и консультация психолога? А вокруг, в это время, льётся кровь, летят головы, но героя почему-то никто не трогает. Я кивнула мужу. Увидела, как его глаза стали наливаться кровью. Он кинулся в свалку. За ним другие ратники, забегающие по лестнице. Немцы поняли, что дело тухлое и рванули наверх. Двое успели заскочить на лестницу, троих изрубили в капусту. Не помогла и хвалёная немецкая броня. Когда Иван кинулся вслед за отступившими, уже я закричала ему:
— Ваня назад! — Слава богу успела немного восстановить дыхание. — Назад, Ванечка. Они никуда не денутся. Сами сдадутся.
— А если нет?
— Тогда сдохнут.
— Там казна, Саша.
— Плевать на казну. Тут и без казны много чего возьмём. Верь мне, любимый. Я не хочу класть людей. Мне каждый наш воин дорог, дороже сотни вместе взятых рыцарей. Скажи лучше, замок полностью под контролем?
— Вроде да. — Иван, подойдя ко мне, снял свой шлем. Стал меня ощупывать, оглядывать.
— Что ты меня щупаешь, словно мы с тобой на сеновале? — Недовольно спросила его. Раздался смех дружинников.
— Цела ли ты, Сашенька?
— Цела. Только щитом приложили. Но это ерунда. Никифор? — Позвала своего диверсанта.
— Здесь я, хозяйка. — Он стоял и морщился. Увидела у него кровь на груди. Костюм был разрублен.
— Сильно зацепили?
— Нет. Так чиркнули и всё.
— Тебя надо перевязать. Что же ты так, Никиша?
— Прости, царевна. Но я не так ловок. Как ты.
— А надо быть таким же. Запомни, твой девиз должен быть такой: «Порхать как бабочка, жалить как оса!»
— Ничего себе из Никифора бабочка! — Услышала я голос дядьки Евсея. Старый воин снял шлем. Смотрел на меня и улыбался. Покачал головой. — Ай да царевна! А да дева! Ай да молодец. Честно скажу, до конца не верил, что такое возможно. Но поди же ты. Мы в замке. Замок весь наш. И мы не потеряли ни одного воя! Скажи кому, что такое сделала юная дева, не поверят.
— Дядька, что там? — Спросил Иван.
— Всё хорошо. Ворота закрыты, мост поднят. Везде наши воины. Но как я понимаю верхняя часть донжона остаётся за фон Деницем?
— Да и бог с ним. — Усмехнулась в ответ. — Сдастся. Если нет, умрёт.
— Это как? Его сейчас из донжона не выбьешь.
— А я не собираюсь выбивать. Я просто взорву верхнюю часть и всё.
— Как взорвёшь?
— Очень просто, дядька Евсей. Барон хорошо укрепился. Он обзавёлся пушками. А чтобы пушки стреляли, то и порохом. Его в крепости достаточно. Заложим несколько бочек здесь. Плюс пару-тройку нашего динамита и всё. Половину донжона снесёт так, что только камни полетят в разные стороны.
— Жестоко.
Я пожала плечами. А мне что тут с бароном, политесы разводить?
— Нормально, дядька Евсей. У нас говорили так, если враг не сдаётся, его уничтожают! А мы, отходя из замка, не можем оставить его у нас за спиной. Но я, почему-то уверена, Ульрих не захочет умирать. Дядька Евсей, начинайте полностью всё шерстить. Всё, что можно отсюда вывезти. Вы лабораторию алхимика нашли?
— Да. Рядом с донжоном есть небольшой домик.
— Надеюсь, Маркус жив?
— Жив. Даже возмущался, когда его за шиворот вытаскивали во двор, пока его один воин по спине плашмя мечом не навернул. Тогда только заткнулся.
— Дядька! Я же просила.
— Да ничего с ним не случилось. Целый он.
— Дядька, и я очень надеюсь, что ни один стеклянный сосуд, что у него есть не разбили?
— Обижаешь, дочка. Только его вытащили и всё. Да туда никто добровольно сам и не зайдёт. Чернокнижник он же, колдун.
— Дядька, давай не будем торопится. Это хорошо, что туда к нему никто больше не заходил. Я сама туда пойду и решу, что мы заберём. Нужно начать готовить повозки, лошадей. Начинать грузить добычу. И самое главное, надо снять пушки.
— Да. Я удивлён. Не знал, что фон Деницы приобрели пушки. Ещё бы найти пушкарей.
— Посмотри среди тех, кто остался жив.
— Ты взорвала дружинный дом.
— Пушкари особая каста. Они с простыми латниками не тусуется.
— Что делают?
— Пушкари считают себя выше простых солдат. Вернее латников, дружинников.
— Понятно. Думаешь, где-то спрятались?
— Конечно.
— Будем искать. Если они живы, я их найду.
В этот момент с лестницы раздался вопль. Говорили на русском, но с акцентом.
— Кто вы такие? И что хотите?
Евсей хотел ответить, но я подняла руку, показывая ему, что сама буду говорить. Он усмехнулся и кивнул мне.
— Что мне надо? Да всё то, что есть в этом каменном курятнике.
— Женщина?
— Женщина. Что-то не нравится?
— Я буду говорить с мужчиной.
— Ты, дерьмо орденское, холоп безродный, будешь говорить или со мной, или сразу с архангелом Гавриилом. Больше с тобой никто не будет разговаривать. Выбирай.
Иван, дядька Евсей, воины смотрели на меня округлившимися глазами. Такой наглости и грубости по отношению к одному из влиятельных ландсгерров Ливонии, они от меня не ожидали. Некоторое время стояла тишина. Похоже, не только мои мальчики были в шоке, но и немцы. Они такого обращения к себе здесь никогда не знали.
— Как ты меня назвала?
— Дерьмо орденское и чернь. Что не так? Возрадуйся господу, что я вообще снизошла с тобой разговаривать, а не снесла весь донжон до основания. Благо пороху тут достаточно.
— Кто ты такая?
— Я та, кто захватил твой курятник. При этом не потеряв ни одного своего солдата.
— Какого солдата?
— Воина. Я воинов зову солдатами. А теперь спроси меня, внук спинопаса, кто взял твой замок?
— Кто?
— Принцесса Трапезундская и Византийская. Александра Комнина. Внучка императора. Дочь принца, вдова катафрактария-палатина. Я та, в ком течёт кровь римских императоров. Тысячелетняя кровь великого рода. Кровь воителей седой древности, императоров хетской державы и Великой Ассирии. Это было так давно, тысячи лет назад, но мои предки уже тогда держали в руках державный скипетр, когда твои ещё извивались червями в навозной жиже и людьми им ещё только предстояло стать. А обретя человеческий облик, стали сначала рабами у моих предков. Потом свинопасами. И только мы вам ослабили поводок, как вы объявили себя хозяевами! Очень смешно, ландсгерр. А теперь подумай, стоит ли вообще дальше с тобой разговаривать?
— Что ты хочешь, принцесса?
— Спустись сюда. Отдай свой меч. Встань на колени и попроси у меня милости.
— А если я откажусь?
— Тогда взлетишь на небеса. Думаю, с учётом высоты твоего донжона, ты долетишь до архангела быстрее, чем те, кто отправляется в путь на небеса с земли. Вот видишь, Ульрих фон Дениц, даже здесь я тебе оказываю милость. Несите сюда порох! — Скомандовала воинам. Они как один бросились исполнять мою волю. Даже дядька Евсей, но я его тормознула. Не по чину ему бегать, как сайгак с бочонками. Молодые есть бизоны. Вот что значит накрутить понтов. А здесь всё держится на понтах — у кого предок древнее и благороднее, тот самый красный и жгучий перец!
— Подождите, Ваше Высочество. Я согласен. Я готов отдать Вам свой меч.
Я торжествующе посмотрела на дядьку Евсея. Он усмехнулся и восхищенно продолжал качать головой.
Глава 7
Ты оплошал красавчик немчик.
А потому и сдался скоро.
Или подвёл тебя кишечник?
Ты струсил смерти, не позора.
Не сдаться в плен, а застрелиться,
То может так из века в век,
Один лишь русский человек.
Мы всё успели даже боле.
Всё сладили по божьей воле.
